Владимир Храмцов - Энио, или Чертовски невероятные приключения ролевиков в городе Ру

Листья на березе, под сенью которой проходило ритуальное поглощение эльфийского напитка, все до одного дружно осыпались.

Между начальниками с факелами туда-сюда шнырял Гриша и рьяно ударял в бубен, Полина Сергеевна со звоночками еле за ним поспевала. Она щеголяла в том самом синем платье, что и утром, но теперь оно имело три широких выреза, откровенно демонстрирующих самые пикантные части тела. Черная карга, несмотря на возраст, от процессии не отставала, мало того, она шагала с большим медным тазом в руках, куда начальники и начальницы щедро сыпали деньги и драгоценности. Когда донесся бешеный ор совета Илиона, бубен снова смолк.

— Вот теперь точно началось! — молвил Григорий.

— Идиот! — вздохнул гроссмейстер.

Старший мастер вылил оставшиеся в мензурке капли эльфийского напитка в костер. То же сделали и остальные члены совета, и огонь заиграл, переливаясь волшебными красками.

— Пошла игра! — спокойно сказал мастер. Только этого от него и ждали. Даже Приам все понял и, сорвавшись с места, как сумасшедший рванул в Трою. Играющие мастера были уже у своих отрядов, когда глашатай затрубил в рог. Это означало, что долгожданный вынос начался.

Сборище начальников продефилировало через лесную просеку и, взобравшись по скрипящим деревянным ступенькам на шаткий пешеходный мост, успешно преодолело реку. И хотя доски на мосту были положены оригинально — вдоль, а не поперек — и между ними зияли щели в кулак толщиной, никто из начальников не прекратил пляс.

— Правый фланг, сомкнуть ряды! — заорал Агамемнон, стоя на импровизированной колеснице.

Войска греков окружили стены Илиона.

— Лучники! — скомандовал Гектор и махнул рукой, после чего на правый фланг неприятеля обрушился шквал стрел.

Гриша ещё жарче забил в бубен. Участники маскарада совсем немного прошли вдоль правого берега и вскоре добрались до старой заброшенной шахты, рядом с которой возвышался осиротевший, осыпавшийся, поросший травой и кустарником террикон. Это и была заветная лысая гора всех руководителей города Ру, место великих жертвоприношений.

— Налегли на бревнышко, па-ашли! — скомандовал Одиссей, чьи отряды атаковали ворота.

— Смолы тебе горячей, а не Трою, лей, ребята! — прокричал Эней, и на головы атакующих полилась кипящая смола, роль которой выполняла студеная вода из речки.

— Григорий, жертвенник готов? — спросил Барабас.

— Га-атов, ваше великолепие!

— Тогда вперед! — скомандовал гроссмейстер, и начальники двинулись к вершине террикона.

На левом фланге греческие воины расступились. Несколько человек крепко держали длинный шест. На другом конце к нему был привязан за пояс воин в дорогих бронзовых доспехах — Малый Аякс. Ахейцы с шестом разбежались, и Аякс зашагал по стене Трои, как по земле. В него летели стрелы и дротики, но у ахейца было много хитов и, ловко орудуя двумя мечами, он существенно проредил ряды защитников города по всему левому краю, прежде чем те достали его длинным копьем.

Под котлом на терриконе завывал от ветра костер. Начальники произносили заклинания, и то была отнюдь не абракадабра.

— О, Великий Черный, помоги мне стать ректором института, — шептал братец Паук.

— О, Великий Черный, помоги мне стать директором школы, — шептала сестричка Муха.

— О, Великий Черный, помоги мне стать мэром, — шептали помощники мэра.

— О, Великий Черный, помоги мне стать народным депутатом, — шептал сам мэр.

— …гроссмейстером, — сказали разом П.С. и Гриша и переглянулись. «Не слишком ли громко я говорю», — можно было теперь прочесть на губах обоих.

— Да удастся наш дьявольский план! — сказал Барабас, зачерпнул магическим кубком кровь из кипящего котла и передал кубок по кругу.

Главные ворота Илиона треснули пополам от очередного удара стенобитного орудия, и данайцы с победоносными криками ворвались в город.

Мэр города Ру сделал глоток из кубка и передал драгоценный сосуд Барабасу. Гроссмейстер отпил последним и вылил остатки крови в костер, и тут же в стальную треногу с котлом ударила черная молния.

— Троя пала! — объявил Агамемнон и поднес факел к сложенному у стен города хворосту. Огонь нежно лизнул сосновые бревна, чуть сник — казалось, вот-вот погаснет — а потом запылал все жарче и жарче и за считанные секунды охватил все игровое сооружение.

Круг начальников расступился. В центре, там, где все ещё горел костер, земля, то бишь горная порода, раскалилась до красна, и вскоре костер с котлом провалились в разверзшуюся дыру. Начальники расступались все шире и шире; дыра становилась все глубже и глубже. Из нее полетели искры, затем вырвался смрадный дым вперемешку с сажей, и через несколько мгновений, дым валил столбом, уходя высоко-высоко в черное небо. Вместе с дымом из чрева террикона вылетел сонм мерзких крылатых тварей. За ними, не поднимаясь над землей слишком высоко, летели воздушные и огненные джинны [27] Джинны (миф.) — существа из арабской мифологии, шайтаны. Здесь рассматриваются джинны четырех видов: водяной — силат, земляные — кутруб и гуль (женск.), огненный — ифрит, воздушный — марид. , инкубы и суккубы, ползли бесы и черти, земляные и водяные шайтаны.

— Гой, гой, гой! — радостно закричали ролевики, и Троя запылала во всю силу.

— Гой, гой, гой… — отозвался эхом дремучий лес.

Сумерки сгустились, и на западе города Ру взошло сияние. Клочья багровых облаков вскипали и поднимались протуберанцами, как будто закопченное небо отражало клокочущую магму адских рек. Атиша наблюдал сияние через узорчатое церковное окно.

Пол, стены и даже иконы храма были украшены зелеными веточками и травой. Великая вечерня уже закончилась, но люди из храма не уходили. Они крестились, молились, ставили свечки.

— Что это ты, прихожанин, стоишь в святом храме и не крестишься, — обратился к Атише священник, — иль ты не христианин?

— И христианин тоже, — ответил демиург, обернулся к алтарю и отбил крест с поклоном.

— Как это: «и христианин»? Женщина или беременна или не беременна.

— Так то ж женщина, отец Никодим!

Они говорили громко, что привлекало внимание прихожан. Люди оборачивались, но тут же недвижимо замирали, зачарованные небесным сиянием за окном.

— Ты речешь, как лукавый, — продолжал батюшка.

— Разве Бог не един для всех? — отвечал ему демиург. Но отец Никодим смотрел уже не на него, а на десятки своих прихожан, чьи зрачки, как маленькие зеркала, отражали небесную аномалию. Священник глянул в окно и…

— Знамение! — молвил он завороженным голосом.

— Это не то, о чем ты подумал, святой отец, — предупредил его Атиша.

— Так Дух Святой, по обетованию Спасителя, сошел в этот день на апостолов в виде огненных языков, в знак того, что имеет силу опалять грехи и очищать, освящать и согревать души, — сказал Никодим, — если ты ещё не знаешь, прихожанин, сегодня Пятидесятница, Троица Святая… О, Господи, да как же я сразу не догадался: ты-то и есть лукавый!