Михаил Успенский - Белый хрен в конопляном поле

Это были полководец Крестополк и его оруженосец Хребтарий.

Между ними состоялся разговор.

Хребтарий:

Крестополк:

Хребтарий:

Крестополк:

Хребтарий:

Крестополк:

Хребтарий:

Крестополк:

Хребтарий:

Крестополк:

Хребтарий:

Дальнейшие слова потонули в хохоте и аплодисментах. Придворные при этом внимательно следили, смеется ли король и долго ли он аплодирует.

— И все, что ли? — скривился Терентий.

— Да нет же, глупенький, сейчас будет интермедия.

— А это как?

— Очень просто — выйдет шут или два, начнут смешить публику…

Действительно, на сцене появились два актера весьма глупого вида. У одного на голову был натянут сапог, у другого — кастрюля. Они и обуты были каждый на одну ногу. Оба вооружены были дубинками, что предвещало хорошую драку.

— Я — Тихон, принц Посконии! — провозгласил тот, что с сапогом. Голос у него был визгливый. — В безветренный день я еще способен отличить кукушку от ястреба, но когда дует норд-норд-ост, мой разум обостряется с особенной силой. И тогда горе тому, кто встанет у меня на пути! Будь это даже мой собственный брат, премудрый Терентий!

Актер с кастрюлей, изображавший Терентия, отвечал еще более гнусным голосом:

— Тихон, а Тихон!

— Ась?

— У меня умерла теща! Ха-ха-ха!

— Как умерла?

— Грибков поела!

— Какое горе! Ха-ха-ха! Но у тебя же нет тещи!

— Значит, это была воображаемая теща, зато грибки настоящие! Ха-ха-ха! Тихон, а знаешь, почему мы такие умные?

— Не знаю, Терентий! Ха-ха-ха! Наверное, потому, что ты отравил свою тещу грибами!

— Нет, потому, что наш батюшка прижил нас от болотной ведьмы! А она как нас родила, так и утопилась с горя! Ха-ха-ха! Вот поэтому у нас мозги из ушей лезут… А знаешь, почему у нас в державе вместо герба один хрен?

Ни Тихон, ни граф Пихто, ни тем более Изора не успели ничего сделать. Терентий сорвался со скамьи и прямо через ряды устремился к сцене с ревом:

— Ну, гниды балабонские, держитесь! Поползете сейчас у меня до Челдона раком!

Зрители хохотали еще пуще, полагая, что это есть неотъемлемая часть представления.

Терентий одним прыжком вскочил на сцену и сгреб актера с кастрюлей за ворот. Он уже приподнял гнусного паяца над помостом, как вдруг услышал какой-то сдавленный крик из королевской ложи.

Королевич бросил шута так, что доски задрожали. И застыл, пораженный.

Его брат Тихон находился уже не на сцене, а в королевской ложе, и кинжалом своим замахнулся на Пистона Девятого.

— Брат, не делай этого! — крикнул Терентий. А Тихон тем временем со своей скамьи с ужасом увидел, что брат его Терентий уже не на сцене, а в королевской ложе замахивается кинжалом на Пистона Девятого.

— Брат, не делай этого! — крикнул Тихон.

Оба вопля слились в один.

Актер-Тихон ударил сзади Терентия дубиной по голове. Терентий упал. Упал и Тихон в зале. Упал и тот, кто злоумышлял в ложе на короля Бонжурии. Одет покушавшийся был в такую же студенческую форму и так же наголо побрит.

Опомнившаяся стража скрутила нападавшего. В зал со всех сторон устремились солдаты. «Эльфийские шпионы, эльфийские шпионы!» — кричали тут и там. Ворвавшийся ветер погасил огонь в плошках.

Изора попробовала приподнять Тихона, но чьи-то руки выхватили его. Она услышала только голос:

— Немедля везите его высочество домой!

Другой голос возразил:

— Но ведь это же…

— Везите, я сказал!

— Граф, граф Пихто! — кричала принцесса. — Леона похитили!

Но граф Пихто не мог прийти ей на помощь — ему самому скрутили руки и потащили к выходу.

Весть о том, что эльфийские агенты готовили переворот и пытались убить государя во время представления, мгновенно облетела вечерний Плезир. Одни говорили, что убийца переоделся студентом; другие утверждали, что он и не переодевался, а просто принимают в Академию кого попало, вот и дождались. Третьи утверждали, что злодей заворожил королевских телохранителей, вот они и сплоховали. Впрочем, утверждали это в основном друзья и родственники самих телохранителей.

Стражники схватили всех, кто был в зале. Дам, впрочем, с извинениями отпустили, зато студентов, дворян и подозрительных иностранцев сгребли немедленно. Мало того, арестовали и всю труппу театра «Примус», что грозило международными осложнениями.

Плезирский тюремный замок за большие размеры и обширные камеры назывался Вместилия; аресты пошли по городу и шли до тех пор, пока не были заполнены все казематы. С рыцарских времен характер у Пистона Девятого сильно изменился. «Берите всех — суд установит виновных!» — произнес бонжурский монарх ставшие историческими слова.

Только ведь и дело было более серьезным, чем полагали обыватели. Некоторые из студентов оказались вооружены, дрались необычайно умело и нанесли солдатне существенный урон. Да и никакие это были не студенты — взрослые мужики, не отвечавшие ни на один вопрос немедля начатого следствия.