Алекс Джиллиан - В поисках Авалона

— Джонатан, — слабый дрожащий женский голос выдернул его из пелены внезапно накативших воспоминаний, связывающих Крейна с семейством Браун. Серые печальные глаза смотрели на него удивительно смело и уверенно. — Должна признаться, что ваше предположение о моей предвзятой холодности к вам, ошибочно. Я не слепа, и не так бесчувственна, как вам кажется. Вы самый неординарный и красивый мужчина, из всех, что доводилось видеть мне. В вас есть все, чтобы обворожить любую женщину. И я не исключение. Вы поразили меня еще в первую нашу встречу. Ни к чему скрывать и уязвлять ваше самолюбие. Я восхищаюсь вами и желаю вас. Это сильнее меня, сильнее доводов разума, но, если в вас есть хоть капля благородства, вы не используете мою искренность против меня. Скажу прямо, не смотря на мои чувства, вы вызываете во мне так же опасение и тревогу. Мы с вами принадлежим к разным мирам. Я не достойна вас, и быстро наскучу, уступив соблазну быть соблазненной. И поэтому я прошу вас, оставьте меня и свои попытки сломить мое сопротивление. Я не строптивая гордячка, желающая набить себе цену, выделиться из толпы поклонниц, или поводить вас за нос старым, как мир способом, но осторожная, и воспитанная девушка, понимающая невозможность нашей связи, не желающая разменивать свою жизнь на кратковременные случайные романы. Не нужно быть сильно умной или прибегать к услугам гадалки, чтобы понять вашу неспособность любить и хранить верность одной женщине, а на меньшее я не согласна. Я никогда не буду с вами, Джон. Никогда. Я только друг, не более.

— Боже мой, что я слышу из уст юной соблазнительной девицы.

С должным вниманием выслушав Джейн, Крейн не смог удержаться от иронии. Его просто распирало от смеха, и он расхохотался, откинув назад свою красивую черноволосую голову. Он прекрасно понял ее игру. Это нелепейшей тирадой Джейн Браун хотела оттолкнуть его от себя. Решила сыграть дурочку. И сыграла умело, но все же признала, что хочет его, а остальных слов он почти не расслышал.

— Пуританка в двадцать первом веке, да еще и в Лондоне. Мне нужно свозить вас, леди Джейн, в Венецию, в эту колыбель порока. Может, там вам удастся распрощаться с наивными детскими мечтами о верной и искренней любви. А еще лучше вернуть вас в тот прогнивший район, чтобы вы поняли, моя дорогая, что в нужный момент раздвинуть ноги гораздо приятнее и благороднее, чем сутки напролет подавать пиво гадким обрюзгшим мужикам, которые нагло будут лапать ваш аккуратный недоступный всему недостойному и порочному зад. Сейчас я сильно упаду в ваших глазах, но я скажу, потому что желаю вам добра, а иллюзии рано или поздно погубят вас. Вы считаете, что мы из разных миров. Что ж, я не держу вас пленницей. Возвращайтесь в убогую комнатушку, и на прежнее место работы, снимите красивое платье, а вместе него наденьте просаленный и пропахший дымом передник и дырявые туфли, и принимайтесь за тяжелый почти неоплачиваемый труд, который через год сделает вас настолько некрасивой и измученной жизнью, что вам будет за счастье получить пару сотен за гораздо более легкие услуги. Как вам такая перспектива, Джейн Браун? — Крейн перестал смеяться, в глазах его застыла жестокость. Он крепко взял ее подбородок, сильно сжимая пальцами, и заставил смотреть прямо в свои беспощадные глаза. — Вы не готовы слушать такую правду? Или вы думаете, что чем-то отличаетесь от других, и уверены, что вас не сломают никакие лишения?

— Отчего же, Джон. Вы правы.

Вместо страха, в глазах девушки появилось странное выражение, смысл которого остался для Крейна загадкой. Она выглядела смелой, решительной и гордой, но он ожидал другой реакции.

— Я не хочу возвращаться к той жизни, с которой начала, после переезда в Лондон. Полгода мучительных лишений и издевок со стороны управляющего пиццерии оставили неизгладимый след в моей жизни. Еще немного, и я сломалась бы, но появилась Лили и вы вместе с ней. Я знаю, что она одна не смогла бы ничего сделать без вашего одобрения. Я обязана вам. Я пыталась сказать, что не желаю быть вашей любовницей или девушкой на ночь, называйте, как хотите, вовсе не из гордости или пуританского воспитания, а потому что не вижу смысла в этой связи для вас. И, если вы желаете получить расплату за ваше покровительство и участие, то я вряд ли имею право отказать.

— Что ж, вы повернули так, моя дорогая, что я сам себе стал противен. — холодно усмехнулся Крейн, все еще держа ее подбородок. — Мне не нужна никакая плата. Я хочу, чтобы нас связывало обоюдное желание.

— Но я уже отказала вам не меньше двух раз за сегодня. Вы настаиваете, приказываете или просите? — глаза девушки воинственно сверкнули. Джон не смог скрыть восхищенной улыбки. А она удивительная. Маленькая, храбрая, и такая робкая и слабая одновременно. Жесткий взгляд мужчины смягчился, уступив место нежности. Зеленые глаза потемнели от растопившего лед безумного желания. Пальцы уже не сжимали в болезненной хватке ее лицо, а мягко ласкали тонкую атласную кожу. Почувствовав внезапную перемену, Джейн нервно сглотнула, ощутив, как в горле пересохло, пульс участился, а сердце запрыгало в груди, вещая об угрожающей опасности. Онемение и тепло пронзило ее с головы до ног, платье вдруг стало тесным и неудобным, ладони влажными, а ноги ватными. Джейн закрыла глаза, чтобы не видеть обещания неземного блаженства в его искушающем взгляде опытного соблазнителя.

— Я не настаиваю, не приказываю и не прошу. — чуть слышным хриплым шепотом раздался голос Джона совсем близко. — Я хочу…

Мужской дурманящий запах защекотал ее чувствительные ноздри, сладкая истома сковала низ живота ослабевшей жертвы. Горячее дыхание Джонатана коснулось ее лица. Вздрогнув всем телом, девушка открыла глаза и затерялась в темном лабиринте его расширившихся полных желания зрачках. Его губы были в опасной близости от ее подрагивающих губ. Она понимала, что еще секунда, и ее капитуляция будет полной и безоговорочной.

— Джон, прошу вас, не делайте этого. — слабо прошептала она, судорожно вдыхая накалившийся воздух. Тонкие пальчики скользнули по мужской щеке и коснулись красиво слепленных губ, лаская и отталкивая. Он стоял на коленях возле нее, держа обеими руками ее лицо, и не мог поверить, что хрупкая девушка обладает такой силой и волей, что способна сопротивляться ему, Джонатану Крейну. Удивление, но не злость и разочарование, испытал он в этот момент. Джон уже знал, что отпустит ее сегодня, но не потому, что признал и принял ее отказ. Он даст ей шанс доиграть выбранную роль. Но, когда опуститься занавес, ей не избежать выбранной для нее судьбы.

— Я провожу вас домой. — сухо сказал он, выпуская ее из своих объятий. — У вас будет время подумать. Но знайте, что решение за мной. Я мужчина, а вы женщина. И этим все сказано.