Алекс Джиллиан - В поисках Авалона

— Но, если для тебя все настолько очевидно и понятно, то пойди к нему и выложи свою теорию. — устав от стол длительной демагогии, раздраженно предложила Джейн.

— Креймон никого никогда не слушал….

— А как же Эдред? Его уговорам он поддался. — напомнила она.

— Эдред ударил по единственной слабости Джона на тот момент — сомнению. Креймон усомнился в своем предназначении и в своем Боге, его одолевали противоречивые чувства, казалось, что тот, кому он поклонялся, забыл о своем верном слуге. Джон был уязвим, когда появился Эдред, и нажал на больное место, сыграв в свою пользу. Сейчас Джон полагается только на себя, на свою интуицию, он не понимает, не видит, что управляем. Боги затеяли жесткую игру, а вы в ней играете свои роли.

— И какой же выход? — спросила Джейн. Брайан бросил на нее обреченный тяжелый взгляд.

— Если б знать. — выдохнул он.

— И что бы ты хотел знать, Брайан?

Джейн повернулась. Опираясь на косяк двери, в проходе стоял Джонатан Крейн. Непроницаемое лицо и небрежная поза, руки в карманах светлых брюк. Девушка почувствовала, как от напряжения затрещал воздух. "Как давно он здесь? И что успел услышать?" — это было первое, о чем подумала Джейн, а второе: "Ну, почему хотя бы иногда он не может быть чуточку менее красивым?".

Браун и Дуглас быстро переглянулись и снова уставились на выжидающе взирающего на них Крейна. По обозначившееся линии скул, девушка поняла, что терпение его на пределе.

— Мне повторить свой вопрос? — изящная бровь взметнулась вверх. — Послушайте, у меня был тяжелый день. Я устал и хочу немного покоя. Ваше молчание меня раздражает и вызывает некоторые подозрения. Выкладывайте, что у вас за вопросы, и я отброшу мысли о том, что за моей спиной плетут интриги и заговоры.

— Пусть Джейн спросит. — пожав плечами, предложил Дуглас.

— О, как это благородно, Брайан, — презрительно скривила губы, Дженни.

— Он прав, моя дорогая. — холодно улыбнулся Джон. — После всего, что между нами было, я надеюсь на полное доверие между нами, ведь ты уже показала мне высшую степень доверия этой ночью.

— Джейн, ты с ума сошла? — воскликнул Брайан, и в глазах его промелькнули разочарование и боль.

— Выясните свои отношения без меня. А сейчас я жду ответа, Джейн! — голос Крейна угрожающе зазвенел.

— Хорошо, я спрошу. — Браун вздернула подбородок, вызывающе глядя в глаза Джонатана Крейна. — Я пыталась выяснить у Брайана, знает ли он что-то о некой Дайане, имя которой упомянула Лили перед своей смертью. Но, оказалось, что ему ничего о ней неизвестно.

— И что тебя смущает? — спокойно выдержав пристальный взгляд серых воинственных глаз, поинтересовался Джон. — Брайан действительно ничего не знает о Дайане, как и Роуз. Лили узнала о ней от Ламберта. Я сам не совсем понял, как он позволил ей унести столь важную закрытую информацию. Я подозреваю, что Карл думал послать меня по ложному следу. И, по всей видимости, мне придется в скором будущем прервать его вынужденную командировку, чтобы получить ответы.

— Кто она? И какое отношение имеет ко мне, к проклятию?

— В данный момент — никакого. — Джон сменил позу, оторвавшись от косяка, и сделал несколько шагов вперед, не вынимая рук из карманов. — Джейн не нужно знать больше, чем положено. Так спокойней и безопасней. — тон его голоса был обманчиво мягок, но Джейн чувствовала, что это не совет, а предупреждение или даже угроза.

— Но я хочу знать. — упрямо настаивала на своем Браун. Зеленые глаза Крейна опасно сверкнули, и Брайан инстинктивно загородил собой Джейн, встав между ней и надвигающимся на нее и мрачным, как туча, Джоном.

— Дженни, если Креймон говорит, что она не имеет к тебе отношения, то лучше закрой эту тему. — вмешался он, умоляюще гладя в ее бесстрашное лицо.

— Для кого из нас двоих опасна Дайана? — спросила Джейн, в упор глядя на Джона, и игнорируя все попытки Дугласа утихомирить ее любопытство.

— Для обоих, Джейн. — неожиданно для нее Крейн снизошел до ответа. — Я так понял, что ты не отстанешь от меня, пока не услышишь всю историю?

