Ольга Карелина - Смертники доброй воли

— Никогда не знаешь, когда что может пригодиться, — хмыкнул Адамас. — Я ещё сам всё изучу, правда, это займёт очередную кучу времени… Слушай, как насчёт ужина? Надо прерваться, к тому же ты наверняка устал. Поражаюсь, что ты до сих пор рядом со мной…

— Да где же мне ещё быть? — искренне удивился Бельфегор, вставая и нарочито не обращая внимания на искривившиеся в сомнении губы Адамаса. — Пойду спрошу, что там с ужином.

Выйдя из комнаты, он чувствовал себя выжатым как лимон — но в то же время на духовном подъёме. Невероятно, как воспетые в притчах подвиги всё ещё встречаются в реальной жизни, когда почти каждый заботится только о себе, — наверное, стоит поблагодарить отца за то, что он без суда и следствия отправил его в этот лагерь, иначе Бельфегор не познакомился бы ни с Адамасом, ни с этой невозможной в их время историей и продолжал бы жить в их обители интриг и обманов, полагая, что так и надо. Агенты МД никогда не отличались благородством и самоотверженностью, да и смерть наверняка может считаться подвигом не за каждые идеалы.

Бельфегор был уже в начале лестницы, когда ближайший к нему диод АНД знакомо замигал — и тут же раздался звонок во входную дверь. Из гостиной вынырнула Леда, спеша открывать, и он остановился на ступеньках, не желая мешать ей. На пороге оказались Эдмон и, очевидно, его мать — по крайней мере, кудряшки у этой женщины-хорони и вздёрнутый нос на странно сосредоточенном лице были точь-в-точь как у него. Леда отошла в сторону, начиная улыбаться.

— Айрис, рада видеть, добро пожаловать! Что-то случилось или ты просто ненадолго в гости?

— И то и другое, — сухо отозвалась названная Айрис, вслед за сыном проходя в прихожую. — Эдмон хочет остаться у вас ночевать, я не могла отпустить его ехать сюда одному так поздно. Ну, и хотела кое о чём поговорить с тобой.

— У нас через десять минут ужин, может, после? — несмотря на то что Леда продолжала гостеприимно улыбаться, Бельфегор видел, что она напряглась из-за тона своей снохи.

— Нет, давай прямо сейчас. Ты иди, Эдмон, Адамас небось тебя уже заждался, — Айрис махнула сыну рукой, но тот, сняв ботинки, остался стоять у вешалки, всем видом выражая недовольство. Мать, кажется, даже не обратила на это внимания, полностью сосредоточившись на Леде. — Ты, Леда, мне вот что скажи. Ты, твой великий муж, твой сын-бедняжка, вы хоть какое-то чувство вины испытываете за то, что мой Кристиан из-за Адамаса отрёкся от семьи и уехал чёрт знает куда? Хоть какая-то совесть вас грызёт, Леда?! Я даже слова извинения не услышала за то, что случилось! Я понимаю, у тебя теперь инвалид на руках, но ведь по собственной глупости…

— Прости, я тебя перебью, — Леда похолодела и лицом, и голосом, и Бельфегору сразу стало понятно, почему её муж, несмотря на свой высокий чин, всё ещё считается с её мнением. — Значит, твой сынок не по собственной глупости во всём этом участвовал? И, видно, от чистого сердца собирался предать свою фамилию и всё ей сопутствующее? Такой он у тебя умный и добрый?

— Я пришла не своего сына обсуждать, а твоего! — сорвалась на крик Айрис. — Он у них всегда был заводилой! Он сказал, и Кристиан пошёл, как покорная овечка! Он вообще не давал ему решать самому!

— Что ж ты его таким вырастила, Айрис, что каждый его за собой утащить может? Поменьше бы пылинки сдувала, побольше мозгов бы в голове обрелось! Или скажешь, пить по клубам ему Адамас придумал? И в На-Риву уехать тоже он на ушко нашептал?

По щекам Айрис уже лились слёзы, но слов в ответ она найти не смогла. Бельфегору даже стало жаль её: в конце концов, она была просто матерью, в упор не замечающей недостатков собственного ребёнка. Эдмон же, как он видел, смотрел на неё с презрением — с него явно пылинки не сдували.

А Леда наступала:

— Где, скажи мне, Айрис, твой чудный мальчик был, когда у Адамаса снесло крышу и он почти оступился? Почему не отговорил, совесть не грызла его, нет? Где он сейчас, когда Адамасу нужны друзья, обиделся, сбежал? Это он умеет, да! А ты вместо того, чтобы мне тут своё негодование высказывать, лучше бы сыночка своего разыскала и разъяснила на пальцах, что означают слова «трус» и «предатель». Надеюсь, он всё-таки откажется от нашей фамилии — не хватало ещё в роду Страховых такого позора!

Айрис закрыла лицо руками и разрыдалась. Эдмон подошёл к ней, что-то шепнул на ухо, взял за руку, но она отдёрнула её, и он, поджав губы, отступил обратно на своё место.

— Ладно, всё, — Леда обняла её за плечи, и на этот раз вырваться у Айрис не получилось. — Бывает, что ж теперь. Может, хоть так из Кристиана человек вырастет, когда его не поощряют за каждый шаг, правильный или неправильный…

— Он же не виноват, — заикаясь проговорила Айрис, — не виноват, что родился не таким. И…

— И точно виноват, что завидовал. А мог бы в себе плюсы поискать. Я это проходила уже. Пошли, буду тебя чаем отпаивать. Эдмон, скажи мальчикам, пусть до ужина ещё полчаса потерпят.

— Конечно, Леда, — отдал честь Эдмон и, не оглядываясь на мать, размашистым шагом направился к лестнице. Бельфегор так и остался ждать его наверху, не двигаясь с места.

Когда Эдмон миновал его, женщины уже ушли из прихожей, и, убедившись в этом, младший Страхов отрывисто сказал Бельфегору:

— Поверь, я отлично понимаю, что это такое, когда родитель тебя ни во что не ставит, а думает о чём-то совершенно другом. Иногда даже удивляюсь, как при всём при этом мы оба с тобой не пошли в отместку организовывать оппозиционную партию с целью захвата власти.

— Кристиану ты и так достаточно жизнь подпортил, — усмехнулся Бельфегор. — А против матери разве партию создашь?

— Допустим, про власть в основном касалось тебя… Как ты своего отца терпишь?

— Есть одна причина. Адамас уже тоже не раз спрашивал, но у меня всё руки не доходят рассказать.

— Как соберёшься, дождись меня! И кстати… не говори Адамасу о том, что слышал, ладно? Незачем ему опять вспоминать этого… — недоговорив, Эдмон моментно оскалился и пошёл к комнате брата. Бельфегор двинулся следом. Он снова взял на себя обязательство раскрыть тайны, и, к счастью, ещё было время верно подобрать слова. Может, хоть этот эпизод из его прошлого сделает туман вокруг Адамаса немного реже.

Подходящий случай представился через несколько дней, когда у них опять гостил Эдмон и разговор в который уже раз зашёл о взаимоотношениях ГШР и МД. Конечно, с этой темы они перешли на личности — конкретно, мировых лидеров, — и Адамас высказался:

— Мне до сих пор интересно, что вынудило Аспитиса в 56-м году прекратить за нами охоту, хотя он так толком никого и не поймал. Помню, примерно за полгода до этого отец сказал, что Мессии хватит максимум на как раз полгода, — откуда он мог знать? И в промежутке между тем и этим отец попал к ним в плен и был отпущен. Это же как-то связано, Бельфегор? Ты что-нибудь об этом эпизоде знаешь?