Максим Далин - Слуги Зла

Я глотнул воздух ртом:

- Как ты ее назвал?!

- Эльза, чтоб ей, - хмуро выдал Элиас. Он был совсем не рад тому, что его сестренка видит меня - и я понял причину его мрачности: Эльза смотрела на меня, округлив глаза и приоткрыв рот:

- Ой, а что ты мне не сказал, что эльфа позовешь?

- Вот, видал?! - Элиас в негодовании чуть не сломал себе руку об ребро столешницы. - Сейчас сюсюкать начнет, дура!

- Я не эльф, Эльза, - сказал я, еле справляясь с болью в груди. - Элиас, не кричи, пожалуйста. Не годится кричать на женщину, даже если она кажется тебе неправой.

Элиас сморщил нос, как Ястреб. Эльза улыбнулась прелестной улыбкой, приоткрыв беличьи зубки с едва заметной щелью между передними резцами - моей мечтой всей этой зимы, человеческой, неидеальной, теплой улыбкой:

- Твой гость - обманщик. Он - эльф, люди так не говорят!

- Да ты его послушай! - возмутился Элиас. - Брату не веришь, блин, так ему поверь. Он тебе скажет...

- Мой брат, - сказала Эльза, продолжая солнечно улыбаться, - почему-то эльфов терпеть не может. Ты его прости, пожалуйста. Ты знаешь, - добавила она, грустнея, - он ведь вообразил, что Бенку из-за эльфов убили - все перепутал. Говорят, болезнь такая есть - когда человек Добро от Зла отличить не умеет...

- Ну дура, блин! - выдохнул Элиас безнадежно. - Вот говорю-говорю - а никто ни пса не понимает!

Я хлопнул его по спине, как хлопнул бы Задиру, желая его утешить. Меня поражало, что на людей эти простые орочьи жесты действуют в точности так же, как на аршей - эльфы никогда не прикасались друг к другу без чрезвычайной нужды. Глаза Элиаса немного ожили, он без слов понял, что я придерживаюсь его точки зрения; Эльза огорченно сказала:

- Грубиян мой братец, да? Вот знаешь, рыцарь, в городе ведь почти все такие, даже благородные. Только и могут, что рычать друг на друга... Я же знаю, в Пуще мужчины совсем другие. Вот ты говоришь так любезно, так... ну, в общем, эльфы - они чистые.

- Ну да, - встрял Элиас. - А люди - грязные, блин!

- Элиас, - сказал я, - дело не в этом. Эльза, видишь ли, иногда наружный вид очень не соответствует сути вещей. К примеру, Элиас кажется грубым и глупым, но он, честное слово, не глуп и не так груб, как ты думаешь, просто он не умеет красиво выражать красивые чувства - этому надо учиться. А иногда наружность точно соответствует сути, но это соответствие как бы не додумывается до конца. Как эльфы...

- Они умеют все делать красиво, - вздохнула Эльза. - И они чистые, а мне так хочется чистого, вы бы знали! Драишь все кругом, драишь - а все равно грязно, даже слова...

- Видишь? - сказал Элиас. - Вот она как понимает!

- С Эльзой трудно спорить, - сказал я. - Я сам чувствую почти то же самое. Элиас, ты ведь тоже видишь, что эльфы чистые и прекрасные, только дело не в этом. Снег - это, наверное, самая чистая вещь на свете, правда? Поздней осенью мир - сплошная грязь, слякоть, хмурь - а когда выпадает первый снег, все становится светлым, чистым и прекрасным, верно ведь? Сплошная сияющая белизна, хрустальный эдем, совершенство. Никакой грязи, никаких гнилых листьев, никакой мерзости... Только одно крохотное обстоятельство: ничего не вырастет, пока снег не растает. Никакие цветы на снегу не цветут, а в ледниках, где снег лежит вечно, цветы не цветут никогда. Снег чист, светел, прекрасен - но холоден. Смертельно.

