Роджер Желязны - Кровь Янтаря

Она выхватила их из круга — какое-то мгновение казалось, что хрусталь танцует у нее на ладони. Винта встала.

— Э-э… а пуговица? — сказал я.

— Ах да…

Она положила пуговицу в карман, а все прочее оставила в руке.

— Ты ведь настроишься сама, если будешь вот так хранить пуговицу, — так ведь?

— Нет, — сказала она. — Я — нет.

— Почему?

— Есть причина. Извини, я должна найти, во что положить остальные камни, и кого-нибудь, кто увез бы их.

— А тот человек настроится?

— Немного.

— Ну-ну.

— Выпей еще кофе… или чего-нибудь.

Винта повернулась и удалилась. Я съел кусочек сыра и попытался выяснить: чего больше я получил от нашей беседы — новых ответов или новых вопросов. Попытался приладить несколько новых фрагментов к головоломке.

— Папа?

Я повернулся, чтобы посмотреть на того, кто говорил. Вокруг никого не было.

— Я здесь, внизу.

На ближайшей клумбе — пустующей, если не считать нескольких сухих стеблей и листьев, — лежал яркий блик размером с монету. Привлекло мое внимание то, что блик шевельнулся.

— Призрак? — спросил я.

— М-м, — донесся из листьев ответ. — Я ждал, когда мы останемся одни. Я не уверен, что этой тетке можно доверять.

— Почему?

— Она сканируется совсем не так, как другие. Не знаю, в чем тут дело. Но я не об этом хотел поговорить.

— Тогда о чем?

— Ну… это… Ты это правду говорил тогда, что не собираешься меня вырубать?

— Ну, ничего себе! После всего, что я для тебя сделал! Твое обучение, твое… А сколько клятых деталей я перетаскал туда, где бы ты был в безопасности! Да как у тебя язык повернулся сказать?!

— Так это… я слышал, как Рэндом сказал…

— А ты, значит, делаешь все, что тебе говорят, да? Как же, помню — я хотел проверить несколько программ, а ты на меня просто зверем набросился! Чем же это, скажи на милость, я заслужил такое неуважение?

— Ну… да. Слушай, я это… виноват.

— Само собой. Ты меня в таком дерьме выкупал…

— Я несколько дней искал тебя и не мог найти.

— Хрустальный грот — это тебе не игрушки.

— Ах ты, времени мало… — Пятнышко мигнуло, поблекло почти до невидимости, разгорелось снова. — Мне бы кое-что выяснить.

— Валяй.

— Парень, который пришел с тобой тогда, и ушли вы вместе… Большой такой, рыжий…

— Льюк. Ну?

Блик опять померк.

— Доверять ему можно? — Голос Призрака был теперь еле слышен.

— Ни за что! — крикнул я. — Обалдел, что ли?

Я не смог сказать, слышал он меня или нет, — Призрак исчез.

— В чем дело? — раздался позади меня голос Винты.

— Мы тут слегка повздорили с воображаемым товарищем по играм, — пояснил я.

Даже отсюда я разглядел выражение недоумения на ее лице. Винта посмотрела во все стороны по патио, а затем — очевидно, убедившись, что я действительно один, — кивнула.

— Так, — сказала она. И добавила: — Я отлучусь ненадолго.

— Можешь не спешить, — ответил я.

Где следует искать мудрость, где момент истины? Знал бы где — пошел и торчал бы там целыми днями… А пока я словно стою посреди бесконечной матрицы, а вокруг меня на бескрайних просторах пасутся тысячи исключительно гадких случайных переменных. Превосходная возможность произнести философский монолог — если есть, что сказать.

Ну, может быть…

Это я о Джулии.

Я сидел один в своей комнате — при свечах — и размышлял.

Винта разбудила несколько глубоко скрытых воспоминаний, выволокла их на свет.

В последнее время с Джулией мы виделись редко…

Впервые я встретил ее на лекциях по теоретической кибернетике. Виделись мы сначала время от времени — обычно в кафе после занятий или где-нибудь в похожей обстановке. Встречи становились все более частыми, и очень скоро отношения наши превратились в нечто очень серьезное.

А теперь все завершилось, как и началось, — только быстрее…

Я почувствовал ее руку на плече, когда выходил с пакетом продуктов из супермаркета. Я знал, что это именно она, и повернулся — но там никого не было. Буквально через пару секунд она окликнула меня с другой стороны автостоянки. Я подошел, сказал «привет», спросил, работает ли она в той же конторе, где и раньше. Джулия сказала — нет. Я вспомнил, что обычно она носила на цепочке маленькую серебряную пентаграмму. Подвеска могла висеть у нее под блузкой — скорее всего, так оно и было. Но тогда я, конечно, и не мог бы ее увидеть, но язык ее тела говорил, что она хочет, чтобы я увидел. Так что я решил не обращать на это внимания, и мы продолжали обмениваться пустыми фразами. Она отвергла приглашение пообедать и сходить в кино, хотя я говорил, что могу и подождать несколько дней.

— Что поделываешь? — поинтересовался я.

— Много учусь.

— Чему?

— Да так… разным вещам… Как-нибудь я тебя удивлю.

И снова, в который уже раз, я не просек — к нам подбежал излишне дружелюбный ирландский сеттер. Джулия положила ладонь ему на голову, сказала «сидеть» — и пес уселся. Он замер неподвижно, как статуя, да так и остался сидеть, когда мы ушли. Могу себе сейчас представить, что собачий скелет так и сидит там, возле выхода из супермаркета, словно образчик модернистской скульптуры…

А тогда все это не показалось мне чем-то заслуживающим внимания. Но в свете последующих событий…

В тот день мы катались верхом, я и Винта. Заметив утром мое растущее раздражение, Винта, должно быть, почувствовала, что пора слегка сменить обстановку. Очень верная мысль. Сразу после легкого ленча она предложила покататься по окрестностям, и я немедленно согласился. Мне нужно было еще немного времени, чтобы подумать — перед продолжением игры во взаимные вопросы и ответы. Что ж, погода хороша, окрестности — привлекательны…

Наш путь лежал по извилистой лесной тропинке, которая в конце концов вывела нас к северным холмам, откуда открывался вид на неровно и накрест расштрихованные земли — до полного солнцем моря. А небо полно было ветра, и облачных арок, и птиц… Винта, кажется, не намеревалась отправиться в какое-то конкретное место, и меня это вполне устраивало. Пока мы ехали, я вспомнил визит в винодельню в Напа-Вэлли, и, когда мы натянули поводья, чтобы дать лошадям отдохнуть, я спросил:

— А вино по бутылкам у вас разливают прямо в имении? Или это делают в городе? Или в самом Янтаре?

— Не знаю, — сказала Винта.

— Я думал, что ты выросла здесь.

— Я никогда не обращала внимания.

От замечания о замашках патрициев я удержался. Если она не шутила, было непонятно, как она могла проморгать такие вещи.