Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

- Сядь, не побрезгуй, - старуха смахнула со стола крошки.

Кривобокий.

И ни скатерки, ни рогожки даже. Голое дерево глядится сырым, и прикасаться к нему боязно. Но сон же ж... я помню, что сплю.

Оттого и сажусь на чурочку, что стоит в хате заместо лавки.

- Кваску не предлагаю, - Пересвята налила себе из кривобокого кувшина. - Племянник мой лепил... еще когда мастеровать учился, пусть примет Божиня душу его... про нас всякое сказывали. Знаю... и за годы-то языки наплели, напридумвали. Хочешь знать, как оно на самом деле было?

Не хочу, у меня уж от знаниев лишних голова того и гляди треснет, что твой кувшин. Да разве ж выйдет отказаться от этакое чести? Коль уж тут очутилася, то буду слухать.

А квас полился темный, духмяный.

Правда, если прислушаться, то с рыбьим душком. Но что уж тут сделаешь? Вся их деревушка рыбою пропахла.

- Началося все в стародавние времена, когда еще царствия Росского вовсе не было, а были лишь княжества удельные. И на каждом князь сидел. Важный, что петух в курятнике. Бывало, княжества всего - полторы деревни, и князь всех мужиков по харям их ведает, да что мужиков, каждая свинья ему знакомая, да только все одно носу дерет. Взденет шапку драгоценную, шабельку повесит и все... князь он... а у самого портки драные. И не суть важно. Ходили князья друг ко другу, кто в гости, но больше - воевать. У соседа, если послабше стал, милое дело землицы отгрызть. А коль не выйдет, так хоть пограбить. Люду простому, сама разумеешь, тяжко приходилось. Что не лето, то хаты пожгут, мужиков посекут, девок, тех... на веселье... в зимку-то им чего, у них амбары полные, а люд мается, кто дубовую кору с мукой мешает, кто вовсе отходит тихо... и азары, конечне, те зело полюбили на земли этие ходить. А чего ж не сходить? Князья-то друг с другом собачиться гораздые, а пред азарами шеи гнут, откупаются... кем? А тем же людом простым...

Квас она прихлебывала шумно, я ж сидела.

Глядела.

На паутину, на вязки трав, которые тронь и рассыплются прахом. И боязно мне было, что навек я в этое хате остануся, в этом сне.

- Нашу-то деревеньку тоже палили... раз и другой... князья... потом азары прошли, но от них люди в болотах схоронилися. Оне-то огненного духу дети, воды страсть до чего не любят, и в болото по воле своей в жизни не полезли б... тогда-то и втемяшилося нашему старосте тогдашнему вовсе на болота переселиться. Мы-то болот не боялися, жили тут, если не от начала времен, то как предки нашие поселилися, то и жили... бабы вон за ягодою хаживали, мужики зверя били. Детвора и та знала, как тропу увидать. А с народцем местным наш ведун договаривался. То куру им поднесет, то бус для кикимор. Оне ж хоть страшные, а все девки... то еще чего... хороший был мужик. На меня заглядывался.

Я представила того ведуна, который на этакую старуху заглядвался. И жалко мне его стало. Неужто во всем селе бабы иной не сыскалось?

Ведаю, любовь, она злая, но чтоб до такого!

Страх.

А Пересвята, будто подгледевши мое мысли, захихикала, рот рукою прикрыла морщинистой. А у самой пальцы, что из дерева струганые, да наспех, кривые и черные.

Ногти отросли.

Землица под ними забилася, впору репу сеять - прорастет.

- Ох, девонька, повеселила... мне-то тогда четырнадцатый годок шел только. Невестою была... завидною невестою. У батьки-то моего и конь, и две коровы, и коз было. Куры, гусаки... в хате мы все на перинах леживали... многие были б радые меня в дом взять. Небось, и староста для своего сыночка подумывал, чтоб второю женою... не гляди так. Прежде-то уклад иной был. Говорю ж, как ни война, мужиков посекут. И что бабам? Одинокими до века жить? И каждой по-особицы помирать? Уж лучше в чужой дом второю аль третьею женой пойти, а там, коль случится беда, то и деток разом вырастят, и хозяйствие не запустят... многие так делали.

