Вера Чиркова - Свобода и неволя

— Прости… — Чувствуя, что начинает краснеть, Алильена попятилась к двери. — Я пойду подумаю.

— Иди. А потом выпей ромашкового отвару и ложись спать, утром придется вставать вместе со всеми. Ты теперь ученица, а им мы поблажек не делаем.

Алильена покорно кивнула, торопясь снова остаться наедине с посланием, но неожиданно ей в голову пришла совершенно крамольная мысль. Сначала девушка решительно отмела ее как невыполнимую, но тут же задумалась, припоминая строки из рецепта, который зажала в руке.

— Подожди, — испытующе глянув на травницу, пробормотала она осторожно, — у меня есть другое предложение. Раз за мной приедут через три дня, то лучше бы мне немного отдохнуть, спина от лошади уже ноет. Да и другие недуги подоспели. Но вам я в тягость не буду, все зелья, какие сварите, усилю. Кроме приворотных и любовных, запрет у меня на них.

— А разве… — недоверчиво уставилась на нее Хадина и замерла, рассмотрев уверенную усмешку на губах гостьи. — Великий свет, так вот почему он просил кормить тебя получше! Прости, дочка, не сообразила я, мы про таких только краем уха слышали.

— Вот поэтому о нашем договоре будем знать только мы. Не о себе волнуюсь — за вас, — нехотя призналась Алильена и ушла, плотно притворив за собой дверь.

Думать, не совершила ли она ошибки, открыв свой секрет, не хотелось, поздно каяться, когда шаг уже сделан. Остается только надеяться на сообразительность и осторожность травницы.

Некоторое время она изучала рецепт, припоминая тот овраг, где они освободили Ленса и остальных пленников, и пыталась понять, верно ли угадала, чем должна проявить тайное письмо. Пока наконец не убедилась: есть только один способ проверить свои предположения. В тот раз она влила в амулеты магическую энергию, чтобы подогреть, и, значит, сейчас нужно сделать то же самое. Есть зелья, Которые после усиления или нагревания обретают цвет.

Легкую волну магии Алильена бросила сразу на весь лист и несколько минут затаив дыхание ждала результата. Но проявляться слова стали, начиная сверху, слово кто-то невидимый торопливо водил по бумаге пером.

«Побольше ешь и спи, лето будет жарким, нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы встретить осень бодрыми и здоровыми».

«И это все?» — разочарованно насупилась девушка, в третий раз пробегая взглядом постепенно тускнеющие строчки и пытаясь найти какой-то особый смысл, зашифрованное слово или намек.

Но дед остался верен самому себе, со всеми предосторожностями написал лишь несколько обыденных, ничего не значащих слов, которые вполне мог бы и сам сказать, если бы не поторопился укатить. Неужели думал, будто Лил вцепится в него и станет умолять взять ее с собой?

Так зря боялся, она и сама уже прекрасно поняла, что напрасно тратит силы. И непрестанно бросая в него щедрые порции магии, старалась лишь доделать начатое дело, чтобы не разочаровать Ленса, который только ради этого и пошел на нарушение отцовского запрета.

— Анни, ты сможешь сейчас сделать для нас несколько зелий? — деликатно справилась Хадина после ужина, когда они остались в столовой вдвоем.

— Да, — кивнула Лил, к вечеру успевшая сильно пожалеть о своем нежелании собирать травы.

С непривычки день, не заполненный никакими заботами и делами, тянулся слишком долго, заставляя девушку остро чувствовать себя ненужной куклой, выброшенной из повозки самовольным ребенком. От скуки она почти час тренировала Найда, потом, припомнив аккуратно сложенные вещи Эринка, разбирала свою дорожную суму, пытаясь уложить ее в таком же идеальном порядке. А к вечеру поняла, что готова заниматься чем угодно, лишь бы отогнать тревожные мысли.

То ей казалось, будто проклятый Корди уже поймал маменьку с Ленсом и они сидят в сырой темнице, окруженные мокрицами и крысами, то виделся Эринк, отбивающийся от потных, вонючих ночников, гадко щерящих гнилые зубы. Причем ночники были самые настоящие, те самые, которым она когда-то позволила себя захватить, в надежде, что они привезут ее к Ленсу.

Даже брату Лил так и не решилась признаться, как сильно ошиблась в тот раз. Бандиты оказались вовсе не такими бесшабашными дураками, как ей всегда думалось, и, кроме того, имели очень подробные описания подростков, за которых какие-то загадочные богачи пообещали баснословное вознаграждение. И когда она начала лепетать о своем желании присоединиться к ночникам, они очень быстро ее разоблачили, но сначала даже вида не подали. Похвалили за верное решение и пообещали поддержать перед главарем, а потом исподтишка подло ударили зельем ошеломления такой силы, что Лил пришла в себя лишь туго связанной и болтавшейся поперек седла бандитского коня.

В заброшенный город она так и не попала, обученный зверь принес ночникам приказ немедленно везти девушку в Горт и наставления, как с ней обращаться.

— Слышишь, девка, — щербато ухмыляясь, заявил самый старший, — не вздумай даже рыпнуться. Тебя нам трогать запретили, зато жизнь и здоровье одного парнишки зависит от твоего поведения. Он далеко, но, если попытаешься сбежать, его охранники сразу получат знак, и тогда ему останется только молить всех богов, чтобы быстрее забрали в сумрачные рощи, наказывать парни умеют.

В тот раз Лил стиснула зубы и смолчала. Даже убить их не попыталась, но не потому, что не хватало сил. Просто боялась, что возле Ленса бандитов еще больше и ему не справиться. А она, даже если сожжет всех негодяев, все равно не сможет сама распутать веревки и прийти ему на помощь.

А вот на деда, когда он ее спас, разозлилась не на шутку. Боялась, что бандиты сказали правду и Ленс в этот момент жестоко расплачивается за ее свободу. Потому-то позже, в овраге, постаралась до отказа наполнить магией все горевшие перед внутренним зрением разномастные огоньки амулетов, мстя негодяям разом за все свои и брата унижения и обиды.

На чердаке, в знакомом кабинете старшей травницы, было пусто и тихо, но темные и светлые бутыли всевозможных форм и размеров, в несколько рядов выстроившиеся на середине стола, были немыми свидетелями надежды Хадины на чудо.

Медлить Лил не стала, ей никогда не нравилось заставлять себя упрашивать, да и папенька всегда говорил: «Если можешь и хочешь помочь людям — сделай молча и иди дальше. Только спесивые, жадные и самовлюбленные люди ждут уговоров, поклонов и оплаты, даже если монетой служит простая признательность. Это темные стороны человеческой души, и магам нужно от них отрекаться. Не должен быть тот, кто сильнее других, ни злым, ни корыстным, это сожжет прежде всего его самого».

Легкое, как дуновение ветерка, облачко силы устремилось на толпу пузырьков, осело и впиталось, и перед магическим взором Алильены словно вспыхнул разноцветными свечками праздничный пирог.