Ника Вереск - Жизнь первая. Вырывая страницы

Джеймс пожал плечами:

— В этом нет ничего удивительного, если он вас так любит.

— Не надо про это, — отмахнулась Лидия, чувствуя, как после слов о любви к горлу подступает ком и глаза начинают предательски пощипывать от наворачивающихся слез.

— Простите, — Джеймс тяжело вздохнул.

— Как юридически это сделать, я имею в виду развестись?

— Мой адвокат быстро приготовит все документы. Вопрос только в том, согласится ли Питер пойти на развод добровольно. В противном случае процесс может немного затянуться. Когда вы хотите с ним поговорить?

— Я не знаю, я, наверное, соберу вещи в его отсутствие и напишу ему письмо.

Джеймс кивнул.

— Я не смогу сказать ему в глаза, что я больше люблю работу, а не его. Это будет неправдой, и он никогда мне не поверит.

— Вы помните о поездке в Женеву? — неожиданно сказал Джеймс. — У нас назначена встреча с китайцами. Уезжаем в пятницу.

— Я уже все подготовила.

Тут у Лидии зазвонил телефон. Это бы Питер.

— Долго жить будет, — улыбнулась Лидия и пояснила: — Это такая примета, когда ты говоришь о человеке, а он в этот момент приходит или звонит.

Джеймс кивнул. Лидия набрала в легкие побольше воздуха и ответила на вызов:

— Привет.

— Привет, не занята? — осторожно осведомился муж.

— Есть пара минуток. Что-то случилось?

— Просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, ты с утра была какая-то странная…

— Все отлично. Просто немного нервничаю из-за одних переговоров, вот и все.

— Ладно, тогда позвоню позже.

— Хорошо.

— Когда скажете ему? — продолжил Джеймс.

— Не знаю. Я не смогу оставаться с ним в доме, не смогу спать рядом, зная, что через пару дней должна буду разбить ему сердце и разрушить все его надежды. Но и как уехать сегодня, не представляю. Он же не просто прочтет письмо и расстроится. Он станет звонить мне, искать встречи… Ладно, подумаю об этом до вечера.

— Скажите, если потребуется моя помощь.

— Обязательно, спасибо, — кивнула девушка.

Они поднялись в офис, и Лидия, чтобы хоть как-то отвлечься, стала готовить бумаги для встречи с китайцами. Но все валилось из рук. Единственное, чем была занята ее голова — это Питер и последствия принятого ею решения. Она не пошла с Бет на ланч, сославшись на то, что у нее много работы, и вместо еды чашка за чашкой пила кофе. Зазвонил телефон.

— Да, Питер, — она поспешно ответила на звонок. — Как дела?

— У меня тут маленькие изменения в планах на неделю. Я должен улететь в Бостон до четверга. Нужно помочь в новом филиале клиники. Отпустишь меня? Это же совсем ненадолго.

— Конечно, поезжай, — на Лидию снова нахлынула волна отчаяния. Он уедет сегодня, и она больше никогда его не увидит… Девушка с трудом сдерживала слезы.

— Вернусь в четверг вечером.

— Ладно, а когда вылет?

— Сегодня в четыре. Проводишь меня?

— Нет, не смогу. Работы вал, прости, милый.

— Понял, но надеюсь, сможешь встретить. Обратный рейс прилетает далеко за полночь.

— Я плохо тебя слышу, — девушка поняла, что если не закончить разговор сейчас, то уже через минуту она будет, как белуга, рыдать в трубку, вымаливая у Питера прощение за все, что совершила, и за всю боль, что еще причинит.

— Ладно, позвоню из аэропорта. Люблю тебя.

— И я, — только и смогла выдавить из себя девушка и сбросила вызов, прошептав уже в воздух: — Прости меня.

Через минуту она, миновав строгую Дороти, вошла в кабинет Сказочника.

— Есть новости. Питер уедет до четверга вечера в Бостон. По работе.

— Это кстати. Я скажу адвокату, чтобы готовил документы.

— Это кстати… — Лидия с подозрением посмотрела на босса. — Вы случайно…

— Что? — Джеймс поднял на нее глаза.

— Нет, ничего… — она вышла из кабинета.

Теперь все было решено. Назначено время. Осталось только подобрать слова. Лидия автоматически складывала бумаги в папку, а в голове между тем крутились слова прощаний, объяснений, признаний, но как бы она ни складывала их в предложения, какими бы чувствами ни старалась наполнить эти фразы, они по-прежнему не несли в себе ничего, кроме одного неотвратимого факта — она уходит от него, потому что сделала выбор. И этот выбор — ее карьера, а не Питер.

Дорога домой заняла у Лидии почти полтора часа. Это был рекорд. Вечером Питер позвонил из аэропорта, чтобы поболтать перед вылетом, но она просто не могла заставить себя продолжать непринужденную беседу, каждый раз чувствуя, что обманывает и предает его. Муж, конечно, не мог этого знать, и ей хотелось думать, что он на самом деле поверил в проблемы со связью. Войдя в квартиру, Лидия окинула взглядом ставшую для нее такой привычной обстановку. Большую часть мебели и разных мелочей они выбирали вместе, прогуливаясь по лондонским магазинам и придирчиво осматривая то, что им нравилось. Вот этот столик и два кресла в гостиной они привезли из поездки по Италии год назад. Картина на стене в спальне — маленький кусочек Французской Полинезии, а два ночника из цветного стекла они привезли из Бельгии. Это был их дом, их быт, их жизнь. И это уютное гнездышко, которое они уже несколько лет так усердно обустраивали вместе, Лидия собиралась безвозвратно покинуть. Никто не был виноват в происходящем, кроме нее. Она приняла опрометчивое решение, слишком рано отчаявшись найти свое простое женское счастье в окружающей ее действительности. И не придумала ничего лучше, чем сбежать от нее в другой мир, показавшийся ей, на первый взгляд, таким заманчивым и привлекательным. Теперь же ее будущее казалось весьма туманным и даже пугающим. А как только она осознала, что в нем нет места для Питера, оно и вовсе погрузилось во тьму неопределенности и одиночества. Лидия глубоко вздохнула и принялась складывать одежду в два больших чемодана на колесиках. Оказалось, ее личных вещей в этом доме не так уж и много, почти все вокруг было общее, и девушка не представляла себе, как это можно отделять одно от другого. В какой-то момент ей захотелось заплакать, пожалеть себя, но вместо этого она лишь на мгновение замерла перед дверями спальни и, глубоко вздохнув, присела на кровать с ручкой и блокнотом. За весь день, практически полностью посвященный сочинению прощальных слов, она не смогла придумать ничего лучше следующего:

Дорогой Питер, ты должен знать, как много значишь для меня, так много, что я не могу передать это словами. Но я долго думала над нашим с тобой последним разговором о детях и поняла, что я не знаю, когда буду готова к тому, что для тебя кажется таким естественным. Возможно, карьера слишком долго играла в моей жизни ведущую роль, и теперь я не готова от нее отказаться. Но я не вправе лишать тебя возможности реализовать твое желание. Я не прошу меня простить за то, что делаю. Просто позволь нам обоим быть счастливыми каждому в своем мире.