Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

Бенедикт пожал плечами.

— Внушения обретают силу, если обращать на них внимание. Мое внимание сегодня ночью припасено для другого дела.

Он совершил полный круг, оглядывая каждый сектор помещения, остановился, закончив осмотр.

— Интересно, знает ли он, что ты там? — спросил я.

— Вероятно. Это неважно.

Я кивнул. Если Брэнд не покажется, то мы получаем день. Стражники будут охранять остальные Образы, у Фионы появится шанс продемонстрировать умение в делах колдовских, определив местонахождение Брэнда. Затем мы отправились бы за ним. Раньше у Фионы — вместе с Блейсом — хватило способностей остановить Брэнда. Сможет ли она сделать это сейчас, в одиночку? Или нам придется отыскать Блейса и попытаться убедить помочь? Какого черта Брэнду хотелось во что бы то ни стало именно такой власти? Жажду трона я еще могу понять. И все же… Парень сдвинулся, зациклился на этом. Слишком скверно, но так оно и было. Наследственность или влияние среды? Вопрос не по адресу. В какой-то мере все мы были безумны на его манер. Если честно, это, должно быть, и есть форма безумия — иметь так много и так отчаянно стремиться к чему-то чуть-чуть большему, ради капли преимущества над другими. Брэнд довел эту общую для всех нас черту характера до крайности, вот и все. Он был карикатурой мании, кипящей в каждом из нас. В таком аспекте какая, в самом деле, разница, кто из нас был предателем?

Нет, разница была. Он был тем, кто действовал. Безумный или нет, зашел он слишком далеко. Он задумал такое, чего Эрик, Джулиэн и я не сделали бы никогда. Блейс с Фионой в конце концов отступились от его усложняющейся интриги. Джерард и Бенедикт были на уровень выше всех остальных — морально, по зрелости, как угодно, — раз они освободили себя от игры во власть с нулевым счетом. [74] Игра с нулевым счетом ведется не с банкометом от игорного дома, а между игроками, то есть сумма выигрыша одного зависит от суммы проигрыша остальных, в отличие от игры с заведением, когда платит заведение, а не сами игроки. В данном случае, если один выигрывает, то остальные неизбежно проигрывают. Рэндом за последние годы хоть чуточку, но изменился. Могло ли статься так, что дети Единорога достигли наконец возраста зрелости — что постепенно происходило со всеми, но как-то стороной обошло Брэнда? Или, может быть, своими действиями Брэнд подстегнул в нас этот процесс? Как и у большинства подобных вопросов, польза была в постановке их, а не в ответе. Мы достаточно были похожи на Брэнда, чтобы я знал, что особые разновидности страха ничего иного и не могут пробудить. Но все-таки была разница. По какой-то причине Брэнд стал тем, кто действовал.

Свет поднявшейся луны бросал блик на карту, через которую я наблюдал за залом Образа. Облака продолжали перемещаться, вскипая рядом с луной. Я подумал, что стоит сообщить об этом Бенедикту, но в общем это была бы просто отвлекающая болтовня. Надо мной, как некий сверхъестественный ковчег на волнах ночи, плыл Тир-на Ног’т.

…И вдруг там возник Брэнд.

Рефлекторно рука легла на рукоять Грейсвандир, несмотря на то что я прекрасно сознавал, что стоит он через Образ от Бенедикта в темном зале высоко в небе.

Рука моя вновь повисла. Бенедикт тут же осознал присутствие незваного гостя и повернулся, чтобы встать к нему лицом. Он и движения не сделал к оружию, просто внимательно смотрел через Образ на нашего брата.

Больше всего я боялся, что Брэнд умудрится прибыть прямиком Бенедикту за спину и всадит ему нож в спину. Хотя я бы на такой риск не пошел никогда, поскольку даже при смерти, на одних рефлексах, Бенедикт спокойно расправился бы с убийцей. Очевидно, совсем ума Брэнд еще не лишился.