Странно сие.

Нам-то жрец сказывал, что Божинею заповедано, чтоб кажному мужчине по жене одной, а каждой жене по мужу. И что было сие всегда так, только у азар-безбожников можно жен брать, сколько душеньке восхочется. Мне все интересно было, как оне там, жены этие, уживаются промеж собой.

Бывало, что и сестры не ладют, а тут жены...

...и мужа делить опять же ж.

Но с другое стороны, может, оно и удобно? Одна пол метет, другая огороду полет, третья с дитями, четвертая кашеварит...

- ...но я такого не желала. Ладно бы первою и старшею... нет... а ведун вот захаживал. Сперва-то я его побаивалась. А что, огромен, космат... нелюдим. Его и кликали так, Нелюд. Он не обижался. Уж потом я уразумела, что добрый он. Придет, бывало, сядет на лавку, на меня поглядывает... сумку свою раскроет и давай выкладывать, что шкатулочку махонькую из двух раковин сделанную. А раковины те - в перламутрах, так и переливаются. Что орешков лесных горсточку... что ткани отрез тонкое и легкое... теперь-то ведаю - русалий шелк, редкость, каковой и у царицы вашее нету... сказки баил... про то, кто где живет. Мы с сестрами посядьма и слухаем, рты пооткрывавши... и когда батька мой сказал, что Нелюд сватается, что за меня не просто выкуп, а жемчугами дает, я не стала противиться. Конечне, мало ведала, что там меж мужем и женою бывает. Мнилось, стану я хату его убирать, пироги печь да кашеварить, а он будет мне одной свои гиштории сказывать.

Пересвята вздохнула тягостно.

- Тут он жил... не гляди, что убогонько... в прежние-то времена все так жили, только у одних в хате пятеро-шестеро, да еще скотина, чтоб волки не задрали да нечистый не свел. А мы вдвоем жили.

От этого я не могла себе представить.

Пятеро? Тут и троим-то не развернуться. Куда пятех да еще со скотиной? Мы-то на зимку куранят, коль случалися, в хату брали. Или еще теля, но то не мы, Курманчиха прибрала, чтоб в хлеву не померзло... Но нашие хаты поболе, чем этая...

- А что толку было хаты ставить, когда придут да пожгут? В землянке-то проще. Крышу раскидают, попалят, так ее новую поставить недолго... хату ж поди отстрой. Нет, Зославушка, иные были времена... так вот, когда Нелюд ко мне по сватался, аккурат тогда староста к нему захаживать стал. И все-то плакался, что жизни никакой нет. Нелюд, хоть и силен, да куда ему супроть азар. Придут. Все порушат... и ладно, если просто пожгут, так ведь над девками поглумятся, а то и в полон угонят, продадут у себя в степях... Нелюд... Надежей его звали, - она смахнула корявым пальцем слезинку. - Не будь меня, не стал бы он слухать. А тут... верно, подумал, что и вправду... оно, может, и ничего не случилося б, а может... у всякого своя судьба, и негоже человеку ее ломать. Он на болота ушел... ушел, что сгинул... и день его не было, и другой... и третий. Я уж извелася вся... а он на семый явился, лицом белый, дышит едва-едва... пришел и рухнул. Книжицу мне протянул. Велел сховать да никому и никогда не показвать... я и сховала. Староста, как заслышал, что вернулся мой Надежа, так мигом прилетел, все начал допытваться, когда ж тот с болотниками договору весть будет, до того ему втемяшилося на болота... и ладно б просто, ан нет, всею веской желал. Чтоб и с курами, и со скотиною, и с прочим добром... князем болотным вздумал стать.