Роджер Желязны - Кровь Янтаря

— Не могу припомнить ничего особенного. Я же спешил. Мне было не до эстетики… Нет, никаких ассоциаций с каким-нибудь знакомым почерком. К чему ты клонишь?

— Просто интересуюсь, не проявились ли у Джулии какие-нибудь способности высокого уровня. В этом случае она сама могла открыть врата — и, конечно, погорела на этом.

— Абсурд!

— Ладно тебе. Я просто пытаюсь выявить причины. Так я могу быть уверена, что ты никогда не замечал за ней никаких способностей к колдовству?

— Нет, не могу припомнить ни одного случая.

Я прикончил кофе, налил еще.

— А что, если за мной охотится все-таки Льюк? Почему нет? — спросил я Винту.

— Он устроил тебе несколько явных несчастных случаев несколько лет назад.

— Да. Недавно он признался. А еще он сказал мне, что завязал с этим после первых же попыток.

— Это верно.

— Знаешь ли, можно свихнуться, не ведая, что ты знаешь, а чего — нет.

— Поэтому мы и беседуем, верно? Ведь это же была твоя идея — устроить натуральный обмен.

— Вовсе нет! Торговаться предлагала ты!

— Сегодня — да. Но сама идея твоя, и пришла она тебе в голову… некоторое время назад. Я имею в виду некую беседу по телефону в доме мистера Ротта…

— Ты?! Тот измененный голос по телефону?! Как это может быть?!

— Что ты предпочитаешь: получить информацию об этом или о Льюке?

— Об этом! Нет, о Льюке! Нет — и о том, и о другом, черт возьми!

— Видимо, есть смысл придерживаться прежнего протокола. Тут так много говорилось о дисциплине и сдержанности…

— Все, понял. Еще одно очко в твою пользу. Давай о Льюке.

— Мне, как стороннему наблюдателю, показалось, что он покончил с теми делами, как только узнал тебя получше.

— Ты имеешь в виду, когда мы подружились… так, что ли?

— Тогда я не могла сказать наверняка… Он мирился с этими ежегодными покушениями на тебя — но, по-моему, по крайней мере некоторые из них он саботировал.

— И кто принял у него дела, когда он ушел в отставку?

— Рыжеволосая дама, с которой он, кажется, как-то связан.

— Джасра?

— Да, зовут ее так — и мне по-прежнему известно о ней гораздо меньше, чем хотелось бы. Что у тебя есть на этот счет?

— Я приберегу этот козырь, — сказал я.

Впервые она не сдержала раздражения — я увидел, как сузились ее зрачки и затвердели скулы.

— Мерлин, ты что, не понимаешь, что я пытаюсь тебе помочь?

— Если уж говорить начистоту, ты хочешь узнать то, что знаю я, — сказал я. — С этим у нас порядок. Я готов договориться — потому что ты, кажется, знаешь то, что хочу знать я. Вынужден констатировать, что твои мотивы для меня — темный лес. Кой черт тебя занес в Беркли [17] Беркли — пригород Сан-Франциско, в котором расположено одно из крупнейших отделений Калифорнийского университета. ? Чего ты добивалась, когда звонила мне? Какой силой ты владеешь, если утверждаешь, что это не магия? Как…

— Три полновесных вопроса, — сказала она, — и начало четвертого. Предлагаю выход: запиши все свои вопросы, я сделаю то же самое, мы разойдемся по комнатам и решим, на какие вопросы будем отвечать.

— Нет, — ответил я. — Я хочу играть дальше. Но мы в неравных условиях. Тебе известны причины, по которым я хочу все узнать. Для меня это вопрос самосохранения. А для тебя? Сначала я думал, что тебе нужна информация, которая помогла бы тебе пришить убийцу Кэйна. Но ты сказала «нет» и не предложила ничего взамен…

— Не предложила?! Да я хочу защитить тебя!

— Я ценю твои чувства. Но почему ты этого хочешь? Если уж на то пошло, ты едва меня знаешь.

— И тем не менее — причина только в этом, и с этого редута я не отступлю. Хочешь — принимай как должное, не хочешь — уходи.

Я поднялся с кресла и принялся расхаживать по патио. Мне не слишком-то хотелось выдавать информацию, которая может быть жизненно важной для безопасности и моей, и в конечном счете для безопасности Янтаря. Хотя приходилось признать, что мои данные я обменял на равнозначную информацию. Ее сведениям цены не было. К тому же в роду Бэйлей культивировалась наследственная лояльность к Короне, а это кое-чего стоит. Я наконец определил, что же меня беспокоит больше всего — ее настойчивость в том, как она отрицала свою заинтересованность в мести. Не говоря уж о том, что настроения ее нельзя было назвать проянтарными — даже с очень большой натяжкой… И если она так хорошо знала обо всем, что касалось меня, ей нужно было всего лишь согласиться, что она стремится отомстить, — и у меня не осталось бы больше вопросов. Я купился бы на это и не стал бы копать дальше. И что же она предложила взамен? Воздушное ничто и мотивы с грифом «секретно»…

Это вполне могло означать, что Винта говорит правду. Она пренебрегает выгодой обмана, который наверняка бы сработал, а взамен предлагает нечто гораздо более нескладное, — казалось, это свидетельствовало об искренности ее намерений. К тому же у нее явно было больше нужных мне ответов…

От столешницы раздалось негромкое дребезжание. Сначала я подумал, что Винта барабанит пальцами по столу, разозлившись на меня. Но когда я взглянул на нее, то увидел, что она сидит абсолютно неподвижно, даже не глядя на меня.

Я подошел ближе, отыскивая источник звука. Перстень, осколки синего камня и даже пуговица подпрыгивали на столе — казалось, без всякого участия извне.

— Это ты делаешь? — спросил я.

— Нет, — отозвалась Винта.

Камень в кольце треснул и вывалился из оправы.

— Тогда что происходит?

— Я оборвала связь, — сказала она. — По-моему, кто-то пытается восстановить ее — и у него ничего не выходит.

— Пусть так, но я же по-прежнему настроен на камни, и для того, чтобы обнаружить меня, они не потребуются.

— В это дело может быть втянуто больше одной группировки, — заметила она. — Я думаю, надо послать гонца, пусть выбросит все это в море. И если кому-то захочется последовать за камнями — туда ему и дорога.

— Осколки следовало бы вернуть в пещеру, а кольцо — мертвецу, — сказал я. — Но вот расстаться с пуговицей я пока не готов.

— Почему? Она не вызывает у тебя опасений?

— Вызывает. Но ведь эти штуки работают в обе стороны, верно? А это значит, что я могу воспользоваться пуговицей, чтобы найти дорогу к тому, кто кидался цветами.

— Это тоже может быть опасно.

— Если я этого не сделаю — опасность уменьшится или возрастет?.. Нет, выкидывай в море все что хочешь, но пуговицу я тебе не дам.

— Ну, хорошо. Я ее запру, раз уж ты так просишь.

— Спасибо. Джасра — мамочка Льюка.

— Ты шутишь!

— И не думал.

— Но это же объясняет, почему он напрямую не договорился с ней о нынешнем тридцатом апреля. Вот здорово! Это дает возможность выстроить новые заключения…

— Может, поделишься ими?

— Потом, потом… Кстати, я прямо сейчас позабочусь об этих камнях.