Елена Белова - Ах ты... дракон!

— Ты совсем двинулась?!

Но драконка не ответила. Она уже в человечьем виде молча и спокойно лежала на снегу. Без сознания.

…Уже потом, когда ее растерли снегом, она слабо, но довольно темпераментно высказалась на тему того, что оборот дорого дается, если дракон голодный и слабый. Особенно оборот из человека в дракона — тут масса не переходит в энергию, компенсируя потери, а наоборот, теряешь больше. Так что кто куда, а она греться.

Славка только вздохнул, подставляя ей второе крыло….

И нате вам!

Серебристая голова взвивается в воздух, как атакующая кобра. Молниеносно. Вот это да… Я даже успеваю порадоваться втихую, что этот удар, эта скорость нацелены не на меня, а на заваленную едой телегу. Драконша цапает первое попавшееся «угощение», как-то по-кошачьи встряхивает его в зубах и сосредоточенно хрумкает.

Я ловлю себя на том, что смотреть на то, как она ест, даже приятно.

— Что называется, девушка решила забыть о диете, — хмыкаю я.

— Что такое диета? — немедленно высовывается почти голый маг.

Да уж, ну и вид…

В деревню мне надо было идти так, чтобы местные меня не сдали первому же представителю правопорядка, которого к ним занесет. То есть где-то надо было достать одежду. А где ее достанешь, как не на нашем маге? Он, правда, был решительно против — пока Ритха (которой Славка перед этим что-то шептал на ухо) не призадумалась вслух о драконских традициях относительно включения в меню человеков. Мол, традициями запрещено строжайше, это все равно что драконов есть… но пара случаев, мол, все равно была. Когда у драконов от голода крыша ехала, они и зажевывали всех подряд. Нет, если такое случится (это невозможно, Ритха ведь не настолько голодна, пока), то она не переживет. Мага ведь это утешит? То, что даже если его съедят, то таким образом он все равно что убил дракона.

Но мага это почему-то свершенно не утешило.

— Держи, твои шмотки, — я швырнул под ноги магу тюк с одеждой.

— А поесть?

— А ты что, прямо под крылом у Славки есть собрался? Одевайся и вылезай. Поешь — и будем отрабатывать следующий рейд.

— Чего…. Отрабатывать? — маг, прыгающий на одной ноге в попытке скоростного надевания штанов, замер.

— Следующую операцию по закупке продовольствия. Я так понимаю, эта телега нам на один зуб…

— Прошу, Вас, госпожа Ерина Архипофна. Осторожно, здесь пол ниже.

— А где мы?

— Это склад для… как бы поточнее выразиться… для нового городского имущества. Конфискованного у преступников, полученного за долги, пожертвованного по каким-либо причинам. Раз в месяц оно распределяется по необходимости, а деньги идут на городские нужды. Впрочем, вы наверняка это знаете. Здесь все имущество, что конфисковано у Видаса. И если Вы опознаете свои вещи…

— Мои? Но…

— … или вещи Ваших родственников… мы немедленно доставим их в Ваш дом.

— Вы нашли вещи мальчиков? А… а тела?

— Увы, госпожа. Ваши родичи, да увидят их боги, не… простите за злую весть, госпожа. Вам плохо?

Вранье, что аппетит приходит во время еды. Правда то, что после еды он может и не уйти. Особенно, если на троих драконов плюс маг всего одна телега с продуктами. Это все равно что делить на двоих стандартный детдомовский обед. С голоду не умрешь, но и сытым особо не будешь.

Так что, пока Ритха восстанавливала силы, мы с вельхо замололи языками, выискивая, что бы такое сказать следующим клиентам. Кем мне лучше прикинуться, что пообещать, как ноги унести.

— А если прикинуться гопником? Мол, краденое сбываю, купите по дешевке?

— Смотря кому попадешься. Кто-то за ворота выпинает, а кто-то…

— Купит?

— Закопает. Сельчане ворья не любят.

— Да ладно, прям никто не хочет нажиться?

— Макс, хватит!

Славка вмешался так неожиданно, что я подавился последним куском сыра.

— Чего?

— Сам не понимаешь, что так нельзя?