Джейн кивком подтвердила его предположения.

— Ладно, я расскажу, Джейн. Нет смысла что-то от тебя скрывать. Но ты уже знакома с ней.

— Как это? — удивилась Дженни, недоверчиво щуря глаза.

— Ведунья или ведьма из дневника твоей прародительницы и есть Дайана. Именно эта женщина помогла Луизе и Элизабет совершить оба ритуала.

Джейн сморщила лоб, напряженно обдумывая услышанное. Прикусив губу, она озадаченно посмотрела на Брайана, ища в нем поддержки, но тот лишь пожал плечами.

— Разве она не умерла? — опустившись на стул, спросила наконец Джейн.

— Выходит, что нет. — Джон улыбнулся. — Дело в том, что Дайана не может умереть.

— Но Луиза писала, что им помогла старушка. — слабо пролепетала Джейн.

— Она приняла тот образ, в котором ей было выгодней втереться в доверие напуганным девицам. — Крейн невозмутимо наблюдал за постепенно бледнеющим лицом Дженни. — Ладно, я не собираюсь еще больше запутывать тебя. — смилостивился он. — Дайана родилась в одна тысяча триста двенадцатом году в обычной ничем не выдающейся семье под именем Деборы Льюис, в деревушке, не далеко от той, в которой выросла ты. У нее не было ни денег, ни происхождения, самая простая девчонка. Но один козырь у этой девушки все же имелся. Она была красива, да так красива, что приглянулась не простому смертному, и не графу, и не герцогу, и даже не принцу, а самому Гвину — божеству, во владениях которого она родилась. Боги редко снисходят к людям, особенно для удовлетворения своих плотских желаний, которые не смотря на статус божественности, все же присутствуют. Не только для людей написаны законы и заповеди. И у Богов есть правила и запреты. Нельзя вмешиваться в жизнь смертных ради собственной забавы. Но Гвин не любит правила… как и я. И он — самый неукротимый, противоречивый и сладострастный из Богов. Чего стоит только его попытка умыкнуть невесту у самого короля Артура, и ходят слухи, что он добился своего, но речь сейчас не об этой белокурой диве, а о другой, не менее очаровательной чаровнице. Приняв человеческий облик, Гвин пытался обольстить Дебору своими чарами, коих у него в избытке, но девушка оказалась не так проста. Ее обуревала неуемная гордыня. И она не собиралась становиться ни чьей любовницей. Гвину не оставалось ничего другого, как предложить ей Авалон и вечную жизнь. Смертным, час которых еще не пробил, запрещено появляться в потустороннем мире. Псы Гвина зорко следят за соблюдением сего правила. Но Бог может обойти свои же запреты. Он напоил Дебору водой из своих источников, в которых хранится ключ к вечной жизни, и дал новое имя. У него был другой выход. Гвин мог убить ее или наслать болезнь, и она попала бы в его мир, как и все умершие. Но ему нужна была смертная живая девушка, в груди которой бьется сердце, а кожа не мерцает, как у всех обитательниц Авалона. Наигравшись со своей добычей, Гвин быстро охладел. Он не отличается постоянством. В его сердце живет лишь одна женщина, та за которую он бьется со своим солнцеликим соперником каждый год. Только Дайана об этом не знала. Лишившись любви Бога, она сильно огорчилась, и воспылала к нему ненавистью. Обиженная женщина может быть очень опасной. Но Гвин не мог этого предугадать. Поняв, что вернуть привилегированное положение ей не удастся, Дайана, покинула Авалон. Как, не прошедшая через физическую смерть, она смогла пересечь границы потустороннего мира, забрав с собой дар вечной жизни и великие знания, которые приобрела за годы, проведенные в Авалоне. Гвин не считал отвергнутую подругу опасной, и не стал искать ее, но она оказалась гораздо умнее и коварнее, чем он ожидал. Дайана начала поиск врагов Гвина, сына Нуда, чтобы объединившись с ними отомстить обидчику. По иронии судьбы жизнь столкнула ее с Эдредом. Как сын верховных Богов он тоже имел право на свои владения, но долгие века был занят войной и странствиями, упустив момент раздачи мира. И ему казалось, что он имеет полное право на Страну вечного лета, и уничтожение собственного брата стало для него основной целью. Он начал с порабощения смертных в Сомерсете, сердце Авалона. Забирая души людей и обращая в темных существ, он тем самым уменьшал бессмертное войско своего брата. Запертые в телесные оболочки и потерявшие свою душу, они не могли вернуться туда, откуда прибыли. У Эдреда были все шансы на победу.