Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

Она намекала на Жаннетт, сестры графа Шеффилдского, которая занимала видное место. Хотя он ее запомнил, как милую девицу с черствым и порочным сердцем, убивающую неугодных ей врагов. Она никого не ценила, за что и поплатилась. Догадывалась ли Гарим, кто разоблачил эту ведьму, с чьей вины ее сожгли? Пока он не тыкала пальцем, не проговаривала слова возмездия, может и не знала, что оборотнем является заклятый враг мага и колдуньи. Хотя от этой чернокожей чародейки всего можно ожидать, поскольку она скрытна и не проговаривает истинных намерений, пока не осуществит их. Но все же, Фраю казалось, что дверь заперта и что там кого-то держат.

Гарим повернулась и пошла дальше, волк решил не испытывать судьбы и двинулся вслед за ней. Хотя его догадки уже укоренялись, стоило вспомнить хоромы Персиваля, понятно теперь откуда столько костей — слуги мертвецы, которые дожили свой век со смертью их хозяина. Он действительно не гнушался раскапывать целые кладбища, чтобы приобрести себе послушных слуг. Выглядело не очень приятно, если учесть, скольких людей он замучил в этих стенах, как сделал этот с преподобным отцом Вейтом. Неужели Фраю Уэнсли снова придется вспоминать прошлое, которое он почитал забытым. Но нет, нахлынули старые воспоминания, жаль только, что духи не придут ему на помощь. Они все отпрянули в мир иной, освобожденные от загробного рабства.

Они перешли этот коридор, оказались на винтовой лестнице и так поднялись на второй этаж, который вывел их в галерею. Тут стояли инструменты, прекрасное помещение для торжеств и приемов, а еще висели картины владельца. Их было много, граф любил увековечивать свою особу, жаль, что помер так непочетно — растворившись. Сомнений не было, это был Персиваль — красивый, статный, черноволосый. Тут же была и его сестра, Жаннетт выглядела эффектной блондинкой и странно, что они так не похожи друг на друга, возможно от разных матерей или в их роду практиковались какие-то эксперименты. Но точно перед волком сидело, стояло, восседало семейство Виргейнов.

— «Милые хозяева», — ухмыльнулась Гарим, — я рада, что к моему повторному прибытию в эти края, они оба почили с миром. Очень не хотелось с ними повстречаться, поговаривали от зазнобы Жаннетт страдали многие ее соплеменницы. Рональда подтвердит. Не правда ли, моя верная подопечная? — она обратилась к вошедшей ведьме.

— Правда, почетная Гарим, Жаннетт обладала скверным и склочным характером, очень дерзко вела себя с соплеменницами и часто не прислушивалась к мудрости Марион, хотя предыдущая предводительница советовала ей не вмешиваться в мирские дела брата, как видите, это привело к печальным последствиям — они оба мертвы.

— О них даже хорошей памяти не осталось, такая печальная участь — умереть в безызвестности, хотя при жизни они наводили ужас не на одно семейство. Граф Шеффилдский состоял при министерстве, я наслышана об этом, но вел двойную игру — был и черным и белым магом одновременно. У меня подобное вызывает умиление, когда продажные душонки пытаются изображать из себя действительно стоящую натуру, но натыкаются на сопротивление и проигрывают. Ах, ваше министерство — отдельная тема, не однократно меня им запугивали, и делала это Марион, которая только после разрушения смогла внятно себя проявить. Я не раз посмеивалась с этого, тот континент, на котором я выросла и те колонии, где я провела много лет, меня научили смелости и отчаянию. Ваши земляки очень загнаны в угол, боятся собственной тени, а я всегда была не такая, и теперь мой черед пришел, — она рассмеялась своим мыслям, но ни волк, ни ее соплеменница подобной радости не разделяли. Рональда печально отметила, какого мнения о Марион эта колдунья. Она не говорила о ней почетно, а лишь порицала трусливость, но только так истребляемым чародейкам удавалось выживать — быть в бегах, тайно проводить обряды и не высовываться. Гарим же сдала ковен магам, оставив его без защиты, а теперь насмехалась над теми, кто не смог дать достойный отпор вооруженному и обученному отряду. Хотя сама Рональда почитала себя предательницей, трусливо примкнувшей к сильному соплеменнику лишь бы избежать незавидной участи.

Гарим недолго упивалась своим превосходством, она иронично взглянула на статную фигуру задиристой Жаннетт и отметила, что превосходит ее по разуму и способностям. Эта ведьма знала о брошенном особняке, видно Марион много чего рассказала преемнице, прежде чем пасть жертвой беглянки или она пала до того, волк уже сомневался, что предводительницу убила Калима, это могло оказаться прекрасным предлогом избавиться от надоевшей учительницы, уже неспособной чему-то научить обрадованную воспитанницу. Фрай взглянул на нее без тени робости, хотя она и оставалась сильной колдуньей, но в ней активно укреплялась гордыня — чувство столь сильное, что порою заглушает здравый голос рассудка. И поэтому она однажды так же бесславно падет следующей жертвой какого-нибудь смельчака. Пастор приготовился сражаться с колдуньей, как сражался с опасным демоном, аспигундом и Скарабеем.

— Рональда, ты должна кое-что сделать, о чем мы договаривались утром, — туманно молвила Гарим, но ведьма ее поняла и удалилась. Теперь они остались вдвоем, волк наблюдал внимательно за действиями своего неприятеля. Эта женщина вызывала только раздражение, хотя так навязывалась стать другом и нужно сегодня же с ней покончить.

— А знаешь, я рада, что прошла весь этот спектакль и была свидетельницей необычной привязанности. Так редко удается встретить настоящую дружбу и преданность, к сожалению, это единственное чего мне не хватало в жизни. Я привыкла видеть одно предательство и больше ничего, а вот привязанность, доверие — этого у меня никогда не было. На правах рабыни я не встретила участие, надо мной насмехались, безбожно мною пользовались, я им всем отомстила. Только вот мои угнетенные соплеменники никогда в жизни не пожалели бедного загнанного подростка, несчастную женщину и похоронившую своих младенцев мать, никогда.

Волк насторожился, она заговорила о сокровенном, которое должно расположить к себе, но если это звучит из уст хорошего человека. Но ведьма могла и солгать, хотя при упоминании о детях ее глаза на миг стали печальными, без иронии и скрытого презрения, видно это было правдой, но только не стоит доверять врагу при первом проявлении его чувств. Фрай смотрел на нее осуждающе, впрочем, недолго Гарим была откровенной, некое чувство промелькнуло слишком быстро, а значит, она уже не сожалеет о прошлом и готова причинять боль в будущем. Гарим взглянула на него прежним взглядом, и была такой же самодовольной и скрытной, как прежде, отчего всякие побеги доверия погибли в одночасье, не успев окрепнуть — эта женщина была всего лишь ведьмой.