Максим Далин - Слуги Зла

Эльфы видели в аршах абсолютное зло. Почему? Ведь мои друзья всячески избегали спускаться с гор или выбираться из пещер без крайней нужды. Они, очевидно, неуютно почувствовали бы себя в лесу. Я уже точно знал, что планов по захвату мира или, хотя бы, Пущи никто из аршей не строит. Так в чем дело?

Репейник отпер ворота. Тяжеленная каменная плита отодвинулась с пути бесшумно и жутко, а нашим глазам открылось закатное небо. Далеко внизу серый клинок облака рассекал багровое солнце, уже склонившееся к горизонту, в сияющем просторе цвета крови на отполированном лезвии. Темное золото последних лучей заливало Пущу под нашими ногами; до нее осталось не более суток пути.

Эльфы оборачиваются на Запад, арши - на Восток. Утреннее солнце встает по ту сторону гор, отчего-то подумал я. Если один из смыслов нашей разведки заключался в понимании сути вещей, то она почти завершена. Я уже понимаю, что делается, я понимаю - как . Осталось выяснить лишь - зачем , и моя цель достигнута. Впрочем, как бы ни сложились в дальнейшем события и обстоятельства, у меня уже достаточно опыта, чтобы не вернуться в Пущу рыцарем Государыни...

Хотя, если так, то почему это вообще пришло мне в голову?

Мои друзья спали в зарослях на горном склоне. Я сидел на замшелом валуне и смотрел, как медленно восходит луна и зажигаются звезды. Полоска зари постепенно никла и гасла, как угли в костре. Небесный Охотник перешагивал горизонт, сияя звездой Эрендил на плече, и голубая Гилтониэль дрожала и мерцала на западе; я узнавал рисунок созвездий, вспоминал песни под этими звездами - и душа рвалась на части.

Вот я вижу Пущу - и чему-то внутри меня нестерпимо хочется покоя, бездумья, ощущения абсолютной правильности бытия... Я вспоминаю любовь к королеве Маб - и жалею о любви к ней, хотя отлично понимаю, что это морок, морок недобрый... Слаб человек. Вспоминать убитых орков, убитых людей, мой бедный город, вожделеющий вечной юности и эльфийской прелести - не слишком-то получается сейчас. Все, что настоящему Дэни кажется мерзким, подлым, жестоким - отошло куда-то, выцвело, поблекло...

А почему бы и не морок? А почему, собственно, морок? Кто, вообще, такой Дэни? Жалкое, смертное, человеческое тело...

Выпить вина из эланоров, раствориться в лунном свете, музыке, пьяном веселье... Пусть Государыня и девы из ее свиты улыбаются, а мир вокруг будет прекрасен, неописуемо прекрасен! Ах, вина, звезд, танцев! Варда, Лучезарная Царица, Дева Западных Морей! Мир будет совершенен, и я в нем - совершенство, я - фиал Государыни, я - клинок Света, я слышу пение мэллорнов у дворца моей королевы...

Паук отвесил мне такой подзатыльник, что из глаз посыпались те самые искры, о которых обычно упоминают для красного словца. Я едва не кувырнулся с камня, на котором сидел - но в голове несколько прояснилось. Пришел настоящий ужас.

- Мне твоя физиономия не понравилась, - сказал Паук встревоженно. - Я тебя таким ошалевшим уже давно не видал. Ты как, в порядке?

- Кажется, не совсем, - признался я, не в силах на него посмотреть. - Кажется, ты мне еще слабовато наподдал. Хорошо, что ты проснулся. Я, кажется... я сейчас вас предать собирался, кажется. Продать за улыбочку королевы Маб.

И тут меня затрясло. Стало так холодно, что ледяная вода подземных озер сейчас была бы для меня теплой, как парное молоко. Я свернулся в клубок, пытаясь укутаться в плащ, но озноб не проходил, я вымерз до костей, зубы лязгали - и не остановиться.

