Ольга Зима - Тёмное пламя

Но мы хотя бы не видим говорящего, да, мой Дей, можно особо не волноваться. Вот как увидим, так заволнуемся. А пока я не хочу представлять ни живого грифона на воротах, ни говорящие камни за воротами, ни даже смущенно улыбающегося в ответ на этот шепот Бранна! Представлять я не хочу, но и не надо — наша неблагая Ворона, имея весьма шкодливый вид, тоже проскальзывает за ограду.

В парке тихо и свежо, в отличие от широкого светлого проспекта, тут много деревьев, с желтыми стенами дворца контрастируют зеленые травы лужаек. Насыпные тропинки, тоже желтые, изгибаются во всех направлениях, между ними виднеются серые башенки маленьких скульптур, фонтанов, статуй и попросту колонн с чашами на вершинах. Что интересно — даже изваянные в камне чаши изображаются наполненными. Среди чаш небольших и просто объёмных выделяются семь огромных, расставленных вроде бы в беспорядке, хотя я уверен, как и ты, мой волк, сверху этот беспорядок выглядит четче. Высокие кусты в рост или только в половину роста разграничивают пространство, создавая уединенные и темные уголки, воспроизводя коридоры и маленькие улочки на всем пространстве парка. Бранн уверенно идет рядом и чуть впереди, и я рад этому, мой волк, я чувствую, плутать здесь можно долго: что-то шумит на границе сознания, как будто звенящие от бесконечных поворотов хрустальные нити изящной люстры или осколки зеркал. Этот парк, видимо, и есть родина Семиглавого змея, он наполнен магией даже сейчас!

Когда мы минуем одну аллею, почти выйдя из-за высоких кустов, в поле зрения показывается ши, но какой-то странный даже для неблагого: он не идет, он парит над землей, на высоте примерно твоего колена, мой волк, сцепив ноги в щиколотках. Небольшой рост и кругленькая фигура отчего-то не вызывают подозрений в добродушии, дорогой камзол туго обтягивает бока, рукава немного топорщатся в районе кистей, закрывая большую часть ладони. Тонкий нос выглядит особенно острым, чутко поворачивается по ветру, спрятанные под мощными бровями глазки блестят то ли бурым, то ли красным, а рыжие клочковатые волосы, обрамляющие плешь, делают этого ши окончательно неприятным. И я бы тоже не обратил на него отдельного пристального внимания, мой Дей, но едва завидевший эту фигуру Бранн резко выдыхает и с силой затягивает тебя обратно за куст, продолжая этот жест, поднимает ладони и закрывает трепещущие снова ушки!

Наша Ворона смотрится одновременно пристыженным и устрашенным, оттого летучий ши становится интересен. Да, мой волк, думаю, раз уши скрылись за руками так быстро, угроза существует и им. Да, думаю следует подождать, пока подозрительный ши скроется с глаз, а уже потом задавать вопросы.

Будто почуявший что-то толстяк оборачивается, оглядывается, так что Бранн быстро приседает на корточки и вдобавок зажмуривается. И все это — не отнимая рук от ушей.

Не хмурься так, мой волк, дай этому поганцу улететь, думаю, надо разобраться в ситуации, а потом уже решать, как поступить. Я уверен, шанс еще предоставится. Наконец маленький неблагой улетает, важно заложив руки за спину, можно подергать Бранна.

— Эй, эй, друг, ты как? — присесть возле него на корточки хорошая мысль, мой Дей. Убери еще только отзвук рычания из голоса и будет совсем хорошо. — Это кто был? Главный маг? Прихвостень Зануд? Старый бог?

Наш неблагой качает головой, не отнимая рук от ушей. Как он слышит при этом — загадка!

— Хуже! — в свистящем шепоте Бранна по-прежнему ужас, зеленые глаза широко раскрыты. — Это был церемониймейстер!

— Церемониймейстер? И что в нем настолько ужасного? — да, мой волк, я тоже не понимаю, но Ворона перепугана слишком явно, чтобы попросту посмеяться.

— У него очень длинные руки и пальцы! И он любит выкручивать мои уши! И выкручивает! — в глазах нашего неблагого старая память и свежий ужас. — Очень больно! По любому поводу!

Ох, да, мой волк, можно похлопать нашего неблагого по плечу, может быть, он хоть немного расслабится. Бранн теперь выглядит больше пристыженным, рук от ушей, однако, не отнимает и объясняет:

— Я раньше думал, что он наказывает меня таким образом за провинность, а потом оказалось, что наказывает он меня в любом случае, что бы я ни сделал, — глаза Вороны всё ещё очень круглые. — Даже если я все сделал, как было сказано! Так что единственный способ сберечь уши, — Бранн вздрагивает, и его можно понять, ты помнишь, какие ушки мягкие на ощупь, наверняка, вдобавок, чувствительные, — это не попадаться ему под руку!

Ворона поднимается на ноги, осторожно выглядывает из-за куста, но летучий ши уже удалился, можно двигаться дальше. Бранн отнимает руки все равно весьма нерешительным жестом, видно, что ему совсем не хочется вспоминать эту часть прошлой жизни.

Под ногами успокаивающе стелется тропинка, другая, мелькают статуи и фонтаны, большие клумбы и закрытые цветники, но наш неблагой целенаправленно идет куда-то в середину парка. Услышав ворчание твоего желудка, поводит ухом и улыбается, извиняясь:

— Мы скоро пойдем подкрепиться, прошу, подожди, просто Дей, надо кое к кому заглянуть, поздороваться!

Кто бы сомневался, что у него есть знакомые и в парке. Я уже боюсь думать, мой волк, кем окажется неблагой знакомый на этот раз? Кусты мы видели, фей тут, похоже, нет, вероятно, звон зеркал не позволяет им здесь селиться и летать, удавами нас больше не удивишь, отражениями и глазами без тела — тоже. Но меня, как и тебя, все равно преследует ощущение, что Бранну это снова удастся. Во всем, что связано с неблагим миром, остается только надеяться на чувство равновесия, ибо главное — не упасть. Остальное переживем, да, мой Дей, мы пришли не просто так и просто так тоже не уйдем!

Примерно в центре парка, откуда разбегаются в разные стороны желтые тропинки, где плещутся сразу два фонтана, тоже выстроенные в виде гигантских чаш, возвышается памятник какому-то заслуженному ши, Бранн останавливается. Заговаривает:

— Извини меня: я не приходил давно. Этому есть разумное объяснение, хотя я знаю, что тебе больше нравятся неразумные объяснения, но я их давать не умею, — Ворона сияет, обращаясь в пространство. Непонятно, ждет он ответа или нет. — Я скучал!

— Бранн, а ты с кем?.. — только ты успеваешь начать вопрос, мой волк, как на границе зрения заметно движение.

Стоит начать оглядываться, движение пропадает, зато слышится скрип, и… О мой Дей!.. Памятник на постаменте распрямляется, привставая с каменного сиденья, разминает плечи и спускается вниз. Все равно, правда, продавливает следы на песчаной тропинке, опоясывающей пьедестал. Хорошо ещё, что там не растут цветы. Тебе хочется отшатнуться, мой волк, но Бранн стоит спокойно, да ещё улыбается. Полагаю, пока можно постоять рядом.