Роджер Желязны - Козыри судьбы

— У нас возникла небольшая проблема, — ответил я. — Поэтому я и привел сюда Билла. Видишь ли, кто-то хочет меня убить, и…

Рэндом поднял ладонь.

— Давай пока без подробностей. Они понадобятся потом, но… но пусть это будет потом. На данный момент затевается больше гадостей, чем обычно, и ты вполне можешь быть к ним причастен. Но сначала я должен отдышаться.

Только сейчас на обычно молодом лице Рэндома стали заметны углубившиеся морщины, и я понял, что он держится на пределе.

— В чем дело? — спросил я.

— Кэйн мертв. Убит, — отозвался он. — Этим утром.

— Как это случилось?

— Он был в тени Дейга — это далекий порт, мы с ним торгуем. Он был там с Джерардом, они собирались продлить наше прежнее торговое соглашение. Его застрелили, прямо в сердце. Умер на месте.

— Лучника поймали?

— Лучника, как же! Стреляли из винтовки, с крыши. Стрелок сбежал.

— Я думал, порох здесь не срабатывает.

Он сделал быстрый жест, взметнув ладонь вверх.

— Возможно, Дейга находится достаточно далеко в Тени. Никто не помнит, делались ли там пробы. Хотя твой отец однажды нашел вещество, которое срабатывает и здесь.

— Действительно. Я и забыл.

— Неважно, завтра похороны…

— Билл! Мерлин!

Моя тетя Флори — отвергнувшая все предложения Россетти [61], в том числе и предложение позировать ему, — вошла в комнату. Высокая, гибкая и во всем блеске, она заспешила к нам и поцеловала Билла в щеку. До этого я никогда не видел, чтобы он краснел. Со мной она проделала ту же процедуру, но меня это тронуло меньше: просто я помнил, как когда-то она была тюремщиком моего отца.

— Когда вы прибыли? — голос у нее был столь же прекрасен, как и она сама.

— Только что, — сказал я.

Она немедленно обвила нас обоих руками и попыталась увести из комнаты.

— Нам о стольком надо поговорить, — сказала она.

— Флори! — это от Рэндома.

— Да, брат?

— Ты можешь организовать для мистера Ротта полный тур, но Мерлин на ближайшее время мне будет нужен.

Мгновение она дулась, затем отпустила мою руку.

— Теперь ты знаешь, что такое абсолютная монархия, — объяснила она Биллу. — Наглядный пример, как развращает власть.

— Меня развратили еще до того, как я пришел к власти, — сказал Рэндом, — причем с лихвой. Я разрешаю тебе удалиться, сестра.

Она фыркнула и увела Билла прочь.

— Здесь тихо только тогда, когда она находит приятеля где-нибудь в Тени, — заметил Рэндом. — К несчастью, большую часть года она проводит дома.

Я прицокнул языком.

Он указал мне на кресло. Я сел. Затем он прошел к буфету.

— Вина?

— Спасибо, не откажусь.

Рэндом налил два бокала и один принес мне. Сам уселся в кресло от меня слева, нас разделял небольшой столик.

— А сегодня днем кто-то стрелял в Блейса, — сказал он, — в другой тени. И тоже попал, но не так метко. Стрелок сбежал. Блейс был с дипломатической миссией в дружественном королевстве.

— Тот же самый стрелок?

— Наверняка. Раньше с нами по соседству снайперы не водились. А теперь вдруг два, и оба разом? Нет, человек должен быть тот же. Или тот же заговор.

— Есть какие-нибудь наметки?

Рэндом покачал головой и пригубил вино.

— Я хотел поговорить с тобой без свидетелей, — сказал он затем, — прежде чем кто-то из наших до тебя доберется. Есть две вещи, о которых, я думаю, тебе надо знать.

Я отхлебнул вина и подождал, что он скажет дальше.

— Первая меня тревожит всерьез. После покушения на Блейса не похоже, что эта акция была направлена против Кэйна лично. Кто-то, кажется, имеет зуб против нас — или, по меньшей мере, против некоторых из нас. Вот и ты говоришь, что на тебя кто-то охотится.

— Я не знаю, есть ли здесь какая-то связь.

— И я не знаю. Но мне не нравится сам расклад, который просматривается в конечном счете. Больше всего я боюсь, что стоит за всем этим один — а может, и не один — из наших.

— Почему?

— Личная вендетта — не обязательно со смертельным исходом, хотя и такое возможно, — веками была для нас лучшим способом улаживать недоразумения, и чем она всегда отличалась, так это интригами. И результат был всегда один — общая сумятица, палки в колеса, увечья или изгнание другого и укрепление собственной позиции. В свалке за наследство все это достигло своего последнего пика. Хотя, когда на меня свалилась эта работа, которой я вот уж точно не добивался, мне казалось, что наконец-то все успокоилось. Я ведь и в самом деле не имел причин для вражды, а теперь я просто устал быть справедливым. Я знаю, какие здесь все недотроги. Хотя не думаю, что эти свары из-за меня или там из-за наследования. У меня не было никакой напряженки с кем-то из остальных, и мне всегда казалось, что они просто решили, что я — меньшее из возможных зол, и действительно сотрудничают в работе. Нет, я не думаю, что кто-то из них так сумасброден, чтобы возжелать мою корону. После того как решился вопрос с наследником, здесь действительно установились мирные отношения и добрая воля. Но вот что меня сейчас интересует больше всего — не мог ли вновь завязаться старый клубок, не принялись ли снова некоторые из нас за старые игры, чтобы удовлетворить личные амбиции. Я отказываюсь понимать, что происходит, — вся эта подозрительность, предосторожности, домыслы, недоверие, двурушничество. Это нас ослабляет, а ведь всегда существует угроза возможного нападения или что-то другое, ради чего нам необходимо быть сильными. Я переговорил по этому поводу лично с каждым, и все, конечно, клянутся, что не знают ни про какие заговоры, интриги, вендетты, но я заметил, что они начали друг друга подозревать. Это вновь становится образом мыслей. И им вовсе не трудно было бы выкопать какие-нибудь из прежних обид на Кэйна, несмотря на тот факт, что, разделавшись с Брэндом, он спас все наши задницы. И на Блейса нашлись обиды, и вообще каждый сумел припомнить что-то про остальных.

— Значит, ты собираешься повязать убийцу, потому что из-за него рушится наш моральный облик?

— Ну да. Мне не нужны все эти злословия и охоты за недовольными. Это и так вот-вот выплеснется наружу, и, похоже, не за горами настоящие интриги, заговоры и вендетты, если их уже нет сейчас, и любое недопонимание может опять привести к насилию.

— Так ты думаешь, это кто-то из наших?

— В том-то вся и гнусь, что я сам стал таким же, как они! Я уже начинаю непроизвольно подозревать — рефлекс, одним словом. Может быть, и так, но на деле я не видел ни одного доказательства.

— А может, это кто-то посторонний?

Он расплел и вновь сплел ноги. Глотнул вина.

— Черт! Врагов у нас — легион. Но у большинства из них просто кишка тонка. Им всем известно, как мы поступим с ними, если выясним, что это они.

Рэндом сцепил ладони на затылке и уставился на ряды книг.