Василий Блюм - Мычка

Однако, радость от собственной догадливости быстро прошла, вытесненная священным ужасом. Кто были те существа, что смогли изготовить подобное? Откуда пришли в лес, и куда делись? И, главное, какой должны были обладать невероятной силой, чтобы добыть, собрать и возвести сооружение из такого количества металла? Голова закружилась от догадок, одна фантастичней другой. Перед внутренним взором замаячили жуткие фигуры гигантов, многорукие, многоногие, с налитыми силой мышцами и лицами искаженными гневом.

Припомнился и рассказ охотника. Отчего так дрожал голос, когда гость говорил об удивительной находке? Что встретил охотник в глубинах холма, потрясшее его, опытного путешественника, настолько, что всем и каждому заповедовал никогда не приближаться, и уж тем более не заходить вглубь наполненных холодом и тьмой коридоров? Помутился ли у охотника от тьмы и одиночества разум, и там, где были лишь пустота да снежные наносы, привиделись жуткие твари, или юные исследователи спустились недостаточно глубоко? А может дух удачи вновь проявил милость, и они совсем немного разминулись с гибельным существом глубин? Ведь не зря стал гаснуть огонь, ох не зря! На ровном месте пламя просто так не хиреет, не затухает без причин едва тронутая пеплом ветвь.

От размышлений оторвал возглас Зимородок. Не дождавшись спутника, она заглянула в зев пещеры, выкрикнула нетерпеливо:

— Долго ты собираешься таращиться на местные красоты? — Заметив, что Мычка поднял на нее глаза, насмешливо изогнула губы, добавила едко: — Нет, я вполне допускаю, что вершинники находят груды смердящей грязи достойными созерцания, но не мог бы ты поторопиться? У меня уже ноздри сводит от вони, а на языке такие ощущения, что и сказать стыдно.

Мычка последний раз осмотрел пещеру, бросил прощальный взгляд назад. Все же как некстати стал гаснуть огонь! Возможно, они не дошли до чего-то очень важного совсем немного. Лишь десяток шагов отделял их от некого высшего знания, доступного немногим по настоящему смелым путешественникам. Хотя… кто знает. Быть может, не вернись они вовремя, кости неудачливых путников уже обгладывали бы какие-нибудь жуткие твари, или случилось бы еще что похуже. Что именно могло случиться хуже Мычка представить не смог, но вышел из пещеры почти не испытывая сожалений.

Заметив печать сомнений на лице спутника, Зимородок заволновалась, поинтересовалась вкрадчиво:

— Ведь мы не станем спускаться туда снова?

Мычка покачал головой, сказал со вздохом:

— Конечно, было бы не плохо, тем более, если запасти побольше ветвей… Но, нет.

Зимородок едва заметно выдохнула. Судя по напряженному выражения лица, она до последнего боялась, что, преисполнившись упрямства, спутник захочет повторить попытку, и, чего доброго, потащит следом ее. Страх давно испарился, захватив с собой часть воспоминаний, и Зимородок на полном серьезе считала, что к жуткой прогулке ее вынудил никто иной, как вершинник, не важно: обманом, или тайной лесной магией, но именно он. Иначе, с чего бы она сунулась в это гиблое место? По своему желанию? Да ни в жизнь!

— Вот и хорошо. Тем более, нам еще отсюда выбираться, а солнце уже садится.

В том, чтобы разбить лагерь прямо здесь, у входа, не было ничего зазорного, но от предложения Мычка воздержался, на миг представив, какой поднимется крик, стоит лишь заикнуться о подобной перспективе. Не желая делать крюк, Мычка несколько раз пытался войти в лес, но деревья росли настолько плотно, а кустарник образовал такие хитросплетения, что он лишь разводил руками, отступая перед силой живой стены. Лишь вернувшись к месту входа, они смогли вырваться из замкнутого пространства, словно специально возведенного силой леса, чтобы отгородиться от смрадного дыхания пещеры, а то и от живущих в ее глубинах опасных обитателей.

Жесткие ветви, будто корявые руки лесных духов, хватали мешки, цеплялись за одежду, вырывая целые клочья шерсти, оставляли на открытых частях тела глубокие болезненные царапины. В одном особенно узком месте, где ветви сплелись на удивленье сильно, Мычка едва не потерял перевязь, лишь активно размахивая ножом, и работая локтями, смог протиснуться. Когда кустарник наконец закончился, путники вздохнули с облегченьем. Смахнув пот со лба, Мычка сказал с бледной улыбкой:

— Надеюсь, что рассказы Филина все же не окажутся преувеличением. Не хотелось бы всю дорогу пробиваться через такие заросли.

Зимородок, что, пробираясь через тернии, совсем выбилась из сил, лишь прохрипела:

— Что еще наговорил тебе сумасшедший подземник?

Поговорить о наставнике оказалось на удивление приятно. Всколыхнулись воспоминания, на сердце стало легко, а грудь невольно выпятилась, словно Филин находился не далеко, в затерянном среди леса домике, а стоял рядом, оценивающе поглядывая на ученика. Мычка сказал с улыбкой:

— Он рассказывал о многом. В частности о том, что дальше, на юг, где жгучие лучи солнца изливают на землю зной, а ветер гуляет свободно, лес редеет, сходит на нет.

Зимородок наконец отдышалась, сказала с отвращением:

— Никогда не понимала этой его страсти к разговорам. Распинаться перед первым встречным, пусть даже это не нормальный человек, а такое же лесное страшилище.

— Он спас меня и учил, — сказал Мычка просто. — Да и жизнь в одиночестве накладывает отпечаток, заставляя искать общение.

Зимородок дернула плечиком, явно имея на этот счет другое мнение, но усталость взяла свое, и она лишь сказала кротко:

— Пусть будет так. Я совсем не против, чтобы лес наконец закончился. Сил нет прыгать по корням и уворачиваться от сучьев.

Обрадованный, что обошлось без привычных колкостей, Мычка предложил:

— Если устала, можем устроить привал прямо здесь.

Зимородок сердито сверкнула глазами. Вот что за бестолочь? Что значит «если»? Да она едва ноги передвигает! Щеки исцарапаны, во рту пересохло, а заплечный мешок тянет к земле так, будто кто-то напихал туда камней. И она даже догадывается кто, вернее, знает наверняка! Гад ползучий, дурак, наглец! Пялится, сверкает бесстыжими глазами. И ведь не упустит момента показать, какой он ловкий и сильный, совсем не устал, а вот она слабая да немощная, плетется позади, бесполезная обуза. Только не дождется проявлений слабости, скорее запросит пощады сам.

Собрав остатки сил, Зимородок вздернула подбородок, и хотя получилось не так красиво и легко, как хотелось бы, сказала с холодком:

— Хваленый лесной охотник оказался не столь уж выносливым, раз предлагает разбить лагерь в такую рань?

Мычка только вздохнул, сказал смиренно:

— Хорошо, хорошо. Пойдем. Только после мне в упрек не ставь, что спотыкаешься, и ноги не держат.