Роджер Желязны - 5-6. Дворы Хаоса. Козыри Судьбы

— О чем ты хочешь спросить? — сказал я.

— Что такое Колесо-Призрак?

— Что?

— Совершенно секретно, тайное тайных, проект Мерля Кори. Колесо-Призрак, — ответил он. — Компьютерный проект, замешанный на дерьме, которого никто раньше не видел. Жидкие полупроводники, криогенные резервуары, плазма…

Я рассмеялся.

— Мой бог! — сказал я. — Это шутка, вот что это такое. Просто безумное хобби. Это была проектная игра — машина, которую никогда нельзя построить на Земле. Ну, может быть, какую-то часть и можно. Но она не будет работать. Это что-то вроде рисунков Эсхера [77]— на бумаге выглядит замечательно, но в реальной жизни невыполнимо.

Затем, поразмыслив с минуту, я спросил:

— Откуда ты вообще об этом узнал? Я никогда никому не говорил.

Льюк прочистил горло, пока вписывался в еще один поворот. Луна добралась до вершин деревьев. На ветровом стекле появилось несколько капель влаги.

— Ну, насчет того, что ты все держал в секрете, — это уж как сказать, — ответил Льюк. — Всякий раз, когда я бывал у тебя, твой стол и чертежная доска были завалены рисунками, графиками, записками. Не хочешь, а заметишь. Большинство из них было помечено: «Колесо-Призрак». А ничего подобного в «Гранд Ди» я у тебя не замечал, поэтому и решил, что этот проект ты делаешь для своего удовольствия и как пропуск в светлое завтра. Ты никогда не производил на меня впечатление непрактичного мечтателя. Так ты уверен, что не обманываешь меня?

— Если бы мы прямо сейчас засели и построили с тобой все, что уже спроектировано, — ответил я честно, — эта штука с жутко загадочным видом уже торчала бы рядышком с нами и ни хрена бы не делала.

Льюк покачал головой.

— Отдает упрямством, — сказал он. — На тебя не похоже, Мерль. Какого черта ты тратил время, конструируя машину, которая не может работать?

— Упражнение по теории дизайна… — начал я.

— Извини, но это дерьмо собачье, — сказал он. — Ты хочешь сказать, что во вселенной нет такого места, где бы эта чертова штука не стала бы выпендриваться?

— Я этого не говорил. Я пытаюсь тебе объяснить, что сконструирована она для работы в причудливых, чисто гипотетических условиях.

— О-о. Другими словами, если я найду какое-нибудь похожее местечко, в другом, например, мире, то мы сможем подняться?

— Ну… да.

— Таинственности тебе не занимать, Мерль. Ты в этом уверен?

— Угу.

— Еще одна мечта обратилась в дерьмо. Ну что ж… Скажи, есть в этом что-нибудь новое, что реально приспособить «к здесь и сейчас»?

— Нет. Здесь она работать не сможет.

— И все-таки что такого особенного в ее работе?

— Куча теоретического хлама, включающая пространство, время и некоторые понятия о ребятах по имени Эверетт и Уилер [78]. Она поддается лишь математическому объяснению.

— Ты уверен?

— Да вообще-то какая разница? У меня нет продукта, у нас нет компании. Извини. Скажи Мартинесу со товарищи, что эта дорога ведет в тупик.

— Да? А кто такой Мартинес?

— Один из твоих потенциальных инвесторов в «Кори и Рейнар, Инкорпорейтед», — сказал я. — Дэн Мартинес — средних лет, низкорослый, прилично выглядит, на переднем зубе щербинка…

Льюк нахмурился.

— Мерль, я ни черта не врубаюсь, о ком ты говоришь.

— Этот тип подошел ко мне, пока я ждал тебя в баре. Похоже, он о тебе много чего знает. То, что он спрашивал, примерно похоже на одну из немногих ситуаций, которые ты только что описал. И я так понял по его поведению, будто ты уже подкатывался к нему по поводу инвестиций в дело.

— Понятно, — ответил он. — Я такого не знаю. Чего же ты раньше мне не сказал?

— Он смылся, а потом ведь у нас был уговор — никаких дел до обеда. И вообще, откуда я знал, что это так важно. Тем более он сам попросил меня поведать тебе, что он интересуется тобой.

— Что его интересовало конкретно?

— Не мог ли ты осуществить поставку незаложенного компьютерного хозяйства и удержать инвесторов от суда — вот что я понял из разговора.

Льюк хлопнул рукой по баранке.

— Бессмыслица какая-то, — сказал он. — Причем полная.

— Я еще подумал, что, может быть, его специально наняли провести расследование — или просто припугнуть тебя и дать знать, что с людьми, о которых ты говорил, ну, теми, которые в это дело вложились, следует вести себя честно.

— Мерль, ты думаешь, я такой идиот, что потратил зазря кучу времени, выкапывая инвесторов, прежде чем не удостоверился, есть ли во что вкладывать деньги? Кроме тебя, я ни с кем об этом не говорил и, думаю, вообще больше говорить не буду. Кто он, по-твоему, такой? Чего ему было надо?

Я покачал головой, но вспомнил те несколько слов на тари.

Почему нет?

— Еще он спросил, не слышал ли я, чтобы ты когда-нибудь упоминал страну под названием Янтарь.

Когда я это сказал, Льюк смотрел в зеркало заднего обзора и так дернул баранку, что машина внезапно вильнула.

— Янтарь? Это что, шутка?

— Нет.

— Странно. Тогда, скорее всего, совпадение…

— Что?

— На прошлой неделе я слышал упоминание о стране грез под названием Янтарь. Но никому ни разу не повторял. Это была просто пьяная болтовня.

— Кто? Кто это сказал?

— Один знакомый художник. Мозги набекрень, но парень очень талантливый. Его зовут Мелман. Мне вполне нравится, как он рисует, я даже купил кое-что из его работ. Я заехал посмотреть, не сделал ли он чего новенького, пока меня не было в городе. Картин никаких не было, но я все равно просидел у него допоздна, мы разговаривали, пили и курили ту дрянь, которая у него была. Он здорово набрался под занавес и стал говорить о магии. Я имею в виду не карточные трюки. Всякие ритуалы, понимаешь?

— Да.

— Ну, а чуть погодя он мне кое-что показал из этого репертуара. Может, все потому, что я тоже сильно поддал, но, честное слово, получалось у него будьте-нате — он левитировал [79], вызывал столбы огня, заклинал, материализовал чудищ. Наверное, в том, что он мне подсунул, была «промокашка» [80]. Но убей меня, это было весьма похоже на правду!

— Угу.

— Короче говоря, — продолжал Льюк, — он упоминал что-то вроде города-архетипа. Не могу сказать, на что он в его речах был больше похож — на Содом с Гоморрой или на Камелот [81], — каких только прилагательных он не использовал. Он называл этот край Янтарем и сказал, что управляется он семьей полупсихов, сам город населен ублюдками и каким-то людом, чьи предки пришли из других мест века назад. Тени семьи и города вроде бы действуют в большинстве основных легенд, ну и тому подобная чепуха. Я так и не выяснил, то ли это была такая метафора — он вообще ими сыпал напропалую, — или же он и на самом деле во все это верит. От него я и услышал про эти края.

— Интересно, — сказал я. — Мелман умер. А дом его сгорел несколько дней назад.