Ника Вереск - Жизнь первая. Вырывая страницы

Лидия придирчиво пробежалась глазами по тексту.

— Неужели это я написала такую, мягко говоря, гадость? — спросила она у забавной фигурки обезьянки, полулежа развалившейся на комоде. — Хочется верить, что в подобной ситуации даже Шекспиру с трудом бы удалось подобрать слова для своей жены…

Она заказала такси, и уже через полчаса услужливый водитель грузил ее вещи в машину.

— Очередная командировка? — вежливо осведомился консьерж, сканируя взглядом внушительный багаж и торопливо спускающуюся вниз девушку.

— Да, опять, — Лидия натянуто улыбнулась в ответ.

— Тогда удачной поездки, миссис Томпсон.

Эти слова как током ударили Лидию. Ее больше не будут так называть. Она перестанет быть частью жизни Питера. Навсегда. И снова станет Лидией Листьевой. Одинокой, потерянной во времени и пространстве, бесцельно бродящей по улицам все еще плохо знакомого города, лишенной надежды и веры в то, что все еще может быть хорошо. А рядом уже не будет того, чей взгляд и прикосновение способны разогнать любые тучи над головой и усмирить любую бурю в сердце. Девушка юркнула в машину, надеясь, что никто не заметил горестного выражения на ее лице.

Она поехала в тот же отель, где останавливалась, когда впервые приехала в Лондон пять лет назад. Стоило ей бросить вещи в номере, как на мобильный позвонил Джеймс.

— Уже устроились? — осведомился босс.

— Спасибо, устроилась, — уставшим голосом отозвалась девушка, окидывая взглядом нетронутый багаж, стоящий на полу у двери.

— Как смотрите на то, чтобы поужинать? Я у входа в вашу гостиницу.

— Как вы узнали?.. Ах, да, маячок…

— Нет, все намного проще, — ответил Сказочник.

Лидия не хотела знать подробностей его дедуктивного метода.

— Я спущусь через пять минут, — ответила она.

Быстро сменив рабочий костюм на джинсы и легкий свитер, она вышла на улицу.

— Вы пешком? — Лидия окинула взглядом полупустую улицу и не увидела знакомого автомобиля.

— Да, Роджер высадил меня здесь, я решил, что нам будет полезно прогуляться.

Девушка кивнула.

— Чем обусловлен ваш выбор? — Сказочник жестом показал на здание отеля.

— Ничего лучше в голову не пришло. Пять лет назад мне именно здесь впервые стало легче дышать после длительного кислородного голодания в течение трех месяцев, — попыталась отшутиться она.

Сказочник скривил губы в некое подобие улыбки. Аккурат под стать шутке.

— Забавно.

Они медленно пошли вниз по улице. Джеймс молчал, как будто ожидая, что девушка начнет говорить первой, но она тоже сохраняла тишину. Пауза затянулась до самого бара со знакомой неоновой вывеской.

— Еще есть время, — произнес Джеймс. — Можем перекусить.

Лидия кивнула. Она чувствовала себя маленьким надувным шариком, который кто-то тащит за собой на веревочке. У нее как будто не было собственных желаний и права голоса, но даже если бы кто-то наделил шарик этим правом, он бы, в лице Лидии, вряд ли им воспользовался. Сказочник и его спутница прошли в зал и сели за столик. Девушка огляделась. Она не слишком подробно рассматривала бар в прошлый раз, но, на первый взгляд, здесь ничего не изменилось.

— Джеймс, — Лидия серьезно посмотрела на мужчину, который только что сделал ответственный выбор, определившись с сортом вина. — А вы когда-нибудь были женаты?

Мужчина поднял на нее полный спокойствия взгляд.

— Я не сомневался, что вы меня об этом спросите, — он грустно улыбнулся. — Я был женат однажды. Еще в той жизни, где был смертен. Тогда брак значил для человека намного больше, чем сейчас. Он наделял людей определенным статусом. Я женился почти сразу после окончания школы в Барселоне. Мне было двадцать пять, самый что ни на есть подходящий по тем меркам возраст. Она была очень милой девушкой. Но моя работа всегда увлекала меня значительно больше, чем жизнь простого обывателя. Я оставил жену, уехав в Китай, а после возвращения все больше и больше времени проводил в лаборатории, в поездках по разным странам, встречаясь с другими специалистами.

— А дети? — спросила Лидия, выпив залпом почти полбокала.

— Нет. Моя жена оказалась бесплодна. Она умерла после очередного выкидыша, и я не смог ее спасти, даже обладая отличными для того времени знаниями в медицине.

— Вы так говорите о ней, как будто вас не связывали никакие сильные чувства или просто время стерло их из вашей памяти? — девушка с интересом слушала историю трехсотлетней давности.

Джеймс немного нахмурился. Очевидно, ему было намного легче говорить о хронологической последовательности исторических фактов, нежели о своих переживаниях.

— Это была выгодная партия для наших семей. Для меня же, скорее, просто привязанность после десяти лет совместной жизни.

Лидия задумчиво склонилась над бокалом с вином и, глядя в прозрачную желтоватую жидкость, тихо произнесла:

— Звучит печально. Я думала, вы поведаете мне историю любви, полную непередаваемых душевных переживаний, пылких встреч и тяжелых прощаний. Неужели за триста лет своей жизни вы ничего такого не испытывали? Ведь во времена вашей молодости, лет сто пятьдесят назад, у каждого джентльмена была дама сердца, разве нет?

— Ваши представления о временах моей молодости весьма абстрактны. К тому же я и сейчас не считаю себя стариком.

— Вы уходите от прямого вопроса, — пожурила его девушка, допивая вино и жестом попросив своего собеседника наполнить бокал снова.

— Я пришел к выводу, что жизнь без столь ярких чувств, может, и не столь насыщена, но зато намного менее травматична. Я имею в виду душевные раны, конечно.

— Я пока не готова с вами согласиться, — Лидия чувствовала, как алкоголь начинает постепенно затуманивать ее сознание. — Если бы мне сейчас предложили отмотать время назад, кстати, у вас нет такого изобретения?

Джеймс со снисходительной улыбкой покачал головой.

— Так вот, я бы навряд ли смогла отказаться от этих нескольких счастливых лет рядом с ним, только чтобы не ранить своего сердца, — поняв, что Джеймс не собирается ее прерывать и, более того, внимательно слушает, она продолжила монолог: — Это, безусловно, эгоистично. Ведь я решила за нас двоих. И за него и за себя. Может, знай бы он о подобном финале, бежал бы от меня куда глаза глядят… И к лучшему.

Она вновь пригубила вино и уставилась на полупустой бокал.

— Если вам станет от этого легче, то почти все люди — эгоисты. Так уж устроен человек.

— Питер бы никогда со мной так не поступил, — уверенно заявила девушка.

— Вы не можете знать наверняка.

— Могу! Он самый искренний, самый добрый, самый честный… Он бы никогда не совершил подобного, никогда бы не ранил так глубоко любимого человека ради своего удовольствия.