Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

Вот я и позвонил из аэропорта, а ответил ты, Корвин. Что оказалось неизвестной величиной, что разбивало все возможные уравнения, которые я пересыпал из пустого в порожнее, — ты вдруг показался в это время, в этом месте, в этой точке событий. Я ухватился за предложенную тобой защиту, и вовсе не потому, что нуждался в ней. Вероятно, я смог бы и сам вывести из строя тех шестерых парней. Но не больше. Я думал, это были твои люди. Я вообразил, что ты все время низко лгал, ожидая нужного момента, чтобы сделать ход. Ну вот, сейчас, подумал я, ты готов. Это объясняет все. Ты вывел из строя нашего Брэнда и намеревался использовать своих тенегуляющих зомби для своего возвращения и отлова Эрика со спущенными штанами. Я хотел быть на твоей стороне, потому что ненавидел Эрика и потому что знал, что планы ты строишь добросовестно и, как правило, получаешь то, за чем идешь. Я упомянул о парнях, преследующих меня из Тени, чтобы послушать, что ты скажешь. Тот дивный факт, что ты не сказал ничего, по идее, ничего и не доказывал. Либо ты осмотрителен, заключил я, либо не имеешь понятия, где я побывал. Еще я подумал о возможности милой прогулки в ловушку твоего умысла, но уже и так сидел в неприятностях по уши и не видел, что бы такое я мог значить для равновесия сил, чтобы ты захотел меня убрать. И тем более, если предложить тебе поддержку, которую я чертовски хотел оказать. Так что я вылетел к тебе. И будь я проклят, если эти шестеро не поднялись на борт чуть позже и не последовали за мной. Мне предоставили эскорт? Мне стало интересно. Лучше и не начинать строить новых предположений. Когда мы приземлились, я снова стряхнул их с хвоста и направился ко Флориному дому. Затем я продействовал так, будто не подтвердилась ни одна из моих догадок, и просто ждал, что же ты сделаешь. Когда ты помог мне убрать парней, я был слегка озадачен. Был ли ты искренне удивлен, или это был подвох, а ты пожертвовал несколькими солдатиками, чтобы держать меня в неком неведении? Отлично, решил я, будем пребывать в неведении, будем сотрудничать, посмотрим, что у тебя на уме. Я был превосходной подставкой для того действа, что ты затеял, чтобы скрыть состояние своей памяти. Когда я узнал правду, было уже слишком поздно. Мы направлялись в Ратн-Я, и ничто из моей истории уже ничего для тебя не значило. Позже я не сказал ни слова коронованному Эрику. Потом я стал его узником, и не слишком приветливым в его адрес. Мне даже приходило в голову, что в один прекрасный день моя информация вдруг станет чего-нибудь стоить — по крайней мере свободы, — если угроза из той тени когда-нибудь материализуется. А что до Брэнда, то сомневаюсь, что кто-либо поверил бы мне; а если кто-то и поверит, я единственный, кто знает, как добраться до той тени. Можешь себе представить, чтобы Эрик воспринял это как основание для моего освобождения? Он похохотал бы и предложил бы, чтобы я принес историю получше. А от Брэнда я так и не получил никакого известия. Ну а все остальные, кажется, вообще ничего о нем не слышали. Вероятнее всего, он сейчас мертв… я бы сказал. Вот и вся история, которую я никогда тебе не рассказывал. Тебе и разгадывать, что все это значит.

Я внимательно рассматривал Рэндома, помня, каким великим карточным игроком он был. Лжет он по-крупному или слегка блефует, глядя на него, я мог гадать с тем же успехом, что и при осмотре валета, скажем, бубен. Кстати, эта история тоже еще та. В ней так много странного, что звучит она весьма правдоподобно.

— Перефразируя Эдипа, Гамлета, Лира и всех этих парней, — сказал я, — желал бы я все это знать давным-давно.

— Но это действительно первый случай, когда я наконец смог тебе все рассказать, — сказал Рэндом.

— Верно, — согласился я. — К несчастью, только твоей сказки и не хватало для прояснения происходящего: она лишь усложнила головоломку. Которая и без того сплошное ловкачество, передергивание. Вот — мы с черной дорогой, бегущей к подножию Колвира. Дорога проходит сквозь Тень, и по ней успешно пересекают Тень всякие твари — чтобы осаждать Янтарь. Нам неизвестна истинная природа сил, стоящих за нашествием, но они определенно пагубны и явно набирают силу. Какое-то время я ощущал вину за это, потому что связывал со своим проклятием. Да, я обрушил проклятие на нас. Но проклятие или не проклятие, все в конечном счете сводится к некой реальности, с которой можно сражаться. Что мы и намерены делать. Ну а всю эту неделю я пытался понять роль Дары. Кто она на самом деле? Что она такое? Почему ее так заботило испытание Образом? Как она ухитрилась пересечь его? И финальная угроза… «Янтарь должен быть разрушен», — сказала она. То, что это случилось одновременно с атакой по черной дороге, кажется не просто совпадением. Разделять эти факты — смысла нет, скорее это лоскутки одного одеяла. И все ведет к тому, что где-то здесь в Янтаре есть предатель: смерть Кэйна, записки… Кто-то здесь или содействует внешнему врагу, или вообще целиком и полностью ведет всю интригу. Теперь через этого парня ты связываешь с интригой исчезновение Брэнда, — я слегка подопнул труп ногой. — Все указывает на то, что и папина смерть или отсутствие — тоже часть этого. Но если это так, то все творится в рамках большего заговора — тщательно сработанного — деталь за деталью в течение многих лет.

Рэндом обследовал буфет в углу, извлек бутылку и пару кубков. Наполнил их и принес один мне, затем вернулся в кресло. В молчании мы подняли тост за тщетность усилий.

— Ну, — сказал Рэндом, — составление заговоров — здесь занятие номер один, и каждый для этого имеет массу времени, ты же знаешь. Мы с тобой слишком молоды, чтобы помнить братьев Озрика и Финндо, которые умерли во благо Янтаря. Но впечатление, которое сложилось после разговора с Бенедиктом…

— Да, — сказал я, — …что они позволили себе нечто большее, чем просто страстные мысли о троне, и возникла необходимость, чтобы они доблестно пали за Янтарь. Я тоже это слышал. Может — да, может — нет. Мы никогда не узнаем наверняка. И все же… Да, вопрос ясен, и даже слишком. Не сомневаюсь, что и раньше кто-нибудь пытался провернуть такую операцию. Я не откажу в этих страстях ни одному из нас. Но кому? Мы будем в жестком гандикапе, пока не выясним, кто этот Некто. Любой ход, который мы сделаем не по существу, лишь раззадорит зверя. Гони идеи.

— Корвин, — сказал Рэндом, — если честно, я мог бы обстряпать это дело, находясь где-нибудь здесь — даже сам по себе, один, со статусом пленника и все такое. На деле такой статус был бы отличным прикрытием. Я бы искренне наслаждался, так беспомощно наблюдая за событиями, а на самом деле дергая струны, заставляющие танцевать всех остальных. Но наслаждался бы любой из нас. У всех нас свои побуждения, свои амбиции. И с годами мы все имели время и возможность заложить бо-ольшой фундамент. Нет, поиск подозреваемых — это неверный путь. Здесь любой и каждый попадают в эту категорию. Давай лучше обсудим, что могло бы выделять подобную личность, не рассматривая мотивы, забыв про возможности. Я бы сказал, давай взглянем на методы.