Морган Родес - Кристальный шторм

— Они наконец-то закончили часть, отвечающую за воздух, — Мия потянула Люцию в соседнее здание, чтобы они смогли увидеть всё сверху. — Ну разве не красота?

— О, и вправду, — Люция с удивлением рассматривала прекрасную картину — идеальная спираль, сотворённая из разных оттенков синего и белого, напоминающая о той, что она видела на стене дворцовой оранийской библиотеки. Вот только эта была в разы больше, и художники потратили годы, наверное, чтобы закончить свою работу.

А сейчас они расходились в стороны, улыбались друг другу и утирали пот со лбов.

А после — Люция едва не вскрикнула от ужаса, — каждый из них схватил метлу и бросился сметать хрустальные осколки в огромную кучу, разрушая всю эту красоту.

— Что же они творят?! — воскликнула она.

— Убирают, чтобы творить вновь, разумеется, — нахмурилась Мия.

— Убирают такую красоту!

— Но ведь так должно быть. Ведь постоянно надо что-то менять, уничтожать, чтобы сотворить потом вновь, с удвоенным старанием!

Люция всё пыталась ухватиться за мысль, не понимая, как можно разрушить всё это, но Мия потащила её за собой. Взгляды бессмертных, к которым они приближались, были наполнены надеждой, и они даже спросили, не окажет ли она им честь начать следующую мозаику! О, честь! Это она должна благодарить за эту возможность!

Люция взяла несколько красных, с песчаными переливами кристаллов из длинного золотого ящика, положила их по центру будущей картины и покосилась на Мию, будто бы уточняя, всё ли правильно сделала, но бессмертная лишь весело улыбнулась и захлопала в ладоши.

— Как прекрасно! Ведь теперь ты вдохновила их на то, чтобы сотворить прекрасный образ Пламени!

Сердце сжалось при одной мысли, что она избрала красный, а не любой другой цвет — и даже не подумала сначала о том, что он значит!

«Ну, разумеется, это же цвет Лимероса! Ничего общего с Каяном, ничего общего…»

— Ты проголодалась, наверное, — вновь вмешалась в её мысли Мия, потянув её во двор, где вокруг было множество фруктовых деревьев. Она потянулась за тёмно-красным яблоком, дала одно Люции, а второе взяла себе и вгрызлась в прекрасную мякоть.

Люция последовала её примеру неохотно, но после поняла, насколько ошибалась. Боги, как же это было великолепно, как сладко и сочно…

— Это лучше всего, что я когда-либо пробовала! — воскликнула она.

Она ела быстро, жадно, вынудив себя не глотнуть и семена тоже. Рука смело потянулась и за вторым яблоком — но внезапно резкая боль в животе заставила её согнуться пополам.

— Что это? — прохрипела она.

— Ты в порядке? — забеспокоилась Мия.

Боль была лишь мгновенной, и Люция выпрямилась.

— О, всё хорошо! Просто я очень давно не ела, вот желудок и скрутило…

Она так надеялась, что почерпнёт силу из этой пищи, из их взглядов, преисполненных надеждой, а не страхом, из тепла Тимофея и Мии, но всё же ей так сильно хотелось вернуться домой…

Невозможно думать о том, что скоро мир рухнет, находясь тут, в месте, где всегда светло, все тревоги умирали в кристальном городе!

И когда она вновь оказалась у башни Тимофея, то сжала ладони Мии с искренней благодарностью.

— Спасибо, что так помогла мне!

— О, не благодари, — Мия покачала головой, встречаясь с Люцией взглядом, и её глаза сияли таким искренним светом, что волшебница едва могла дышать. — Это тебе спасибо, что ты пришла сюда! Спасибо, что нам есть в кого верить! И я знаю, что мы однажды встретимся вновь.

— О, как бы мне хотелось разделить с тобой эту веру, — она неохотно отпустила руки Мии и двинулась к Тимофею, что уже стоял у распахнутых невидимых дверей.

На сей раз они двинулись по каким-то тёмным, холодным коридором.

— Мы под землёй, — прошептала она.

— Верно.

Люции хотелось спросить что-то ещё — но она замерла, увидев сияние в пятнадцати шагах, будто бы кто-то рассыпал мириады таких же колец, как у неё.

— Монолит, — выдохнула Люция. — Будто бы в горах…

Тимофей кивнул — он казался просто гротескной статуей в свете камня.

— Есть только один в каждом из семи миров…

— Семи? — выдохнула Люция. — Неужто кроме наших миров есть ещё… целых пять?!

— О, ты великий математик, — изогнул бровь Тимофей. — Да, Люция, семь миров. И нас создали, чтобы присматривать за ними всеми, до того, как Дамен уничтожил всё, что было нам столь дорого. А теперь есть только наш мир… — его лицо потемнело, когда он вспомнил об этом воплощении зла. — Эти монолиты были сотворены для того, чтобы путешествовать между мирами. А Дамен дышал этой магией и блуждал по свету… Он впитывал её в себя, и потому горы потеряли всякие следы жизни, и потому твоё царство замерзает, а Пелсия обращается в камень.

Люция смотрела на него, будто бы пыталась разгадать дикую тайну Митики.

— Но почему же Оранос так красив?

— Из-за той богини, в которую они веруют. Богини, что когда-то была такой же старейшиной, как и я.

— Клейона.

Он кивнул.

— Да, она смогла защитить своё королевство, когда Валория пала перед чужой мощью. Кажется, я только вчера видел их обеих… О, сколько же мы все потеряли! — его лицо искривила гримаса боли, и он мотнул головой, пытаясь отогнать дурные мысли. — Ты уже много времени провела здесь. А теперь, Люция, пора вернуться и остановить Каяна.

Она почти рассмеялась, такой дикой казалась его непоследовательность.

— Я буду скучать по твоим откровениям… И — да, я остановлю его.

— Надеюсь, что ты действительно сможешь это сделать.

Она бросила взгляд на сияющий монолит.

— И как же мне вернуться домой?

— Просто коснись монолита, а дальше всё случится само, — когда она замерла в сомнениях, он лишь изогнул бровь. — Неужто ты не веришь моим словам?

— Если б я так думала, ты бы давно обратился пеплом, — её лицо озарила улыбка, будто бы в ответ на его дикое удивление. — Все мы сильны, Тимофей.

— И вправду…

— Прощай, — она была готова уйти. Готова вернуться домой, отыскать семью и заставить Каяна навсегда исчезнуть.

Удивление на лице Тимофея наконец-то пропало, сменилось дикой, страшной печалью.

— Прощай, Люция.

Она прижала ладони к холодному, сияющему камню. Казалось, свет пронзил её, стал белым-белым, она вынуждена была зажмуриться и заставить себя прижиматься ладонями к его ледяной поверхности.

И вот, земля растворилась под ногами, а ветер толкал в спину. Она задыхалась, отталкивая от себя песчинки, пытаясь отыскать Тимофея.

Но Убежище пропало. Она вновь была в горах — там, где столкнулась с Каяном. И пусть сейчас наступил ясный день, она всё ещё узнавала это место, а воздух оказался таким же холодным, как и в прошлом. Холодным и мёртвым — она знала, что смерть уже совсем близко.

Дамен вытягивал силы из монолитов. Его прикосновение — вот что убивало этот мир, и магия пряталась столько лет, пока Каян не разжёг её вновь. Тут не было ни птиц, ни зверей — даже насекомых… Ни деревьев, ни кустарников, лишь несколько травинок вокруг монолита.