Морган Родес - Кристальный шторм

— О, обещает! — прохрипела Люция. — Пустые, глупые слова! Слова, слова — одна сплошная ложь!

— Малышка, — протянул солдат, сложив руки на груди, — усядься и умолкни. Мы должны задержать каждого повстанца, так что постарайся не попасть в их число.

Она хохотнула — резко и грубо.

— Малышка! Ты даже не знаешь, с кем разговариваешь!

Солдат тоже рассмеялся, раздражая её пуще прежнего.

— Ну, я-то уж точно знаю! Девчонка, выпившая слишком много вина. Слушай, ну усядься — и никаких проблем не будет!

Люция сжала руку в кулак, собираясь призвать пламя. Она обратит их в пепел — и не собирается предупреждать об этом!

Это царство принадлежит роду Дамора — не Амаре Кортас!

Сэра заломила руки!

— Ну успокойся, прошу! Не надо проблем!

— Думаешь, это проблемы? Я ещё даже…

Она так и не смогла договорить, боль будто бы разорвала её сознание в клочки. Она закричала — её будто бы ударили в живот, — согнулась пополам и рухнула на пол.

— Что случилось? — выдохнула Сэра.

Но Люция только закричала — тьма окружила её одной сплошной пеленой и утянула в своё далёкое страшное царство.

Она открыла глаза и уставилась в тёмный потолок. Пальцы нащупали твёрдую поверхность кровати. Стоило повернуть голову набок, как Люция увидела Сэру, склонившуюся над нею и прижимавшую прохладную тряпицу ко лбу. Во взгляде её читалось искреннее беспокойство.

— Я думала, ты умираешь.

Люция содрогнулась, вспоминая о жуткой, дикой боли.

— Ну, думаю, я пока ещё жива.

— Конечно! И тебе повезло. Ведь вчера какой-то пелсиец уже выступил против оккупантов… Знаешь, что они сделали? Утопили его в ведре с водой. А остальные не так глупы.

Люция с ужасом уставилась на неё.

— Но так нельзя! Солдаты Амары… Им тут не место! Они не могут тут быть, я должна… должна остановить их!

— Думаю, тебе есть о чём подумать, кроме этого. Найти своего друга, например?

Она с опаской посмотрела на девушку.

— А ты знаешь, насколько это для меня важно?

Сэра вздохнула и наконец-то убрала влажную тряпку. Она положила её куда-то, а после потянулась за стаканом воды и поднесла его к губам Люции. Та сразу же позабыла о Каяне, вода казалась самым чудесным напитком, что она только пробовала.

— Я понимаю, почему ты на него сердишься… Мужчины глупы и эгоистичны. Они не хотят нести ответственность… Получат своё, а после бросятся к следующей девушке.

— Уж поверь, — в голосе Люции послышалась издёвка. — Это точно не о Каяне.

Сэра отложила в сторону стакан и вновь вернула тряпицу на лоб Люции.

— О, да, и ты забеременела от воздуха, милая?

— Как ты… — Люция шокировано воззрилась на неё.

— Откуда я узнала? — нервно рассмеялась Сэра. — Ведь я укладывала тебя, снимала с тебя одежду. Ну, слепой даже заметит!

Люция всё ещё не отводила от неё взгляд, а Сэра положила правую руку на её живот. И только тогда, увидев свой силуэт, девушка содрогнулась от ужаса.

В последний раз, когда она смотрела на свой живот, тот был плоским, а о беременности свидетельствовала угасающая магия и тошнота по утрам.

Но что-то, пожалуй, изменилось с той поры, как она коснулась кристалла Каяна и вошла в таверну. Потому что сейчас её живот отнюдь не был плоским.

Сейчас она смотрела на огромный шар — шар, который оказался её животом.

Свет постепенно окрашивал мир новыми красками, пробивался сквозь закрытые веки, и Йонас распахнул глаза. Оливия смотрела на него, и в её взгляде чувствовалось тепло.

— Рада, что ты наконец-то вернулся к нам, — промолвила она.

Он застонал и потянулся.

— И сколько ж я…

— Четыре дня.

Его глаза расширились — и он резко сел.

— Четыре дня?!

— Ну… — она поморщилась. — Если тебя это успокоит, то ты не был без сознания всё время. Иногда ты просыпался, бредил, бормотал там что-то…

— Ну, знаешь, я теперь спокоен, как мертвец! — Йонас вскочил с кровати и бросился к зеркалу. Спираль так никуда и не пропала, куда более странная, чем та, что обозначала воздух. А ведь он верил, что это плохой сон! — И у меня всё ещё есть этот Хранительский знак!

— А ты, оказывается, знаешь, что это такое. Удивлена.

— У Федры такой был… — у Хранительницы, что отдала свою вечность, отдала своё бессмертие ради его спасения, она дала Йонасу шанс. Впрочем, всё это так отличалось… У неё тоже был этот знак, но он сиял золотом, и двигался по её коже, будто бы доказывая, что в нём живёт сила. — И я уверен, что у тебя тоже такое есть.

— Есть, — Оливия приоткрыла плащ, демонстрируя ему край золотого знака на своей тёмной коже. Он и прежде замечал — вспышки перед тем, как она становилась ястребом.

Йонас пытливо всматривался в её зелёные глаза.

— Я не буду просить, Оливия. Просто… Просто расскажи мне о том, что обо мне известно! Я так старался отрицать всё это, но я ведь должен знать! Что со мной происходит? Я могу… — обратить эти бестолковые мысли в слова оказалось сложно. — Могу стать одним из вас?

Это было столь нелепо, и он верил, что она только отрицательно покачает головой. Но что ещё можно думать в подобной ситуации?

Оливия лишь заломила руки, будто бы вот-вот собиралась обратиться ястребом. Но она сдержалась, только вздохнула и устроилась на краю кровати, а он отвернулся от неё и напряжённо всматривался в иллюминатор.

— Ну, не скажу, что ты совершенно прав, но ты — бриллиант среди смертных, Йонас Агеллон. Наши чары становились твоей частью, спасали тебя от смерти дважды. Я исцелила твоё плечо, а Федра вернула после удара Лимерийского солдата… Да это почти невозможно — ты даже не представляешь себе!

О, да. И он с радостью забыл бы и о первом, и о втором дне…

— Ну, так поясни мне!

— Я была там, когда Федра отдала тебе жизнь — летала ястребом…

— Была?! — в его голосе послышался ужас.

— Да, — мрачно кивнула она. — Я наблюдала за тем, как умирал Ксанф, и моему ужасу не было предела. И видела, как волшебство мироздания возвращалось на свои места, как разливались чары… Как часть этого волшебства стала частью тебя самого — иначе ты бы умер.

— Но ведь… Я ж ничего не почувствовал!

— Ты и не должен. Это не имело бы никакого значения, но ведь магия огненного Родича была так близко! И он усилил магию Федры в тебе. Да и этого, впрочем, не хватило бы, — Оливия кивнула на его знак. — но ведь я пользовалась магией Земли, чтобы исцелить твоё плечо, когда ты вновь оказался на грани смерти — и ты впитывал эту силу, будто бы губка впитывает воду. Эта магия осталась в тебе, смешалась с силой Федры, как и предвидел Тимофей.

Йонас пытался понять это, пытался отрицать, пытался остановить своё сердце, что билось так, будто бы в его груди оказалась неведомая птица. Но после… После он понял, что не должен желать, дабы это оказалось лишь её глупой шуткой, выдумкой, рисунком на коже.