Максим Макеев - На дальнем кордоне

В последний день июля я устроил себе полдня выходного. Устроился в тенечке, так чтобы деревню всю было видно. Наблюдал за снующими туда-сюда людьми. Вот Тролль-Буревой очередной раз вываривает иголки, он у нас как самый ответственный этим занимался. Дети толпятся у доски, рисуют что-то, кричат. Вот Веселина с Кукшей в камуфляже вышли из леса, неся несколько убитых ими птиц. Эх, опять кожи не нашли. Вот бабы сидят под навесом, крутят нитки, что-то обсуждают. Влас крутит велосипедно-приводной молот, бегает постоянно к нему. Я ему разрешил, только строго-настрого наказал пальцы нигде не совать, делать только так, как я показал. Жизнь кипела, а я пребывал в задумчивости.

Если бы я начал рассказывать кому-нибудь из своего времени о проделанной работе, станках, ткацкой химической лаборатории, то наверно у моего современника сложилось бы впечатление, что у меня тут цех, привычный по картинкам из учебников, станки в ровную линеечку стоят, медь блестит, стрелки термометров подрагивают….

Нет, больше всего это напоминало какой-то постаппокалипсис, обильно приправленный бомжатником. Низенькие жилые строения, кривой навес, под которым кучи камней с пылающим в них огнем, кривые баки, с не до конца облупившейся краской, столы и верстаки из неошкуренного дерева, кривые и косые, кузница так вообще напоминает последствия взрыва на свалке. Все это дополняется некоторыми элементами, которых в этом времени быть не должно. Вон кусок рельсы висит, в углу сложены куски полиэтилена с кабельной изоляции, пара сумок, которые висят в моем сарае, тут выглядят как два ярких пятна посреди дерева, коры, и растительности. Ужас, одним словом. Но от этого ужаса пока не избавиться. Надо придерживаться нашего плана по развитию деревни. А в нем пока не реализованы пункты по продуктам, одежде, безопасности. Учения мы периодически проводим, но местные их уже воспринимают как элемент пейзажа. Есть и есть, дело полезное, и не трудное. Оружие, арбалеты которые планировали делать, к нему еще даже не приступали. Стрелы для Кукши, запасные для Веселины — все только в планах. Разве что наконечников им наделал, треугольных, из уголка от опоры ЛЭП, древка они сами искали в лесу, получились какие-никакие боеприпасы. Ткачество вышло на уровень производства ниток, в огромном по нынешнем временам количествах, но само полотно надо еще выткать. Да одежды нашить. Ресурсная база по сосновым иголкам, которая казалась бесконечной, стала меньше. Поваленные деревья в окрестностях уже обобрали, а лазить на высоченные сосны за иголками бабы были не приучены. Надо валить деревья, но это трудозатраты, плюс активное сопротивление Буревоя. Он противился валке «живых» деревьев, мотивируя различными карами от населяющей лес мистической живности. Леших всяких, водяных и прочему.

Думал я до вечера. Анализируя все состояние нашего хозяйства, пришел к выводу, что у него две основные проблемы. Первая — это низкая металлоемкость. Мое «плато» рано или поздно закончится, надо переходить на местные ресурсы, как делал Первуша. А это упиралось в другую проблему. Самую важную. У нас был реальный энергетический кризис.

Местное хозяйство построено на ручном труде. Даже все мои ухищрения с химией, станками, печками держится на дровах, которые приносим мы руками из леса, руками же рубим, руками же обрабатываем до нужного состояния. Даже через все рычаги, ремни, качалки, перенос нагрузки с рук на ноги — все равно мы используем только мускульную силу людей. А если принять, что человеческая сила это десятая часть от лошадиной, мелких взять за половину человеческой, то все наше хозяйство базируется на одной лошадиной силе. Был бы у нас конь, ну ладно два — на подмену, половину ручных работ тут бы можно было сократить. Но коня кормить надо. Денно и нощно. Работает он, не работает, спит, болеет, пашет землю — вынь да положи ему корма два раза в день. А у нас самих того корма впритык пока, на рыбе, грибах, ягодах да корешках выживаем. Надо как-то организовать производство энергии. Ветер, вода — все это хорошо, но во-первых сильно демаскирует нас, во-вторых несет огромные трудозатраты при абсолютно неуправляемом результате. Сегодня дует, завтра не дует, плотина сегодня вращает колесо, завтра воды меньше, как сейчас, в июле, вся работа встанет. Да еще и зимой все льдом покроется. Это не считая того, что ставить прямо тут не получится, придется вынести часть производств к ручью или ветряной мельнице. Опять таскать туда сырье, носить обратно продукцию, строить навесы и дома. Модные в мое время возобновляемые источники энергии в нашей ситуации не могли быть использованы. Оставалось только одно — тепловые машины. Простейшая из них паровая, правда для нее надо столько металла и работы, что я боялся браться. На бумаге у меня были наброски всего того, что я мог вспомнить по паровым машинам. Колосники, кстати, для наших печек я сделал именно потому, что слышал о таких на паровых кораблях. Причем первая паровая машина должна уметь делать только одно — помогать заготавливать нам и себе дрова. На большее я пока не рассчитывал.

Меня позвали к столу, под навес. Уже стемнело, девушки разожгли светильники на скипидаре, а я все думал над схемой применения и создания паровой машины.

Послезавтра в моем мире, если я его таки не обнулил своим появлением, пьяные здоровые мужики в голубых беретах будут купаться в фонтанах и кричать «За ВДВ!». Надо мной тут кричали только птицы… Я пошел к деревне.

— Буревой, да послушай ты меня, Тролль зеленый! Нам дерево нужно, и много. Пока мы хлам всякий в лесу собирать будем, полжизни пройдет! — я в сердцах ударил рукой по столу.

— Нельзя так к лесу относится! Он того не стерпит, всем худо будет! — не унимался дед.

Спорили мы уже давно, не первый день. Каждый вечер я пытался внушить деду про энергетический кризис, что без рубки живого леса нам тут скоро туго придется. А он стоял на своем — брать на дрова только упавшее, на поделки — только больные. А если строить будем что — то рубить зимой. Я уже не знал с какого конца подступиться. Я хоть и числился тут в Перуновых любимчиках, но окончательные решения все равно принимал только в консенсусе с дедом. По этому вопросу мы никак не могла сойтись.

— Вот скажи мне, сколько дров нам надо на зиму? Сколько для ткачих, вываривать нитки? Сколько в кузницу? Вон, серпы пока ковал, сколько раз мы за дровами ходили? — сейчас была горячая пора, готовились убирать урожай, я в кузнице делал сельхозорудия, — Или ты скажешь, что все это в пустую? Не понравилась обновка, что ли?

Нас с дедом после того, как мы наделали ниток, даже не успев создать ткацкий станок, бабы умудрились обшить в нашу униформу. Правда, вместо модных кожаных ремней сбрую пришлось делать и многократно сложенной и прошитой мешковины. Зато на локтях и коленках появились кожаные вставки, зайцев, которых приносил Кукша только на них и хватало. Берцы тоже тряпичные мы сшили, с фанерной подошвой, с наплавленным полиэтиленом от изоляции кабеля.