Брэнд улыбнулся.

— Бенедикт, — сказал он. — Подумать только… Ты… Здесь…

Талисман Закона, пламенея, висел у него на груди.

— Брэнд, — сказал Бенедикт, — и не думай.

По-прежнему улыбаясь, Брэнд расстегнул ремень перевязи и позволил оружию упасть на пол. Когда умерло эхо, он сказал:

— Я не дурак, Бенедикт. Не рожден еще тот, кто может клинком взять над тобой верх.

— Мне не нужен клинок, Брэнд.

Брэнд медленно двинулся вдоль края Образа.

— Однако ты носишь его как слуга трона, когда мог бы быть королем.

— Эта должность никогда не стояла высоко в списках моих амбиций.

— Это верно. — Брэнд остановился, лишь немного пройдя вокруг Образа. — Верный, держащийся в тени. Ты совсем не изменился. Бедный Папа так лихо выдрессировал тебя. Ты мог бы пойти так далеко…

— У меня есть все, чего я хочу, — сказал Бенедикт.

— …Чтобы быть задушенным, срезанным на взлете так рано.

— Все равно ты меня не заболтаешь, Брэнд. Не вынуждай меня причинять тебе вред.

С улыбкой на лице Брэнд опять начал движение, медленно. Чего он добивается? Я не мог понять его стратегии.

— Знаешь, я могу кое-что вытворять, чего не могут остальные, — сказал Брэнд. — Если есть что-то, чего ты хочешь, и считаешь, что не можешь обладать этим, сейчас у тебя появился случай назвать это и узнать, как ты был не прав. Я узнал такое, во что ты вряд ли поверишь.

Бенедикт улыбнулся одной из своих редких улыбок.

— Ты выбрал неверный подход, — сказал он. — Я могу добиться всего, чего хочу.

— Тени! — фыркнул Брэнд, вновь останавливаясь. — Любой из всех прочих способен ухватить фантом! Я же говорю о реальности! Янтарь! Власть! Хаос! Никакие фантазии не сделаешь явью! Не второе после лучшего!

— Если бы я хотел большего, чем имею, я знал бы, что делать. Я этого не сделал.

Брэнд рассмеялся, зашагал вновь. Он прошел четверть пути по периметру Образа. Талисман разгорелся ярче. Голос Брэнда звенел.

— Ты дурак, если носишь свои цепи добровольно! Но если вещи не взывают к тебе: «Возьми нас», если власть не прельщает тебя, что ты скажешь о знании? Мне известны последние знания Дваркина. С той поры я ушел далеко и заплатил темную цену за способность проникать в суть процессов Вселенной. И все может стать твоим без ярлычка с ценой.

— Цена может оказаться такой, — сказал Бенедикт, — что я не стал бы платить.

Брэнд тряхнул головой и отбросил волосы назад.

Затем изображение Образа на мгновение заколебалось — жгут облака пересек луну. Тир-на Ног’т чуть поблек, но почти сразу обрел былую яркость.

— Ты имеешь в виду именно это, ты действительно так и думаешь, — сказал Брэнд, очевидно не заметивший мгновения блеклости. — Тогда мне незачем больше проверять тебя. Мне придется попробовать.

Он вновь остановился, пристально вглядываясь в Бенедикта.

— Ты слишком хороший человек, чтобы тратиться на ту кутерьму в Янтаре, защищая нечто, что явно разваливается на куски. Я намерен победить, Бенедикт. Я намерен стереть Янтарь и выстроить заново. Я намерен соскоблить старый Образ и вычертить собственный. Ты можешь быть со мной. Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Я намерен воздвигнуть безукоризненный мир, мир с непосредственным доступом в Тень и выходом из нее. Я намерен слить Янтарь с Дворами Хаоса. Я намерен распространить владычество непосредственно на всю Тень. Ты будешь командовать нашими легионами, самыми мощными военными силами, которые когда-либо собирались. Ты…