Miss Sabrina - Подобная Сильмариллу (СИ)

После отплытия корабля я, вместе с хоббитами, вернулась к себе домой. Не желая оказаться в центре большой и дружной хоббичьей семьи, я уехала из Бэг-Энда почти сразу после того, как Сэм и Рози поженились и переехали к Фродо. Я не слишком хотела заражать их своим унынием, поселилась в западной части Шира, где вместе с норами можно было встретить и дома, как для больших. Один из этих милых домиков и стал моим, и я собиралась там жить одна, но лишь до тех пор, пока ни закончу с последним делом и не покину Средиземье. Я очень давно не жила одна, совсем отвыкла от этого. Но теперь мне стало намного легче — магия возвращалась, хотя и совсем понемногу. Я снова чувствовала себя сильной, хотя и понимала, что прежняя мощь может ко мне никогда не вернуться. Как и в прежние времена, я старалась упражняться как можно чаще, но так, чтобы меня никто не видел. Одинокая эльфийка в хоббичьей стране — и так явление довольно необычное. Вскоре король Элессар издаст указ, запрещающий большим, то есть людям, вступать на территорию Шира, но я все же была из Эльдар, и хоббиты меня уважали и любили. Я могла оставаться на их земле столько, сколько захочу.

Первое, что я сделала, зайдя домой после проводов, так это села за свой рабочий стол и взяла книгу, лежащую в верхнем ящике. Первый экземпляр моей работы я оставила себе. Это была та самая синяя бархатная тетрадь, которую мне дал Фродо со словами, что я должна написать это для Леголаса, для себя. Я пролистала исписанные страницы, поднесла книгу к лицу и вдохнула запах, погладила бархатный корешок. Писать ее было невероятно тяжело. Решать, что нужно написать, а о чем следует умолчать (последняя встреча с Сауроном — даже для этой книги слишком личная, да и не поверила я в его лживые раскаяния, так зачем об этом писать?) Иногда мое чувства стыда так громко вопило, что мне хотелось убежать, а не писать то, что было необходимо. Я боялась, что меня сочтут чудовищем, но писала правду, только правду. Первая причина ярости Трандуила явно будет то, что я не желала уезжать из Хитлума, хотя мне и предстояла свадьба с ним. А то, что случилось с Маэглином, моя последняя встреча с Лютиэн… Это были серьезные тревоги, измотавшие меня, но иногда все складывалось намного прозаичнее — какое слово нужно использовать, как составить предложение? Да, это было ерундой, но иногда вводило меня в долгий ступор. Когда книга была закончена, я ощутила громадное облегчение, но предстояло ее переписывание, и не один раз. У Фродо была своя работа, а других хоббитов я привлекать не хотела не только потому, что среди них было не так много грамотных, но и потому, что мои темные тайны были не нужны этому маленькому милому народцу, у которого после Сарумана теперь была своя боль. Я переписала свою книгу несколько раз, борясь с искушением изменить в лежащем перед глазами оригинале каждое слово. Это было очень непросто — после многих часов труда моя кисть даже не хотела распрямляться, а рука чуть ли не теряла чувствительность! Первый экземпляр я оставила себе. Второй — отправила Леголасу, написав, что жду встречи с ним. Третью книгу я отослала Трандуилу, рассудив, что дальность и тяжесть поездки не стоят удовольствия швырнуть тетрадь в лицо своего несправедливого мужа. Две последние достались Элронду и Галадриэли — она должна была это видеть, он мог меня простить.

Мои надежды оправдались. Когда мы встретились с Элрондом на пути в Серые Гавани, он улыбнулся, как только увидел меня. Мы поговорили.

— Я ошибался, — сказал мой друг. — Я судил тебя, узнав слишком мало, плохо разобравшись в этом деле. Сильмариэн, я поражен тем, что ты написала.

— Написать это было очень тяжело, — опустив голову, ответила я.

— Я понимаю. Это… эта история произвела на меня огромное впечатление. Мне сложно представить, насколько тебе пришлось тяжело тогда… в Ангбанде…

— Теперь я даже не представляю, что смогло бы развязать весь этот узел, кроме моей гибели, — невесело усмехнулась я, и Элронд не нашел, что ответить. В своей книге я описала все, но именно Первой Эпохе уделялось основное внимание, ведь именно эта часть моей жизни была всех интересней и насыщенней (и именно про нее хотели узнать все). Я писала и про все дальнейшее… но Первая Эпоха… О, Первая Эпоха! Одновременно прекрасная и ужасная пора! Но про Чертоги Мандоса я не писала абсолютно ничего, кроме того, что побывала там. Это было не мое право.

— Я забираю твою книгу с собой в Валинор, — сказал мой друг, — но она должна остаться и в Средиземье, где все это произошло. Галадриэль оставила свой экземпляр Сэмуайзу, как поступил со своим произведением и Хранитель Кольца.

— Меня пугает название его книги, — усмехнулась я. — “Властелин Колец”. Когда я спросила, почему он дал ей название в честь Саурона, Фродо сказал, что не мог придумать ничего более подходящего*.

— История названа в честь того, кто ее начал, — кивнул Элронд.

— Тогда мне стоило назвать свою также, — слабо улыбнулась я. — Без него я просидела бы всю свою жизнь в Валиноре. Это было бы ужасно. Сейчас я устала, но какова был раньше моя тяга к приключениям…

Мы примирились с Элрондом, долго поговорили, и каждый из нас выразил надежду, что вскоре мы встретимся на более счастливой земле. Галадриэль и Митрандир попрощались со мной не менее тепло. А Кирдан Корабел, с которым мы не слишком часто беседовали в последние тысячелетия, уже почти отстранился от этого мира, и мои дела его не волновали. Я была рада, что Бильбо еще жив, и с радостью обняла и поцеловала старика, который узнал меня далеко не сразу. Но я знала, что больше всего буду тосковать по Фродо. С ним мне было расставаться тяжелее всего, ведь я не знала, увидимся ли мы вновь. Молча стоя рядом с тремя хоббитами на причале и всматриваясь вдаль в туманное море, я глотала слезы, потому что хотела уехать вместе с ними, с Владыками Эльдар. Но пока не могла.

Трандуил отреагировал на мое послание весьма странно — прислал в Шир все мои вещи. Не знаю, кто и как их доставил, они просто ждали меня на крыльце одним прекрасным утром. Вещей было немало, и большую часть пришлось раздарить или выбросить, иначе места в доме не осталось бы даже для хозяйки. Пара эльфийских безделушек, довольно дорогих, нашли место в Ширском музее. Никакого письма к моим вещам не прилагалось. Я усмехнулась. Может быть, Трандуил и прочитал мою книгу, но вряд ли он из нее что-нибудь вынес.

Леголас же написал, что приедет, но пока не знает, когда. Ему нужно подумать обо всем, что он прочитал, разобраться в этом. Я знала, что сын часто ездит между Гондором и Лихолесьем (теперь оно называлось Лесом Зеленой Листвы или что-то вроде этого). Мне хотелось надеяться, что сын не принимает безоговорочно точку зрения отца.