Дженнифер Албин - Ткачи времени

С его помощью я ступила на тротуар и увидела перед собой черное небо, усыпанное блестящими точками звезд. Мы стояли всего в нескольких шагах от обрыва. В темноте почти невозможно было разглядеть расстилавшуюся внизу равнину. Тут и там сияли огни маленьких городов, раскинувшихся у подножия утеса.

Кормак выпустил мою руку и подошел ближе к краю, а затем протянул руки в пустоту.

— Аделиса, все это ждет тебя.

Я зябко потерла голые плечи.

Пока мы ехали обратно, Кормак сидел развалившись и даже не смотрел в мою сторону. Все эти обнимания во время фотосессий привели меня к совершенно неверному выводу, в то время как он всего лишь хотел показать мне красивый вид. Хотя после всего произошедшего тем вечером я уже ничего не понимала.

Борьба с рвавшимися наружу слезами и жгучим чувством вины в конце концов утомила меня, и я задремала. Проснуться меня заставил голос Кормака. Я очнулась ото сна, но быстро поняла, что он говорил не со мной. Голова мужчины была наклонена в сторону. Вновь закрыв глаза, я прислушалась.

— Вы уже много недель знаете о том, что происходит в Нортумбрии, — сказал Кормак. — Как можно так долго возиться с малюсеньким пятнышком?

Он замолк, и я пожалела, что не могла расслышать ответ. Импланты, к сожалению, не предоставляли такой возможности.

— Понял.

Сквозь полуприкрытые веки я разглядела, что Кормак нахмурился.

— Это выходит из-под контроля. Если мы не найдем источник, придется зачищать весь Восточный сектор, — добавил он, — и еще, Эннокс…

Сердце мое замерло, как только я услышала это имя, но вспомнить, где я слышала его раньше, никак не получалось.

— Удалось выяснить что-нибудь у того парня со станции Нилас? Если эта зараза начнет распространяться… — Кормак замолк, слушая ответ Эннокса. — Что ж, думаю, в таком случае еще нет нужды обращаться ко второму протоколу, но следует разработать план.

Сквозь полуприкрытые веки я заметила, как Кормак наклонился вперед и спрятал лицо в ладонях, а затем посмотрел на меня. Я притаилась. С минуту он внимательно разглядывал меня, после чего налил себе еще виски.

Утро пришло с первыми всполохами рассвета за окном. Здесь, в отеле, я могла любоваться настоящим небом, а не запрограммированными экранами комплекса. Этот рассвет будил всех жителей Сайпреса, и впервые с момента поездки в мотокарете я закрыла глаза. Открыв их вновь, я попыталась представить, что и сама жила в этом городе. Пора было собираться на работу. Вскоре я бы поехала в центр и села за свой рабочий стол в ожидании приказаний начальника, готовая подносить ему кофе. Или я бы принялась составлять план обучения. Рассказывала бы ученикам о временах года. Объясняла бы, как четко каждое из них рассчитано по времени, чтобы оптимизировать возможности Прях по снабжению городов едой. Однако картинка школы в моем воображении тут же сменилась видом станков, ловких пальцев и каменных стен. Эта комната была не более реальна, чем вся моя жизнь в ней. И то, и другое было создано руками какой-то Пряхи.

Я не вылезала из кровати до тех пор, пока ко мне не пришла горничная.

— Ох, простите, мисс, — сказала она, однако голос ее прозвучал неубедительно — словно она заранее отрепетировала эти слова. Возможно, впрочем, мне это лишь показалось.

— Все в порядке, — ответила я, выскальзывая из постели. — Мне в любом случае пора вставать. — Как-никак мне хоть немного хотелось побыть одной, пока моя команда стилистов не прибежала сюда, чтобы подготовить меня к последнему перемещению в Ковентри.

— Тогда я приду попозже, — предложила горничная, однако я спокойно покачала головой, поясняя, что она может остаться.

Вещей у меня было немного, и я быстро справилась со сборами, а затем заказала себе легкий завтрак из ячменной лепешки и чая и устроилась в кресле. Я настолько привыкла к шуму и суете вокруг, что с удовольствием наблюдала за работой горничной. Она, похоже, была ровесницей моей матери.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — добродушно предложила она.

— Спасибо, мне ничего не надо, — с улыбкой ответила я, не желая выдавать гнев, нараставший внутри.

— Что ж… — неуверенно начала она, а затем прервала работу и робко посмотрела на меня. — Я прошу прощения. Мне так хотелось встретиться с вами. Было очень грубо с моей стороны так врываться к вам с утра пораньше.

Так вот в чем было дело! Она просто мечтала о встрече с Пряхой или о ее благословении. Я почувствовала себя виноватой, ведь в таком случае я не имела ничего против. Конечно, если только ей не было известно о том, что я имела прямое отношение к тому, что случилось с академией.

Протянув горничной руку, я просто сказала:

— Я Аделиса.

— Встретиться с вами — большая честь для меня, — сказала она, сильно пожав мою руку. — Я подумала, может быть, вы знаете мою дочь. Ее призвали в этом году.

— Приану? — спросила я, и лицо женщины просияло. В этот момент я окончательно поняла, что и наша поездка в Сайпрес, и перерезание ленточки, и остановка в этой гостинице были спланированы от начала и до конца. Академия. Ами. А теперь еще и мать Прианы. Кормак хотел показать мне последствия принятых решений и напомнить, насколько я была беспомощна без поддержки Гильдии. Однако в его плане было одно слабое место: теперь я знала, где жила Ами.

— Так вы ее знаете! С ней все хорошо? — спросила она.

Я сделала все возможное, чтобы улыбнуться как можно натуральнее, и кивнула. После того как она потеряла вторую дочь, даже самые скудные новости о Приане, должно быть, казались ей подарком небес.

— Я очень сожалею о том, что здесь произошло, — еле слышно прошептала я. Часть меня хотела рассказать правду, объяснить, что академия была разрушена по моей вине, однако, подняв глаза, я увидела, что горничная смотрела на меня без выражения.

— Сожалеете о чем? — непонимающе спросила она.

— Об академии, — ответила я, разомкнув наши руки.

— Она прекрасна, — механически ответила горничная. — Жаль, она не была так хороша, когда там училась Приана.

— Но ваша дочь…

— Приана? — удивленно переспросила она.

— Нет, — медленно произнесла я, вглядываясь в лицо женщины. — Ваша вторая дочь и академия…

— Приана — моя единственная дочь, — несколько неуверенно проговорила она. Ее не удивила и не шокировала моя ошибка, однако она ответила без выражения, автоматически, словно выполняя заданную программу.

— Должно быть, я ошиблась, — сказала я. — Мне казалось, Приана упоминала о сестре.

— Она мой единственный ребенок, — повторила горничная, и на лице ее снова вспыхнула радость. — Мое счастье и моя гордость.

— Но что произошло с вашей академией? — спросила я, интересуясь не столько фактами, сколько тем, во что ее заставили поверить.