Андрей Кречетов - Воля твоя (СИ)

— Считаешь? — Иронией Бонифация было впору поперхнуться. — Думаю, для этого не было никаких предпосылок. Вот совсем. Дикое тварюка, что с нее взять, ага.

— Э! Эй, мать твою! Ты че там делаешь?!

Ловец, первым заметивший меня, вскочил. За ним, попутно хватаясь за оружие, все остальные.

— Назад!

— У нее болт застрял в теле, она умирает. Вы разве не видите, как ей плохо?

— Назад, я сказал!

Змееподобная женщина каким-то замутненным взглядом следила за моим приближением. Даже не шипела по своему обыкновению, бессильно склонив голову к земле.

— Уйди! Пошел вон! Фу!

— Не трогай! Назад!

Последнее, кажется, выкрикнул ошалевший от моих действий Бонифаций. Вот его-то мне, пожалуй, и стоило бы послушать.

Едва я коснулся застрявшего в змеином хвосте болта, потянув древко на себя, как этот самый хвост плавно пришел в движение. Просто незаметно перетек с одного места, все так же плотно связанный тугими нитями, в другое, каким-то образом оказавшееся вокруг моего тела. Не успел я ничего понять, как мощная сила плотно прижала меня к земле, многокилограммовой тушей навалившись сверху. Скованный хвост тугим комком сковал мое тело.

— Вашу мать!

— Стреляй!

— Куда?! Убери, дурень! Этого грохнешь!

— Рогатину! Рогатину мне!

— А-а, тварь, не поддается! Плотно держит!

— Да подмогните мне! Еще рогатину!

— Куда?!

— Под шею! Воткни ей под шею!

— А-а!

Высокий женский визг порвал методичный шум суматохи.

— Куда попала?

— Она мне голову рассекла!..

— Оттащи ее подальше! Твою ж…

Брызги крови попали на мое лицо. Крик, а потом и хрип, резко оборвался. Наступил краткий миг тишины, в котором даже змееженщина прекратила шипеть и извиваться.

— Я ее убью! Прямо сейчас убью эту тварь!

— Положи!

Послушались звуки борьбы, в ходе которой второй голос явно одержал верх.

— Ничего ты ей не сделаешь, щенок! Именно поэтому ты все еще сопляк позорный!

— Она убила Кенну!

— Кенна сама виновата, что подставилась.

— Да как ты можешь?!

— Вот так! Я твой командир, я стою над тобой, и ты будешь меня слушать. Понял? Понял, я спрашиваю?!

Младший Ловец взвыл от боли.

— Понял я, понял! У-у!

— Так-то. Не смей трогать самострел. Повторяю тебе первый и последний раз.

— Но как же…

— Ты меня услышал. Кенна виновата сама, ей не стоило подходить так близко.

— Феска тоже с разбитой головой лежит — тоже скажешь, сама виновата? — Раздался новый грубый голос.

— Скажу. Нечего было лезть к хвосту, когда я сказал ей держать башку этой твари. Она ее увидела — она ей перебила туда, куда достала, и Феска была обязана это знать — не первый год уже ходит со мною. Всем известно, что эта гадина опасна даже тогда, когда яд начинает действовать в полную силу, а щас… Сама же к ней под хвост подлезла, а не прошло и суток!

— Она походу того, вырубилась.

— Ничего, выживет. Замотай ей потуже, главное. Эта баба живучая, на своем опыте знаю.

— А с этим что?

— С этим?.. А ничего. Хрен его знает, что теперь с ним будет, но голову его мы в любом случае привезем. А так, походу, она его и не собирается убивать.

— Че она с ним делает-то?

— Сношается! — Сплюнул обладатель грубого голоса. — Не видишь что ли?

Довольный гогот и похрюкивания сменили трагически витавшее настроение. Тварь они, спустя время, доставят по назначению, меня или мою голову тоже, а вознаграждение поделят уже на четверых. Если и еще одна окочурится, то на троих. Все оказывались только в плюсе от моего безумного своевольства. Ну, или почти все.

Бонифаций усиленно причитал, поминая Создателей и всех богов, о которых он только слышал. Я и не ожидал, что он успел ко мне так сильно привязаться. И как, собственно, он до этого все это время умудрялся молчать? Змееподобная женщина сверлила меня все таким же мутным взглядом, с каким-то замиранием стягивая мое тело. Судя по всему, яд на нее подействовал достаточно, и у нее просто заканчивались силы — в этом краткосрочном бою она окончательно выдохлась.

— Не двигайся, о-о Создатели! Только не двигайся, Марек!

— Спасибо… за заботу… Бонифаций, — прошептал я, стараясь, чтобы Ловцы меня не услышали, — но лучше бы… ты чем-нибудь помог.

— Чем? Чем, Марек? Ты только скажи, я сделаю!

— Видишь… веревку? — Кивнул я на размотавшийся край, дождавшись пока змееподобная не успокоится окончательно, замерев в одном положении. Никто не давал гарантии, что это существо вновь не кинется буйствовать, но попробовать стоило, если уж конь горел таким желанием помочь.

— Ну-у, — протянул он уже без особого энтузиазма (без особого запала).

Инициатива наказуема, сомневаюсь, что он этого не знал.

— Потяни…

— Э-э, конь, ты че? Пошел вон!

— Куда?..

Что-то тяжелое прилетело в бок Бонифацию, отчего тот обиженно заржал, но от намерений своих не отказался — стреноженным медленно, чересчур медленно подошел к свалявшимся на земле телам. Хряпнул край веревки, с такой же скоростью потянув на себя.

— Смотри, че делает!

— О, о-о!

Змееженщина никак не реагировала, каким-то стеклянным взглядом продолжая глядеть исключительно мне в глаза. Лицо ее при этом ничего не выражало. Казалось, она даже не осознавала происходящее, застланное сейчас пеленой огромной дозы отравы. Лишь медленно, как заспанный жук, пошевелила руками, когда ее хвост начал сползать с меня на землю.

— Хватайся! — Мне в плечо ткнулось древко рогатины, за которое я, с трудом отведя глаза от дурманящего взора, схватился. Сдвоенным рывком меня выдернули прочь.

— Что-то ты совсем плохо выглядишь.

— Нормально, — отмахнулся я от чрезмерной заботы.

— Но побили тебя крепко.

Я хмуро на него взглянул, уже жалея, что это животное умеет говорить. Или я слушать? В любом случае, от его констатаций фактов уже становилось тошно.

Но побили меня действительно крепко. Отыгрались за все их злоключения этого дня, благодаря мне и имеющие место быть. Оказалось, что они все ой как скорбят о почивших товарищах — вторая, с перебитой головой и руками из задницы перебинтованная, протянула недолго. Оставшись втроем, по такому поводу, долго решали необходимость гнаться за двумя зайцами. Один предлагал добить змеюку, второй — меня. Но командир, с самого начала твердивший о нехорошем предчувствии по поводу такого везения, вдруг сменил свое мнение на противоположное, категорически запретив трогать кого бы то ни было. Он планировал получить вознаграждение за нас обоих.

Женщина со змеиным хвостом не двигалась вот уже несколько часов. День сменился вечером, потом сумерками, непроницаемая тень наползла на лес ночным покрывалом, а она так ни разу не пошевелилась. Лишь шумное дыхание, раньше совсем беззвучное, все чаще перебивалось хрипом.