Морган Родес - Кристальный шторм

— И куда же? — нетерпеливо спросила она.

Пламя вновь вспыхнуло алым, после оранжевым, побелело, посинело даже — оно становилось ярче и ярче, сильнее, выше с каждым жутким мгновением, будто бы могущество Каяна было безграничным.

«Пелсия», — выдохнул он одно короткое слово.

Люция и не удивилась, когда ей сказали, что башня Тимофея зовётся хрустальным дворцом — домом старейшин. Как жутко — он был последним…

— Тут, наверное, очень одиноко, — прошептала Люция, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то другому. — Взвалить на себя бремя тайн и нести его в одиночестве…

— Да, — отозвался он, но когда Люция подняла взгляд, он поспешно отвернулся, избегая её внимания.

— Я бы хотела увидеть покои Миленьи.

— Зачем?

— Потому что… — ей хотелось пояснить свою жуткую потребность увидеть своего врага, женщину, планировавшую её смерть ещё задолго до рождения, другим. — Я просто должна это увидеть.

Он должен был спорить с нею — но вместо этого лишь сухо кивнул.

— Замечательно. Иди за мной.

Тимофей уверенно зашагал по длинным коридорам, двери закрывались за спиною сами по себе, равно как и распахивались перед ним, а шаги гулкими ударами разрывали тишину. Люция путалась, она лишь касалась кончиками пальцев стены, дабы окончательно не потеряться. И Тимофей оборачивался на неё, крайне неуверенно и с кривой усмешкой.

— У тебя столько вопросов…

— И жизни не хватит, — кивнула она.

— Я не в силах поведать тебе всё, Люция. Но если это правда, что ты желаешь помочь…

— Ты всё ещё мне не доверяешь, — резко оборвала она его. — И не стоит напоминать об этом ежесекундно!

— Ну, не надо быть столь резкой, ты воспринимаешь мои слова слишком буквально. Ведь многие тайны умерли с другими старейшинами, а теперь то, что знаю я — единственное оружие, способное меня защитить.

— Я понимаю. Правда, понимаю.

Он нахмурился.

— Неужто ты созрела так быстро?

— О… Как растерянно это звучит, — она с трудом сдержала смех.

— В тебе растёт новая жизнь… Этого достаточно, дабы унять твою детскую наивность, убрать эту глупую испорченность и отодвинуть в сторону истерики, к которым я так привык в твоём исполнении.

— О, какие милые комплименты, Тимофей! Я и не думала, что смогу заслужить их однажды…

Он лишь коротко хохотнул и замер у золотых дверей. Они открылись от лёгкого его касания, пропуская их в покои Миленьи.

Люция застыла на пороге, казалось, она уже видела это, но… Комната Тимофея была такой суровой, лишённой следов его присутствия — а тут будто бы мир перевернулся!

Лучшие палаты королевы в лучшем дворце! Такие царственные ковры, лежаки, обитые бархатом, великолепная хрустальная люстра, что сияла светом краше, чем само солнце… И пол будто был отлит из серебра, в котором случайно затерялись драгоценные камни.

И цветы, цветы, цветы — какие только можно себе представить, и свежие, будто бы их сорвали сегодня! Дюжины огромных ваз на стеклянных полах будто бы захватили эту комнату.

Люция, осторожно ступая, добралась до дальней стены, выложенной маленькими кристалликами и серебром. На серебряных плитах будто бы сияли воздушные спирали, огненные треугольники, земляные круги и водные волны.

— Святыня, — пояснил Тимофей. — Это делают многие бессмертные.

— Я слышала, так же поступают и старые ведьмы, — Люция коснулась пламенного символа, будто бы ожидая увидеть ожившее лицо Каяна.

— Не так же — лишь копируют.

— И Миленья молилась Каяну, надеясь, что он вернётся…

— Да.

— И он мог говорить ей, лгал её мыслям… Обещал, что они будут вместе, когда он освободится, если она ему поможет! — Тимофей упрямо молчал, будто бы боялся ответить. — О… Мне так жаль её после всего того, что она пережила. А ведь намного проще было её ненавидеть!

— Не жалей Миленью. Ведь она тоже могла сразиться с ним, приложить к борьбе больше усилий.

— Думаешь, она не пыталась?

— Всё возможно, — коротко кивнул он.

Люция потянулась к другим символам.

— А другие Родичи бывали на свободе?

— Не так, как Каян. На моей памяти это впервые.

А если б Алексиус знал обо всём этом? Или всё же знал? Ведь он бывал тут, встречался с Миленьей… Именно тут прекрасная старейшина шептала ему, что надо сделать. Она повергла его своей силой, своей магией… Но он боролся.

Люции хотелось верить, что он боролся с нею с самого-самого начала.

— Ты говорил, что Алексиус был твоим другом, — прошептала она.

— Он был моей семьей.

— Никогда не говорила этого прежде, но… Мне так жаль. Эта потеря невосполнима для тебя.

— И для тебя.

Она сглотнула, пытаясь подумать о чём-то другом, и положила ладонь на живот.

— Мне так хотелось подобрать своему ребёнку достойное, сильное имя… Чтобы когда мой сын или моя дочка вырастут, они могли оценить его мощь.

— Ну ведь у тебя столько времени впереди!

— Да, наверное, — она рассеянно потянулась за маленькой золотой шкатулкой, что лежала на ближайшем стеклянном столе. В таких в Ораносе хранили украшения, но для лимерийки они казались чудом. Люция подняла крышку, и золотом вспыхнул кинжал, что лежал внутри, заставив девушку отпрянуть. Но страх отступил быстро, она подняла его и поднесла к глазам. — Это им Миленья вырезала знаки на их телах? Чтобы добиться подчинения? — выдохнула она.

Тимофей рванулся вперёд и выхватил кинжал из её рук, буквально вбросил в шкатулку и поставил её на месте.

— Да! — он опустил голову. — Если б я только мог его уничтожить, но боюсь, что Тьма окажется на свободе! Я должен спрятать его там, где никто его не найдёт. Тогда мир будет в безопасности, — он умолк на мгновение. — Ты уже осмотрелась? Тут больше искать нечего, разве что очередную каплю сожаления. Я знаю об этом куда больше других.

Люция только шумно выдохнула воздух, но кивнула.

— Да, я больше ничего не хочу видеть.

— Тогда пусть Мия прогуляется с тобой, покажет город. После моего объявления все бессмертные пожелают тебя увидеть, до того, как ты вернёшься домой.

Казалось, мир вспыхнул — и Люция оказалась у основания башни, и Мия тоже уже стояла тут. И знала, что должна сделать, будто бы голос Тимофея звучал в её голове. Вот только она была немного напугана, и вопреки тысячам лет, проведённых на этой земле, казалась младше даже Люции. Но та могла разве что подбодрить её тёплой улыбкой.

Мия улыбнулась в ответ, взяла её под руку и потянула на улицы.

Вопреки тому, что она вынуждена была думать о Каяне, о возвращению в Митику, интерес всё равно не покидал девушку — ей хотелось узнать больше о городе, о том, как живут бессмертные и как коротают время.

Она постоянно оглядывалась, пока они шагали вперёд, и взгляд зацепился за дюжину Хранителей, согнувшихся низко над землёй. Они творили что-то прямо на зеркальной поверхности городской площади, превращая горы маленьких кристаллов в прекрасные узоры.