Денис Лукашевич - Тёмный гном

— Стой! Погоди! — Джеремия уперся, чуть не упал, но устоял, заставив человека вернуться к нему. Глаза его горели безумием, а кулаки плотно сжаты. Видать, Гернор уже готовился оторвать гоблину ногу, чтоб тот больше не досаждал.

— Там — ловушка! — быстро выдохнул Глазастик, в отчаянии глядя на ополченца. — Мы там, словно в ловушке.

Гернор нахмурился, но остановился. Очередный рев выстрела заставил его пригнуться. Снаряд ушел чуть в сторону, лишь чиркнув по кирпичам башни. Джеремия продолжил:

— Скоро проход окружит стража, и тут будет новый филиал Бездны. — Он сглотнул. — Я предлагаю другой выход.

— И какой же?

Гоблин указал пальцем в сторону вывернутого взрывом канализационного люка, открывавшего проход под землю.

— Мы пойдем под землей.

Гернор ухмыльнулся: редкозубый оскал на почернелом от копоти и крови лице.

— Женщины и дети вперед.

Глазастик сплюнул и полез первым. Гернор за спиной вздохнул с почти настоящей грустью:

— Жаль, а я стал привыкать к чистой одежде.

Наверху что-то глухо грохотало, слышались приглушенные камнем крики, топот, а внизу, в широкой, больше человеческого роста трубе с выложенной красным кирпичом стенкой царила почти райская идиллия. Лишь журчал фекальный ручеек по дну да доносилось из-за спины брюзжанье Гернора.

— Это ж надо! Для того, чтобы дерьмо стекало, такие трубы отгрохать! Не зря говорят, что гномы того, с приветом. — Он покачал головой.

— Ага, — поддакнул Джеремия, — а ведь как хорошо, когда дерьмицо под ногами бежит, и главное какой аромат-то родной! Прям, детство свое вспоминаешь, да?

— Все шуткуешь? — скривился разбойник. — Это хорошо. Значит, нервы крепкие, а меня вот до сих пор всего трясет. После той здоровенной дурынды, из которой пальнули по башне. Грохоту-то — обосраться можно.

Он пощупал штаны. Облегченно выдохнул — видимо, не обнаружил ничего лишнего.

— Хорошо хоть, что не жрали давно. Слышь, — он приостановился, но быстро нагнал гоблина, — а куда, собственно, мы идем? В этих говнистых лабиринтах сам дхар голову сломит!

И действительно, канализация в Маране было большой и разветвленной — по крайней мере, до такой даже густонаселенному Торгмару было еще далеко. Лабиринты туннелей и труб, коридоров и лестничных спусков с аккуратными желобками стоков — все сплеталось в замысловатую сеть. И, главное, никаких указателей. Дварфам-то они не сильно были и нужны, но вот остальные вполне могли и заблудиться. И Джеремия чувствовал, что он не просто мог, а уже потерял направление и путь. Правда, особой цели у него и не было: он планировал отойти как можно дальше от места сражения, желательно в район стоков (а они должны быть — куда-то все это стекает!) и выбраться наружу. Далеко и от Орды, и от мстительных дварфов.

— Следуем за течением, — ответил Глазастик.

— И?

— Стоки, видимо, ведут к морю, — сказал гоблин. — Надеюсь, мы выберемся в районе порта, а там попробуем затеряться среди моряков. Судя по всему, дварфы будут стягиваться к торговому проходу, а остальные — бежать, куда глаза глядят.

Гернор хмыкнул и уважительно кивнул.

— А ты, мой маленький гоблин, не такой дурак, как кажешься. Видать, за дело тебя прищучили!

Он отмахнулся от косм светящейся плесени, свисавшей с потолка. Ею также поросли и все стены, порой полностью скрывая кирпичную кладку. В мертвенно-голубом свете Гернор походил на покойника: темные, почти черные глаза и яркие, даже светящиеся белки, бледное, до синевы лицо, явственно проступили мешки под глазами, а шрамы и морщины стали еще глубже и чернее.

— Умные засранцы, эти гномы! Насадили эту гадость, и факелов не надо. Только вот теперь ты, зеленый, стал и вовсе страшен, как демон Бездны. Только рогов не хватает.

— На себя посмотри, — буркнул Глазастик, — тебя словно из могилы только что выкопали. И пахнет ты не лучше.

Гернор захохотал, задрав голову к потолку. В этот момент пучок светящихся волокон попал ему в рот. Ополченец шумно вздохнул, готовясь к новому раскату и втягивая в себя плесень, и осекся. Глаза его вылезли из орбит.

Он шумно закашлялся. В перерывах между хрипами что-то коснулась тонкого слуха гоблина. Он напрягся, вслушиваясь. Замахал отчаянно, призывая Гернора к молчанию. Тот прикрыл рот рукой и начал беззвучно вздрагивать, пытаясь выкархать остатки плесени из горла.

— Как думаешь, она прорастет у меня во рту? — сдавленным хриплым шепотом поинтересовался Гернор. — Вот веселуха будет: открою пасть — а из нее свет. Можно стражников пугать…

— Заткнись! — прошипел Джеремия, приложил руку к уху. — Разве ты не слышишь, что-то изменилось.

— Да! — просветлел лицом ополченец. — Шума стало как-то меньше. Погромыхивает где-то далеко, а так… То ли в ушах гудит от взрыва, то ли…

— Да, это стоки! — торжественно заключил гоблин. — Идем — осталось недалеко.

Стелился дым. Густое, едкое от каменной пыли варево, в котором и в двух шагах ничего не было видно.

Поэтому приходилось двигаться медленно, постоянно осматриваясь в поисках темных силуэтов. То ли врагов, то ли спасшихся в этом аду. Мастер-капитан Мирос взмахом руки приказал остановится. Звякнули и затихли доспехи, скрежетнули по вывернутым камням мостовой нижние грани тяжелых ростовых скутумов. Когда звуки стихли, он прислушался, всматриваясь до рези в глазах в темно-серую, перечеркнутую белесыми полосами пелену.

Первые жители Марана вышли на берег Изумрудного моря (или моря Седрэ, как говорили люди) еще тогда, когда в Эратии буйствовало звериное варварство. Вырос в могучую крепость он тогда, когда объявились первые людские цари, и на восток, минуя Королевский хребет, потянулись торговые караваны и военные экспедиции. Сколько лиц, мечей и товаров повидал Торговый Тракт, пересекавший прямой стрелой центр города! И не перечислить. И ни одна рука, ни одно оружие не поднялось на южный форпост великого царства дварфов Королевского хребта. И это породило самоуверенность и слепоту.

Горечь ошибки изъедала горло и сушила глаза, оставляя лишь опустошенность. И то, в чем ни один гном не признается: страх. Страх перед будущим, перед изменениями. Раз степняки это сумели сделать, то почему кто-то еще не попробует.

Было подозрительно тихо. Лишь в отдалении доносились звон оружия и рокот пушечных голосов. По сети слуховых трубок передали: у врага есть и взрывчатый порошок, и огромные стенобитные пушки, коими они успешно громили сторожевые башни на Торговом тракте. Там с прорвавшимися степняками сражались труны-наемники. Здесь же на Привратной площади, затянутой дымом после сильнейшего взрыва было странно спокойно, лишь время от времени в каменных обломках попадались тела. Пока что одних дварфов.