Ой-ё… опять он своего моралиста включил? Нельзя обманывать, нельзя обжуливать? А главное, как своевременно совесть проснулась — уже когда все слопано…

— Как нельзя? Ну как? — я пожалел, что в драконьем виде — кулаки не стиснешь, и вообще, сдержаться как-то труднее. — А как, по-твоему, можно?

— Нельзя соваться туда в одиночку! — рявкнул тихоня-Славка так, что я поперхнулся снова, уже воздухом. Ничего себе. Это я правильно расслышал?

— Кричучки… — вдруг выдала Ритха, не вынимая головы из-под крыла. — Совсем обнаглели. Орут и орут…

— Рит…

— Период брачного гнездования у них, что ли? — сонно продолжила Ритха. — Спать-спать-спать.

Мы подождали, но продолжения не последовало. Вельхо беззвучно ржал, тыкая в нас пальцем и попутно изображая из себя какую-то птицу — насколько мы поняли, гибрид павлина с попугаем. Ну спасибо, Ритушенька.

— Макс… — уже тихо проговорил Славка, — хватит уже нарываться, а? Давай в следующий раз вдвоем пойдем… хоть подстрахую.

Э-э… не понял. Это он за меня… беспокоится, что ли? До сих пор никто не… ничего себе…

— Ты врать-то умеешь? — мне вдруг по непонятной причине срочно понадобилось отвести глаза, и голос прозвучал глухо.

Бывший сосед пожал крыльями:

— Научусь.

Да, дожили…

— Ну хорошо… кстати, вельхо, а что это был за амулет? Ну тот, что я у тебя… позаимствовал на нужды дела? А ты с чего это покраснел?!

— Бабушка Ира, а можно… — влетевшая с улицы Янка в очередной раз забыла, что ее просили вести себя потише. — Ой, бабушка…

Двери с «холодным запором» (пружиной, которую вешали на двери в зиму) надоело ждать, пока девочка ее закроет — вырвавшись из детской руки, она хлопнулась о косяк. А заодно наподдала по неубранной вовремя попе.

Но Янка этого почти не заметила, хотя воевать с коварной дверью за последние дни было для нее почти развлечением. Ей вообще здесь нравилось. После того как их освободили от бандитов, стало вообще здорово. По дому… ну, по дому она скучала, но ведь они туда все равно вернутся, правда? И вообще… Маму и папу Янка давно привыкла видеть только по выходным, да и тогда они были вечно заняты, и самое частое, что Яна от них слышала, было «не мешай». Нет, Янку никто не обижал, у нее всегда были хорошие вещи, личная комната, набитый едой холодильник, уйма дисков со всевозможными мультиками и собственный телевизор. Просто папа все время работал, даже по выходным, мама, когда не пропадала на работе и не «гробилась по хозяйству», любила поболтать с подругами или «завалиться в спячку часов этак на восемь-десять». Яна чаще всего видела ее только пятнадцать минут утром и полчаса вечером… если ее не прогоняли с кухни, чтобы не отвлекала от «скоростной стряпни чего-то на скорую руку». Иди, деточка, не мешай, мы очень заняты, мама занята, у мамы новый проект… а у папы контракт. Иди к себе, посмотри мультики, поиграй… не мешай. Вот так. Года в четыре, когда заплаканную Янку опять забрали из садика в числе последних, мама пообещала, что вот наметится в делах просвет, и они пойдут гулять в парк, посмотрят на живых ежиков. Где-то в мае, ага. Яна поверила, но апрель плавно перетек в май, который сменился июнем, потом июлем и августом, а позже зашуршал желтыми листиками сентябрь… а они так никуда и не пошли. И ежика Янка увидела только через два года, когда брат свозил ее на Птичку. Купил щенка, и девочка целый час была счастлива — пока брат не сказал, что щенок подарок однокласснице. А ей обязательно что-то купят… потом. Когда папа и мама разрешат. Она привыкла, что папа и мама не рядом, и сейчас ей было не так трудно без них, как думали бабушка, Славик и Максик. Они все так старались ее отвлечь… Бабушка сказки рассказывала, Славик старался угостить вкусным, а Макс… Макс носил на руках (два раза!) и купил шубку. И все, все с ней разговаривали! Никто ни разу не сказал ей: не мешай! Так здорово! И Штушу разрешили оставить.