Вера Чиркова - Свобода и неволя

— Дайг, ты кому-нибудь сообщил о выборе Гарвеля?

— Нет, — твердо ответил лучник, и выражение его лица осталось прежним. — Я дал ему время на принятие окончательного решения.

— А о моем вступлении в гильдию?

— Тебя заставили обстоятельства, и ты вполне мог уже пожалеть об этом.

— Спасибо, — тихо пробормотал Инквар, чувствуя, как внутри что-то дрогнуло, — но я не передумал.

— Я тоже, — сверкнул ослепительной улыбкой Гарвель. — Не уважаю людей, каждый день меняющих свои решения.

— А я не забыла вам сказать о том, что Хадина приняла меня к себе? — делая шаг к Дайгу, задумчиво проговорила Лил. — Или вы знали?

— Она сказала мне по секрету, — облегченно улыбнулся тот и поднял открытый взгляд на слегка огорошенного хозяина кабинета. — В общем, Вангер, я привез двух новых наемников и одну травницу.

— Ну ты и жук, — с досадой выдохнул тот, спохватился, сделал широкий жест в сторону деревянного диванчика, предложил: — Садитесь, я сейчас вернусь.

Он выходил из комнаты, так очевидно стараясь шагать неторопливо, что искусник не удержался от понимающей ухмылки.

Похоже, у Дайга свой взгляд на вербовку нужных гильдии людей, и далеко не всем нравятся его методы. Хотя самому Инквару понравились тактичность и предусмотрительность друга, и сегодня он бы с удовольствием смолчал и сначала присмотрелся, чем будут заманивать его здешние командиры. Вот только жизнь прижимает все туже, и с каждым днем все труднее вертеться ужом между трех огней. Это если еще не считать градоправителя Индруга, Фертина и прочих господ, желающих вернуть доходного беглеца.

— Добрый вечер. — В комнату следом за Вангером вошли двое мужчин, и искусник сразу почуял веяние магии, какое ощущал только от своей пирамидки.

Точно такая же была у одного из пришедших, но они стояли рядом, откровенно рассматривая новичков, и Инквар пока не сумел определить, в чьем кошеле прячется вещица, которой не мог пользоваться никто, кроме искусников. Однако тайного знака никто из них пока не подал, и Инквар тоже удержался от желания словно невзначай, задумчиво потереть правой ладонью левую щеку.

— Я Динер, командир этой крепости, — приветливо сообщил кряжистый мужчина старше средних лет, бывший одновременно и самым старшим из присутствующих. — Рад приветствовать новичков нашей гильдии. Травницы наши союзники, и девушка может чувствовать себя тут как дома.

— Анни — моя ученица, — глядя прямо в глаза командиру, веско объявил Инквар. — И потому долго просто травницей оставаться не сможет, хотя и совсем от белых дев отказываться не собирается. А вот решить, нужно ли ей вступать в гильдию наемников, мы надеялись вместе с вами.

— Разумеется, вступить, — важно посоветовал хорошо одетый парень с пышной, жгуче-черной шевелюрой.

У нас она получит защиту и надежное жилье.

— Судя по рвам и амбразурам, — пробормотала Лил словно про себя, — здесь далеко не все верят в эту надежность.

— Судя по этому заявлению, в военных вопросах ты совершенно не разбираешься, — тотчас заносчиво отчитал парень насупившуюся девчонку.

Считая разговор законченным, брюнет не стал ждать ответа, важно отвернулся, направился к одному из стоящих поодаль кресел и уселся так уверенно, словно был одним из самых значимых людей крепости.

Дуновение магии потянулось за ним, и Инквар огорченно присвистнул про себя. Похоже, зря он обрадовался встрече с собратом. Перед ним был не мастер-искусник, а дикарь-самоучка, один из тех, кто, почувствовав в себе какие-то способности, по какой-то причине не нашел учителя, а попытался освоить ремесло самостоятельно. В большинстве своем, помучившись и поумнев, такие дикари разными путями примыкали к истинным искусникам, принимали их правила и опыт ремесла, и тогда им удавалось достичь заметных успехов.

Но порой встречались упрямцы, не желающие подчиняться чужим порядкам и слушать указания старших мастеров. Иногда до определенного момента этим дикарям везло, но обычно все заканчивалось весьма печально. Окрыленные своими успехами, они брались за все более сложные задачи, и однажды недостаток опыта или неверное движение при зачаровывании какого-нибудь амулета приводили к трагедии. Не всегда пострадавшим при этом был сам самоучка, зачастую гибли невинные люди, поверившие в его мастерство.

Значит, придется с ним разбираться, и первым делом нужно предупредить Лил и Дайга, чтобы молчали. Пока не стоит открывать дикарю ремесла Инквара и Алильены. За Гарвеля искусник не волновался, того профессия ювелира научила никогда не упоминать в разговоре чужих тайн.

Инквар перевел взгляд на лучника, порадовался неприметному вниманию, с каким тот неотступно следил за ними, и небрежно сделал знак, которому сам научил друга перед битвой с ночниками. Дайг облегченно вздохнул и сложил руки на коленях, давая понять, что все понял и полностью согласен.

— Мы никого не торопим, — миролюбиво улыбнулся Динер, определенно заметивший эти почти молниеносные движения, но вряд ли сумевший их понять. — Да и вам незачем прямо с порога задумываться над такими важными вопросами. Поживите, отдохните, оглядитесь, тогда и решите. Дайг, где ты собирался их поселить?

— В сером домике, — выдал свою осведомленность о местных порядках лучник. — И сам там поживу… устал.

— Тогда идите устраивайтесь, — невозмутимо кивнул командир, отпуская гостей. — А я позже загляну, если будет время.

Инквар заметил мелькнувшую и тотчас растаявшую на лице Динера тень досады и молча ему посочувствовал. Наверняка хозяину этого убежища не терпелось обсудить с Дайгом последние события, но он каким-то образом почувствовал нежелание лучника посвящать в серьезные дела заносчивого самоучку. А судя по всему, сказать это парню откровенно, не задев его самолюбие, не получится, и Инквар точно знал почему. Такие люди обычно бывают болезненно обидчивы и даже мстительны, и лучше смолчать, чем потом искать пути примирения.

— А чему ты ее учишь? — недовольно скривившись, осведомился брюнет, уставившись на двинувшегося прочь Инквара.

Но не успел еще тот придумать, как ответить, чтобы не солгать и не выдать себя, как со скамьи поднялся Гарвель.

— Ювелирному делу, — сообщил он своим бархатным баритоном так величественно и гордо, словно объявлял о покупке роскошного особняка в Вендилье. Секунду помолчал, давая проникнуться присутствующим важностью этого известия, и снисходительно добавил: — Мы все ювелиры… в некоторой степени. Ну так куда идти?

И первым прошествовал к двери столь решительно, что всем остальным ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

— Я начинаю его любить, — пробормотала магиня, пробираясь в быстро густеющих сумерках вслед за Дайгом по узким тропкам, ведущим куда-то вверх.