Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

На западе и северо-востоке громоздились тучи. И я злобно смотрел на них. Если туч скопится достаточно, чтобы заслонить луну, Тир-на Ног’т растворится в ничто. Именно по этой причине всегда целесообразно иметь для поддержки человека на земле — чтобы козырнуться в безопасное место, раз уж город вокруг начинает исчезать.

Тем не менее над головой небо было чисто и полно знакомыми звездами. Когда взойдет луна и свет ее упадет на камень, на котором я сижу, в небе начнет проявляться взметнувшаяся на огромную высоту лестница, ведущая в Тир-на Ног’т — плавающий в ночном небе двойник Янтаря.

Я был утомлен. Слишком многое произошло за столь краткое время. Неожиданно выпавшая минута для отдыха, возможность снять сапоги и растереть ноги, привалиться спиной и положить на что-нибудь голову, пусть даже на камень, — роскошь, чисто животное наслаждение. Я завернулся в плащ, укрываясь от накатывающего холода. Горячая ванна, обильная кормежка, кровать — это было бы просто прекрасно. Но отсюда все это обретало почти мистический ореол. Будет более чем достаточно просто отдохнуть, как сейчас отдыхал я, да позволить мыслям течь помедленнее, дрейфовать — превратиться в стороннего зрителя всех дневных событий.

Слишком много всего… по крайней мере сейчас у меня были ответы на некоторые из вопросов. Не на все — это уж точно. Но достаточно, чтобы в данный момент утолить жаждущий разум… Теперь у меня имелось некое представление о том, что происходило во время моего отсутствия, лучшее понимание того, что происходит сейчас, знание того, что сделать необходимо, знание того, что придется сделать мне… И я чувствовал, что знаю больше, чем осознаю, что я обладаю всеми кусочками, которые сложатся в картинку, если только я встряхну их, перетасую, разложу должным образом. Аллюр недавних событий, особенно сегодняшних, не давал мне и секунды на размышление. И сейчас некоторые фрагменты казались развернутыми под странными углами…

Меня отвлек свет из-за плеча — едва заметный результат прояснения в небесах. Обернувшись, затем встав на ноги, я осмотрел горизонт. Над морем разгоралось зарево — там, где всходила луна. Пока я всматривался, в поле зрения появилась тонкая светящаяся дуга. Облака слегка оттянуло, но город над головой пока не возродился. Тем не менее я вытащил Козыри, перетасовал и сдал себе карту Бенедикта.

Сладкие мечты забыты, я внимательно всматривался, наблюдая за лунным рассветом над водой, протянувшим по волнам световую дорожку. На пределе видимости высоко над головой вдруг затрепетало неясное марево. Становилось светлее, в мареве то тут, то там проскакивала искра. Первые линии, легкие как паутина, сплелись над скалой. Я всмотрелся в карту Бенедикта, потянулся к нему…

Его холодное изображение ожило. Я увидел Бенедикта стоящим в зале Образа в центре рисунка. Зажженная лампа пылала у левой ноги. Он заметил мое присутствие.

— Корвин, — сказал Бенедикт, — пора?

— Не совсем, — сказал я ему. — Луна восходит. Город только что стал обретать форму. Так что еще чуть-чуть. Я хотел удостовериться, что ты готов.

— Я готов, — сказал Бенедикт.

— Хорошо, что ты вернулся. Узнал что-нибудь интересное?

— Меня вызвал Ганелон, — сказал Бенедикт, — как только узнал, что случилось. Его план показался мне хорошим, потому я и здесь. А что до Дворов Хаоса — да. По-моему, я узнал несколько вещей…

— Момент, — сказал я.

Пряди лунных лучей стали почти осязаемы. Город наверху обрел ясность очертаний. Лестница — целиком видна, хоть в некоторых местах и бледнее, чем в других. Я вытянулся во весь рост, чтобы утолить нетерпение — когда же наступит нужный момент…

Холодная, неяркая — я дотянулся и нащупал четвертую ступень. Мне показалось, она чуть поддалась под нажимом.

— Почти, — сказал я Бенедикту. — Собираюсь опробовать лестницу. Приготовься.

Он кивнул.

Я взобрался по каменным ступеням — первая, вторая, третья. Затем поднял одну ногу и опустил ее на четвертую, призрачную. Она слегка прогнулась под моим весом. Я боялся поставить на нее вторую ногу, так что ждал, наблюдая за луной. Я вдыхал холодный воздух, свет становился ярче, ширилась дорожка на воде. Глянув вверх, я увидел, что Тир-на-Ног’т несколько утратил прозрачность. Звезды за ним потускнели. Едва это произошло, ступень у меня под ногой стала прочнее. Упругость ушла из нее. Я почувствовал, что она выдержит мой полный вес. Окинув взглядом лестницу по всей длине, я оценил ее целиком: здесь полупрозрачная, там прозрачная, искрящаяся, но тянущаяся вверх до того безмолвного города, что плавал над морем. Я поднял вторую ногу и встал на четвертую ступень. Будь у меня желание, и еще несколько шагов пронесут меня по небесному эскалатору в край, где становятся реальностью грезы, гуляют комплексы и сомнительные пророчества, в облитый лунным светом город исполнения неоднозначных желаний, перекрученного времени и мертвенно-бледной красоты. Я шагнул вниз и взглянул на луну, теперь балансирующую на влажном ободе мира. В ее серебряном сиянии я вгляделся в Козырь Бенедикта.

— Лестница плотна, луна поднялась, — сказал я.

— Порядок. Я пошел.

Я смотрел на стоящего в центре Образа Бенедикта. Он поднял левой рукой лампу и мгновение стоял неподвижно. Секундой позже он исчез, и Образ — тоже. Еще мгновение, и Бенедикт оказался в похожем помещении, и на этот раз вне Образа, но по соседству с той точкой, где он начинался. Бенедикт высоко поднял лампу и осмотрел комнату. Он был один.

Брат повернулся, прошел к стене, поставил лампу на пол. Тень его протянулась к Образу, изменила форму, стоило ему повернуться на каблуках и двинуться обратно к исходной позиции.

Как я заметил, этот Образ пылал более бледным светом, чем тот, что в Янтаре, — серебристо-белым, без намека на голубой, который мне был так знаком. Абрис его был тем же самым, но призрачный город играл странные игры с перспективой. Возникали искажения — сужения, расширения, — которые, казалось, без особых причин смещались по поверхности, словно всю картину целиком я обозревал через неотшлифованную линзу, а не через Козырь Бенедикта.

Я отступил по лестнице вниз, вновь расположился на самой первой ступени. Продолжил наблюдение.

Бенедикт проверил клинок в ножнах.

— Ты знаешь о возможном воздействии крови на Образ? — спросил я.

— Да. Ганелон рассказал мне.

— Ты когда-нибудь предполагал… такую ситуацию?

— Я никогда не доверял Брэнду, — сообщил мне Бенедикт.

— А что с твоим путешествием ко Дворам Хаоса? Что ты узнал?

— Потом, Корвин. Он может явиться в любой момент.

— Надеюсь, не будет ничего отвлекающего, — сказал я, вспоминая собственное путешествие в Тир-на Ног’т и участие Бенедикта в моем последнем там приключении.