Они выслушали меня пораженно; Элиас кивал в такт словам - и вдруг улыбнулся, почти как его сестра:

- Во-во! Дэни, блин, вот тут ты в точку попал! Я сам так всегда понимал, только сказать не мог!

А Эльза печально покачала головой:

- Тебя зовут Дэни? По-моему, это слишком жестоко. Ты ведь сам эльф - я не верю, что ты такой смертельно холодный, как говоришь.

Я начал было объяснять, в чем дело - но тут во дворе радостно, повизгивая, взлаял Охламон и грохнула калитка. Возвращался подгулявший кузнец. Из комнаты было отлично слышно, как он со второй попытки поднялся на крыльцо, пнул пустое ведро, обратился к валарам и проклял Тьму, а потом грохнул дверью.

Элиас взглянул на меня устало:

- Слушай, Дэни, забери ее отсюда... ну хоть в сад. Я его утихомирю пока.

Я кивнул. Элиас выскочил в сени, откуда слышались проклятия и грохот, а Эльза с готовностью проводила меня через другую дверь и веранду в маленький садик на заднем дворе.

Здесь было чудесно свежо, почти тихо - и луна уже сияла, как фонарь эльфов. В ее голубоватом свете я отлично видел лицо Эльзы: ее волосы шелково блестели, глаза светились, отражая лунные блики.

- Я тебе нравлюсь? - спросила она, не опустив ресниц.

- Нравишься, - сказал я. - Разве прямые вопросы больше не доводят до беды?

Эльза грустно улыбнулась.

- Доводят. Если с людьми. Но ты - совсем не такой, я чувствую. Ты же меня не обидишь?

- Да чтоб мне сгореть! - вспомнил я давнюю-давнюю детскую присказку, и Эльза рассмеялась.

- Вот видишь... Послушай, Дэни, не говори больше, что ты не эльф, пожалуйста. Я же все вижу. Просто ты самый светлый из всех. Эльфы такие высокомерные, они с человеческими девушками не говорят - а ты говоришь, потому что ты добрее других...

Я глубоко вдохнул; это обычно помогало мне справиться с отчаянием.

- Эльза, я разговариваю с тобой только - и исключительно - потому, что я человек. Любой эльфийский рыцарь может думать только об одной женщине - о королеве Маб. О Вечной Государыне. Попробуй это понять.

Эльза задумалась. Свет луны мягко обливал ее, ее кожа казалась бархатистой, как лепесток эланора, а ресницы бросали на щеки длинные тени. Момент казался мне мучительно прекрасным; уже догадываясь, что ничего не смогу объяснить, я еще на что-то надеялся.

- Королева Маб - из всех женщин самая счастливая, - сказала Эльза мечтательно. - Живет в Пуще, в самом красивом месте на свете, никогда не старится, всегда молоденькая... Всю работу там делают чарами, всегда все есть, а главное - всегда весело. У нас-то все время крутишься-крутишься, то одно, то другое - никогда нет времени повеселиться, только если вечеринка в воскресенье... и думаешь, хоть бы уж она подольше не кончалась! А королева Маб может целыми неделями веселиться, да что неделями - годами! Выбрать самое-самое замечательное - да и сделать, чтобы так было всегда!

Я попытался улыбнуться.

- Эльза, а ведь это входит в привычку... ты много видела смеющихся эльфов?

Эльза пожала плечами.

- Над чем им смеяться в городе? Грязища да невежество - тоже мне развлечения!

- Ты забываешь о важных вещах, - попытался я еще разок. - У королевы Маб никогда не бывает детей. Тебя еще полюбят сильнее, чем королеву Маб... и более человечно...

Ее личико вдруг стало отчужденным, почти враждебным.

- Ну да, - сказала она, вдруг повзрослев на двести лет. - Очень мне надо! Какой-нибудь олух, вроде моего братца, муженек будущий, его родня, работы целый воз... потом еще дети пойдут!