Морган Родес - Кристальный шторм

И пусть вокруг шумела толпа, а стража уже давно оттеснила женщину с дочуркой, слова её ещё звучали рефреном в голове Амары.

— Могу ли я взять на себя смелость… — вновь вмешался в её мысли надоедливый Мауро, и она посмотрела на него — не человек, а дрессированная собачонка.

— Говори, но не о помаде, конечно.

— О, что вы… — побледнел он.

— Так давай же!

— Пелсийцы готовы подчиниться, но слово сильно. Ведь если граждане хотят повиноваться, им нужно слово…

Слово. Да, Гаю бы это понравилось.

Но Гая тут не было. А теперь, когда Родич Огня сказал ей, что надо ждать победы, она не видела причин оставлять его в живых.

— Когда же? — спросила она Мауро.

— Когда пожелаете! Тысячи прибудут сюда немедленно. Может… Неделя?

— Три дня.

— О, да, это идеальный выбор! — проворковал он. — Столько пелсийцев с радостными взорами и открытым сердцем будут подчиняться вашим приказам!

Да. Столько пелсийцев, что не будут спрашивать о цене, и примут женщину-лидера без единого кривого слова.

Магнус поймал себя на мысли, что как минимум половина из той дюжины, что собралась под крышей таверны, желала ему смерти.

— И ты, безусловно, тоже желаешь… — он наблюдал, как Ник пересекал зал, свирепо щурясь. Магнус сейчас занимал один из столов и рассматривал набросок. — О, Кассиан… — подозвал он. — Глянь, какая картина.

Магнус поднял этюдник. Пальцы были измазаны в угле, и он оставлял следы на картинке — тощий мальчишка висел в петле, ещё и с высунутым языком, а на месте глаз виднелись одни только кресты.

О, да, Ник весьма дружелюбен, как говорила Клео, но на Магнуса он бросил вполне конкретный, преисполненный ненавистью взгляд.

— И ты считаешь, что это так смешно?

— О, а тебе не нравится? Ну, искусство всегда довольно интересная вещь…

— О, ты думаешь, что если будешь тратить время на глупые картинки, то кто-то станет ненавидеть тебя меньше? Ну, пробуй, пробуй, ведь только невинные милые мальчишки поступают подобным образом, рисуя картины с висельницами! — Магнус в ответ на эти слова только закатил глаза.

— Как мило, что ты заметил, — он сжал этюдник. — Ну, впрочем, не могу сказать, что я не обижен! Я верил, что мы подружились ещё в Лимеросе.

Ник прищурился, явно разозлённый, и прошипел:

— Я засыпаю только потому, что знаю: Клео помнит о том, что ты такое.

— О, да, — пренебрежительно протянул Магнус. Прежде Ник никогда не причинял ему боль, и сегодняшний день не станет исключением, сколько бы этот рыжий ненормальный не шипел о Клео. — Как мило, что вы все не покидаете моё змеиное логово…

— Может быть, ты не понимаешь, кто тут хищник, Дамора, потому и не бежишь со всех ног?

Магнус только хмыкнул.

— С тобой так приятно общаться, Ник! Но, уверен, ты можешь потратить своё драгоценное время и блестящее остроумие на что-нибудь другое. Например… Да хоть на Ашура, в тени которого ты засел, дожидаясь того прелестного момента, пока он отречётся от высоких мыслей? Это редко случается после его смерти, он ведь теперь избранный, а тебя это так смущает, — Магнус на деле тоже никак не мог понять, как именно выжил Ашур, но всё же не умолк. — О, как грустно, что никто до сих пор не заметил ту дикую страсть, которой ты к нему пылаешь…

Щёки Ника вспыхнули, будто бы маленькие костры.

— О, Магнус, и что ж, по твоему, происходит на самом деле? — прошипел он.

— Хм… Ну, ты выглядишь, как влюблённый с разбитым сердцем, разве ж нет? — протянул он.

— О, да, пожалуй, ты об этом много всего знаешь, — прорычал Ник. — Но ты не забывай, дорогой, она тебя ненавидит! Ты убил всех, кого она любила! Разрушил её мир! Вот это никогда не изменится, что б ты ни делал!

Ник бросил на него последний пылкий взгляд и вышел, оставив Магнуса наедине с его отчаянным раздражением и болью, кипевшей в груди, с отчаянным желанием кого-то убить. Ника, например.

Он ошибается. Он просто ещё ничего не знает.

И ему просто надо сосредоточиться. Найти Люцию как можно скорее!

Зачем ждать лишний день, чтобы бабушка наконец-то нашла этот неуловимый камень? Они тут будто жертвы, а надо делать всё, что возможно, чтобы вытолкнуть отвратительную крешийскую армию со своего государства, выжечь эту заразу!

Магнус зло оттолкнул от себя картину и вскочил на ноги. Да, он должен отыскать бабушку — и должен спросить, когда ж её магия будет достаточно сильна, чтобы он смог отыскать свою сестру.

— Ты всё ещё тут, сидишь в гордом одиночестве?

Он содрогнулся и замер — это говорила Клео, остановившаяся на последней ступеньке лестницы.

— Мне кажется, — протянул он, — что это тебя не касается.

Она лишь хмыкнула и подошла поближе.

— О, мы с тобой очень давно не говорили наедине, Магнус.

— Два дня назад, принцесса. Всего два дня.

— Принцесса… — она закусила нижнюю губу. — Ты очень хорошо играешь. И теперь, знаешь… Я не могу быть уверена, что это игра. Я вообще ни в чём не могу быть уверена…

— Не понимаю, о чём ты, — он посмотрел на неё, чувствуя, как во взгляде вспыхивает отчаянная жажда. — Это новое платье?

Она лишь провела ладонью по шелковистой юбке цвета спелого персика.

— Это Оливия, мы на рынке сегодня прогуливались.

— Ты с Оливией? Прогуливалась? — он встревоженно посмотрел на неё, понимая, как принцесса рисковала, не задумываясь о том, что будет дальше.

— О, да, учитывая то, что ты будешь меня ругать, я должна заверить тебя? Никто меня не узнал, правда, Магнус. Я была в плаще. Да и мы не столь глупы, чтобы идти в одиночестве, с нами отправились Мило, Энцо… И Ашур осматривал город, хотел узнать, как там Пелсия живёт с тех пор, как правит его сестричка…

— И как же?

— Ну… Ашур сказал, что многие… Открыты для перемен.

— И они, сейчас…

— После того, как вождь Базилий пообещал лучшую жизнь, — она запнулась, — после твоего отца… Они готовы на всё.

— Разумеется, — Магнус не думал о пелсийцах, да и об оранийцах тоже. Он лишь хотел, чтобы Клео никуда не ходила, и не понимал, откуда это отчаянное беспокойство, смешавшееся со страхом. — Послушай, не имеет значения, была ты одета непривычно или блуждала там королевой. Нельзя бывать там…

— И пить каждый вечер в таверне тоже нельзя, — сухо отозвалась она. — Но ведь ты делаешь это, правда?

— Это совершенно другое…

— О да! Ведь то, что ты творишь, куда более правильно и логично, чем безобидный поход на рынок, правда, Магнус? Это ещё большая глупость и безрассудство, слышишь?

— Глупость и безрассудство, — повторил он, хмурясь. — Никто никогда не говорил обо мне… используя подобные слова.

— Зато это очень точно, — она только весело фыркнула. — Когда я увидела тебя в ту ночь, да ещё и с ножом Тарана у горла…