Михаил Успенский - Белый хрен в конопляном поле

Жизнь в конском облике трудна и опасна. Постоянно приходится отбиваться от хищных зверей и жадных людей. Поэтому и таскаю я на себе это никчемное железо. Иногда заезжаю в какой-нибудь замок и прошу владельца накормить моего коня, а от приглашения на пир отговариваюсь тем, что дал своей даме сердца обет никогда не покидать седла и не снимать лат. Одни принимают нас ласково, другие травят собаками.

Должен заметить, что земледельцы меньше дивятся говорящему коню, чем люди благородные или образованные, потому что они ближе к природе и сами частенько ведут беседы со своими четвероногими помощниками.

Но даже в таком состоянии стараюсь я оставаться подлинным кабальеро. Не гнушаюсь вспахать поле бедняка или забить копытами лесного разбойника. Правда, жизнь прозаична, и мне частенько приходилось за мешок овса, бадью ячменя или даже клочок сена улучшать породу пейзанских лошадей. Хотя странная масть моя не передается потомству, зато остальные качества — вполне. А как-то раз одна немчурийская баронесса, чей муж уехал воевать сарацин, наскучив одиночеством… Впрочем, этот рассказ не для юношеских ушей… Овес нынче дорог! (Терентий обиженно скривился.) … Не раз подумывал я покончить со своим тягостным существованием, бросившись с какой-нибудь окаянной кручи. Или, к примеру, взять в хозяева некоего благородного кабальеро, отправляющегося на корабле за золотом в далекую Хлестофорику. Тамошние жители никогда не видели лошадей и не осмеливаются причинять им вред, даже убив отравленной стрелой хозяина. Я бы не стал дожидаться гибели этого кабальеро — просто-напросто сбросил бы его и ускакал в изобильные травой луга, где бегает немало неспанских коней, потерявших своих седоков. Возглавил бы табун, одичал бы, звали бы меня мустангом… Но каждый раз слабая надежда на избавление удерживала меня. Да и человечество, судя по словам дона Хулио, вскоре ощутит острую нужду в спасении…

Юные мои друзья, не слышали ли вы о некоем чудесном младенце, родившемся в пятый день восьмого месяца в 1999 году от Восхода?

Тихон и Терентий изумленно переглянулись и лихорадочно стали загибать пальцы. Стремглав ввел в Посконии календарь еще до их появления на свет.

— Так это же мы! — хором воскликнули принцы.

— Только никакие мы не волшебники, — сказал Терентий.

— У нас даже василиск получился какой-то маленький… — ляпнул Тихон.

Дон Кабальо остановился так резко, что братья чуть не полетели через его голову, да помешал пустой рыцарь.

— Василиск?

— Ты не слушай его, дон Кабальо, — попытался исправить положение Терентий. — Он у нас в семье дурачок. Таскается до сих пор с детской игрушкой…

— Не лгите, дети. Я чувствую рядом присутствие чего-то живого и необычного…

— Ай, ладно, — сказал Терентий. — Не пешком же идти. Ну, есть у нас василиск, но он говорящий, под статью Великого Уговора Агенориды не подпадает…

— Да я и не думал доносить! — обиделся дон Кабальо. — Нет, мальчики, вы великие волшебники! Василисков удавалось вывести только Оскопену Сигизийскому, и то они у него помалкивали… Какой же способ вы применяли — осиновую смолу или зыбкий камень?

— Ни то ни другое, — сказал Тихон и поведал коню всю историю с петухами и жабами.

— Да, — сказал белый конь вороной, выслушав принца, — с кормлением вы маху дали. Нельзя василиска кормить человеческой пищей.

— Мало ли что! — возмутился Терентий. — Кабы не он, тебя бы волки на клочки порвали, а потом и нас… Только силы его хватает ненадолго…

— Вырасти он уже не вырастет, — рассуждал конь, — разве что продержать его пару сотен лет в подземелье и кормить одними только крысами. А вот силы ему прибавить можно. Когда доскачем мы до такой полянки, чтобы травами изобиловала, я ему объясню, какие растения употреблять.

— Дяденька дон, — вдруг спохватился Тихон. — Так, выходит, кто-то из нас будет угрожать человечеству, а ты будешь его побеждать?

Дон Кабальо опустил голову.

— Выходит, так, — еле слышно сказал он.

— Ерунда! — сказал Терентий. — В этот день по всей земле сколько народу народилось — и все волшебники? Не было у бати в заводе колдовства, чурался он магии, а еще он нас учил, что против всего рода людского никакой герой не устоит. И к чему мир губить? Глупое занятие. Поубивать, конечно, многих нужно, только не всех же!

— Дон Кабальо, — сказал Тихон, — если бы хотели мы стать волшебниками и магами, так не поехали бы в Плезирскую Академию — ученые считают, что ушло время чудес, остались одни законы природы.

— Ясно одно, — заключил дон Кабальо. — Простых совпадений не бывает, и судьба свела нас не зря. Пусть вы даже и не маги. Но людей, рожденных под одними звездами, обязательно тянет друг к другу. Рано или поздно встретится он вам — а заодно и мне… Возможно, через неделю или через месяц… Эх, полетели, залетные! — скомандовал он самому себе и устремился по зарастающей дороге.

И даже песню запел:

Близко города Мадрида

Возле славной речки Эбро

Вдоль по берегу гуляет

Кабальеро молодой.

Вдруг он видит: сеньорита,

Что прекрасней алой розы,

Наклонившись над водою,

Плачет, бедная, навзрыд.

"Ах, о чем вы, синьорита,

Так рыдаете жестоко?

Если кто-то вас обидел -

Я тотчас же отомщу".

Отвечает сеньорита,

Черной шалью утираясь:

"Ах, прекрасный кабальеро,

Не поможете вы мне!

Андалузская гитана

С местной фабрики табачной

За пятнадцать мараведи

Нагадала мне судьбу.

Нагадала жениха мне -

Черноусого красавца,

Смельчака и дуэлянта, -

Словом сударь, вроде вас.

А еще она сказала,

Притворивши глаз недобрый,

Что мол в день моей же свадьбы

Суждено мне утонуть".

"Дорогая сеньорита, -

Кабальеро отвечает, -

Да не верьте вы гитанам,

Ибо все гитаны лгут.

Ничего они не знают

И ни в чем они не смыслят,

А одни лишь деньги тянут

С легковерных горожан.

Да еще детей воруют,

Да еще под бубны пляшут,

Да еще торгуют зельем

Посильнее, чем дурман.

Коль согласны, сеньорита,

Стать мне верною женою -

Я тотчас приготовленья

К свадьбе будущей начну.

И для вас я через Эбро

Вот на этом самом месте

Обязательно построю

Небывало крепкий мост.

И длиною мост тот будет -

От Севильи до Гренады,

Ширина его достигнет

Девяноста двух локтей!

Прикажу его устлать я

Мавританскими коврами.

Сам Антонио Бандерас

Будет шафером моим!"

Незаметно год проходит.

Небывалый мост построен.

День венчания назначен,

Гости съехались давно.

Поезд свадебный проходит

По коврам по мавританским.

Сам Антонио Бандерас

Всем автографы дает.

Но внезапно зашатались,

Затрещали все опоры,

Мост опасно накренился