Паук, как осенью у родника, сгреб меня в охапку и прижал спиной к себе. И, так же, как осенью, озноб мало-помалу прошел, оставив тошную слабость и желание расплакаться в голос, как вопят маленькие дети. Не знаю, в чем тут дело: в тепле тела арша или в странной несовместимости орка и эльфийской чары - но Государыня снова выпустила мою душу, правда, выпустила нехотя.

- Тебе легче? - спросил Паук.

- Легче, - сказал я. - Но плохо. Зря ты со мной связался, Паук. Я - слабак. Когда на меня находит, я готов бежать на свист и вилять хвостом. У меня крыша течет, как ты говоришь. Зачем ты помешал Ястребу меня убить, не пойму...

- Дурак ты, а не слабак, - сказал Паук. - Ты должен был еще тогда, осенью, подохнуть. Ты же до сих пор барахтаешься, пытаешься разобраться, все такое... Это не слабость. Чего бы ты хотел? Чтобы лешачка тебя отпустила - и все? Угу, сейчас. Если бы она была такой ерундой, разве мы бы с ней возились столько лет?

- Я боюсь идти в Пущу, Паук, - сказал я, вдруг осознав, что мертвой хваткой держу его за рукав. - Я - трус, да? Я боюсь, что потеряю свободу, понимаешь? И - что себя потеряю. Я так боюсь, что у меня кровь леденеет...

- Я знаю, что боишься, - сказал Паук. - Такого только круглый дурак не боится, Эльф. Но ты же говорил - надо все выяснить, потом рассказать королю людей из Чернолесья. Нам с тобой надо это доделать. Не знаю, как эльфы, они полудохлые, но живые боятся - и все равно делают. Возьми себя в руки.

Я отстранился так, чтобы видеть его лицо. Паук смотрел на меня спокойно и тепло; я решился.

- Ты все видишь, - сказал я. - Ты все понимаешь, дружище. И если ты увидишь, что я меняюсь, что я вас продал - убей меня. Не жалей. Если у меня не хватит сил сопротивляться в Пуще - то уже не хватит ни на что. Убьешь?

- Уверен? - спросил Паук, ткнув меня кулаком в колено.

- Уверен, - сказал я, отвечая на тычок. - Пойми, Паук, это будет значить, что Дэни уже умер, что его души больше нет, так что ему ты ничего дурного не сделаешь. А существовать, как красивенький раб Государыни, я не хочу. Я могу на тебя рассчитывать?

- Угу, - кивнул Паук, становясь печальным. - Поспи. Тебе надо, чтобы голова была ясная, - и принялся разматывать веревочку.

- Я - прямо тут, ладно? - спросил я и, укутавшись в плащ, улегся головой на его колени - с дальним прицелом, с некоторой надеждой, что близость орка помешает королеве Маб забрать мои сны. - Тебе не мешает?

- Не особенно, - сказал Паук, растягивая веревочку между пальцами. - Спи, я понял.

Было изрядно неудобно; я засыпал долго и тяжело, но спал без снов.

Ранним утром мы охотились на сонных кекликов и фазанов, а потом пекли их в золе. Репейник разделил с нами этот завтрак, потом мы грустно расстались.

- Я дальше не пойду, - сказал Репейник, и было заметно, что эта перспектива его огорчает. - Не хочу вам обузой быть. Эльф, ты возьми мой нож, на удачу, а?

- Свой не предлагаю - у меня эльфийский, - сказал я. - Возьми мои метательные ножи. Мне когда-то друзья подарили, а у меня таланта нет, как видно. Ты и левой рукой научишься, а у меня и правой не выходит.

Репейник ухмыльнулся всепонимающе и мило:

- Все наши желают вам удачи, ребята.

Мои бойцы обнюхались с ним, я хлопнул его по спине - и моя команда направились вниз по склону, а Репейник пропал в зарослях почти в тот же миг.