Вадим Тарасов - Владелец пятой печати [СИ]

Когда все было готово, он закрепил фитили, и неспешно двинулся за оцепление, приказав фамулюсу [44] фамулюс — ученик чародея зажечь факел, от него подпалить по очереди все фитили и со всех ног бежать к нему. Благо день был пока солнечный, а порох сухой.

Застыв, в ожидании триумфа, алхимик наблюдал, как ученик поджог проселитрованный шнур и бросился бежать.

Он не преодолел еще и половины пути, когда за его спиной взорвалась первая пушка. Несколько осколков пролетело рядом с помощником, но в него, по счастью, не попало, поэтому ученик набрал еще более быстрый темп. Выстрел второй серпентины [45] серпентина — пушка с длиной ствола около 1,5 м., калибром от 2 до 4 дюймов подбросил ее на лафете, было видно, как изогнулось дуло, и почти следом сработал третий заряд. Из жерла плюнуло огнем, орудие дернулось, но устояло. В оцепление примчался запыхавшийся фамулюс.

Алхимик помахал Сэфриолю рукой, тот стал спускаться с караулки, а Борнуа направился к своим детищам. Изуродованный ствол первой бомбарды валялся ярдах в десяти от остатков лафета. Казенник разорвало на мелкие кусочки. Аллик хмыкнул, и начал осматривать второе орудие. Эта пушка пострадала меньше, взорвавшийся порох лишь искорежил дуло, в некоторых местах оно треснуло, но устояло. Борнуа покивал, это он настоял на таком составе чугуна, металл, изготовленный местными оружейниками, никуда не годился, разорванное первое орудие доказывало это очень наглядно.

Он перешел к третьему орудию, пропорции к которому готовил лично. Выглядело оно, как новое, только немного закопченным. "Братья Бюро были бы мной довольны", — вспомнил он своих давних собутыльников в Сорбонне, лучших мастеров артиллерии во всей Франции.

Подошел Сэфриоль.

— Что скажешь, аллик?

— Мой металл выдержал, как ты видишь! Из этой серпентины можно продолжать стрельбу!

— Что ж, дерзай, я с удовольствием посмотрю.

— Сейчас, месстре Сэфриоль! — он окликнул ученика. — Мецер! Неси полный тяжелый доспех пехотинца, щит, несколько деревянных кольев и молоток! Живо! — опять обернулся к эли.

— Установим доспех на линии выстрела, ярдах в трехста. В этот раз я заряжу пушку не только порохом, но и картечью — кусками железных цепей, обрубками прутьев… Посмотрим, что получится. Подождите около четверти часа, месстре!

Эли благосклонно кивнул.

— Подожду, готовь, сколько потребуется, — развернулся и пошел на свой наблюдательный пункт.

Борнуа посылал своего помощника еще несколько раз: за картечью, порохом, щеткой, которой заставил вычистить дуло, тряпками и пергаменом для пыжей, наконец, выставили доспех прямо на линии огня, закрепили, что бы не повалило ветром, и алхимик начал готовить первый выстрел.

Помощник запалил фитиль и вновь кинулся бежать.

Пушка громко и тяжело гукнула, выкинула струю огня и густого дыма, доспех, бывший на достаточном удалении, просто смело на землю!

Ирменг ликовал! Он чуть не бегом кинулся к орудию, быстро осмотрел его, убедился, что все в порядке, и, уже медленнее, пошел к мишени. По дороге его нагнал эли, решивший на этот раз проделать путь верхом на лошади. Достигнув лат первым, он спрыгнул с коня и принялся рассматривать мишень. В деревянном щите, окованном железными полосами, было несколько сквозных дырок. На кирасе, в области живота, зияла огромная пробоина, видимо причиненная куском цепи. Еще одну цепь он нашел в шлеме, который отлетел ярдов на двадцать и теперь годился только на переплавку.

— Воистину, это вложил в твою голову Филь^ог! — обратился он к радостному Борнуа. — Только он мог придумать столь мощный и изощренный способ убийства!

— Да, месстре! У нас получилось! Пройдет совсем немного времени, и все наши враги, которые являются вашими врагами, будут повержены! Они будут валяться в ногах, умоляя сохранить их никчемные жизни!

— Я уже понял, — эли внимательно посмотрел на алхимика. — Это оружие настолько сильно и ужасно, что вселит страх в любого, даже самого отважного шема. Как ты предлагаешь вооружить армию?

— Сейчас расскажу, месстре Сэфриоль!

Вечером, после ужина, в кабинете Наместника собрались трое эли. Доклад делал младший кархи.

— Действие этого оружия крайне разрушительно! Вы видели, во что превратились латы! Мне страшно подумать, что произойдет с эли, окажись он внутри!

— Меньше эмоций, Всадник. Продолжай спокойнее! — прервал Нальгорт.

— Да, простите, месстре. Но это было настолько необычно! Звук грома, серный дым, огненный плевок из дула этого страшилища! Теперь, вот, что он делает. Во-первых, маленькие ручные пушки, он назвал их кулевринами. Стреляют они куском свинца, размером в один дюйм, который убивает на расстоянии в сотню ярдов!

— Но это меньше, чем из ральбига! — возразил Наместник.

— Зато, сквозь любой доспех. Плохо другое, что для следующего выстрела их необходимо готовить несколько минут. За это время любая конница успеет смять первые ряды!

— Подожди, Сэфриоль, — выступил Гэенальд. — Никто не помешает выставить не один ряд, а, скажем, два! А то и три! После выстрела, первые уходят за третьих, стреляют вторые, уходят за первых, стреляют третьи… И добавить к ним обычных стрелков из ральбига! Представляешь, что тогда произойдет с атакующими?

— Это еще не все! Во-вторых, наш аллик предлагает эти самые серпентины. Они могут поражать противника на расстоянии почти до лиги! И, в-третьих, это, как он выразился — тяжелая артиллерия, которая способна нести Смерть своими снарядами на две, а то и три лиги!

— Если я правильно понял тебя, Сэфриоль, то аллик предлагает совсем иной метод войны, чем мы использовали до сих пор! — опять вмешался Канцлер. — Получается, что битва на расстоянии меча — не нужна! Тяжелая артиллерия начинает уничтожать врага за три лиги. Он продолжает приближаться. Подключаются серпе… как их там? Противник наступает. Потом — эти… кулеврины. Наши ральбиги. Как ты думаешь, кархи, сколько живых противников достигнут наших первых рядов?

Сэфриоль какое-то время молчал, но, наконец, ответил.

— Это будет бесчестная война! К чему тогда полжизни учиться владению мечом, копьем или секирой? Зачем будет нужен честный поединок один на один? Кому понадобятся доблесть и честь шема, если любой ярги может за сто ярдов всадить тебе кусок свинца в голову? Пусть даже она и в шлеме!

— Мальчик мой, ты еще молод! — по отечески произнес Гэенальд. — Война никогда не бывает честной! Побеждает не тот, кто сильнее, а кто хитрее, запомни! Тот, кто больше знает о противнике, тот, кто поставил ему ловушку… На войне не место благородству, кархи! И если этот аллик предлагает убивать врага за три лиги — то я поаплодирую ему, когда увижу что-то подобное! Пусть начинает работать, я одобряю! А ты Наместник?