Тереза Тур - Танго в пустоте

Потом встретить милорда и щенка у дверей ванны — и отвести в свою комнату.

— Побудьте пока здесь. Выразительно посмотреть на Пашу и обвешенного пакетами Феликса — и взглядом пообещать им все казни сразу, если они сунуться за закрытую дверь.

Вернуться к занятию. Извиниться. Довести его. Проводить девочку — забыть забрать у нее деньги.

Я вошла в комнату к мальчишкам и спокойно сказала:

— Милорд Верд — мой гость. И я требую, чтобы вы отнеслись к нему, как к моему гостю. К тому же он не здоров и, кажется, потерял память. Поэтому все ваши наскоки сейчас, — это попросту бессмысленно. Он ничего не помнит.

— Так давай я расскажу ему, как ты плакала. Как он тебя оскорбил… — взвился Павел. — Расскажу, как ты умирала на снегу! Как я пытался вас помирить, а он… просто исчез!

— Сынок, пожалуйста. Перестань. Мы отложим все это, пока он не поправится.

— Я в Академию, — холодно и недовольно ответил мне Паша — и исчез в мареве портала.

— А я на кухню — готовить, — вздохнула я. — Феликс, поможешь?

— Ага, — не обрадовался он.

— Милорд, — заглянула я в свою комнату. — Как вы?

— Что же я такое натворил? — поднял он на меня глаза. — Все потом. Давайте ужин готовить.

Минут через сорок, все было уже почти готово: каша с печенкой для собаки остывала — щенок уже подстанывал. Я дожаривала курицу. Салат Ричард уже дорезал — оказывается, принцы прекрасно моют и режут овощи. Феликс сливал макароны.

Тут раздался звонок в дверь.

— И кто это еще? — спросила я — и пошла открывать.

Щенок опередил меня — и вертелся около двери, пытаясь сурово порыкивать. Я рассмеялась, подхватила его на руки и распахнула дверь.

— Вероника… — за дверью оказался император Тигверд. — Что с Ричардом?

— Добрый вечер, ваше величество, — ровно проговорила я.

— Сердитесь, — посмотрел на меня Фредерик.

Щенок решился-таки. Храбро — но тихонько и аккуратно зарычал на гостя.

— Даже так? — посмотрел на меня император Тигверд.

— Ричард в квартире. Проходите. Сейчас дам вам тапочки.

— Благодарю, — промолвил Фредерик.

Надо признать, что милорд Верд выглядел уже лучше — горячая ванна и чистая одежда творят чудеса. Жаль, что в доме не было бритвы — может, стало бы совсем хорошо.

— Что с ним? — спросил у меня император.

— Вы кто? — спросил у императора его старший сын.

— Без понятия, — ответила я, оглядела всю честную компанию и спросила. — Ужинать будем?

Щенок разразился у меня на руках жалобами — дескать, давно пора! Он просто умирает с голоду, и самое главное — спасти его, маленького и несчастного. Я рассмеялась — взяла свежекупленную миску — и выдала длинноухому и толстолапому очарованию ужин. Налила воды. Поставила рядом.

Оглядела мужчин — они смотрели на меня с таким же вожделением, что и щенок. У него, конечно, получалось умилительней, но это не потому, что Феликс, Фредерик или Ричард не старались.

— Вот только двенадцати перемен блюд у меня нет, — иронично посмотрела я на императора.

— Пустяки, — отмахнулся он. — Я сегодня опять не обедал.

— Вы добьетесь, что Ирвин уедет в Османское ханство.

— Ирвин. Ханство. Не помню, — задумчиво проговорил Ричард, а его отец беспомощно посмотрел на меня.

— Просто ужинаем, потом решаем, что будем делать, — распорядилась я.

Разложила еду по тарелкам. Уселась, стала есть, стараясь все-таки жевать, а не заглатывать, как удав. Может, присутствие членов августейшей семьи обязывало, может, боязнь испортить желудок… Кто знает. Щенку было не до политесов — он вкусно громыхал новехонькой железной мисочкой, и на такие пустяки, как любовь, предательство и недоверие не отвлекался.

— Ричард, — после ужина обратился император к сыну. — Я думаю, нам не стоит злоупотреблять гостеприимством миледи Вероники. Нам надо отправляться во дворец. Пусть вас обследуют целитель и придворный маг. Раздался хлопок — император Тигверд исчез. Фигура Ричарда на мгновение стала размытой, нечеткой. Но практически тут же приобрела прежние очертания. И с моей кухни он никуда не делся.

— Не понял, — протянул снова появившийся император. — Ричард, что происходит?

— Я никуда не уйду, — упрямо поджал губы его сын.

— Но… — опешил император.

— Все, что я знаю — вот эту женщину, — и он кивнул на меня. — Я искал ее. Я шел к ней. Я остаюсь.

И все это так безаппеляцонно. С прежними интонациями. Меня почему-то это порадовало.

— Ричард, ты не можешь здесь оставаться, — провозгласил император.

— Не вам это решать, — ответил ему сын.

И лицо у Фредерика стало очень и очень обиженное. Меня это — опять же — сильно порадовало. И развеселило. Мысленно я поаплодировала ненаследному принцу Тигверду. Император при этом бросил на меня недовольный взгляд. Ричард — решительный. Как будто он в бой шел.

Пока они спорили, я налила себе и Феликсу чаю, выяснила у сына, все ли уроки он сделал на завтра. Съела конфетку, вытерла салфеткой мордочку щенку, в брылях у которого было полно каши…

Император никак не мог смириться с мыслью, что ему кто-то не подчиняется.

— Миледи Вероника, — обратился он ко мне через какое-то время. — Да скажите же ему!

— Может, ему, действительно надо остаться, пока не полегчает? — тихонько спросил у меня Феликс. — Какой-то он… бездомный.

Мысль мне показалась здравой. По крайней мере, можно было ложиться спать. И обо всем подумать завтра. Но у Фредерика были другие планы на вечер.

— Мне неловко вас беспокоить, но могу я попросить вас о помощи? — обратился он ко мне снова.

— Какого рода? — Вы не перенесетесь со мной во дворец?

— Если вы обещаете, что тут же отправите меня домой.

— Хорошо, — недовольно протянул он. — Я обещаю. Он подал мне руку, миг — и мы — все трое — во дворце. В привычной обстановке своего кабинета император внимательно посмотрел на Ричарда, пытаясь определить, что с ним.

— Интересная структура заклятия, — с интересом посмотрел на сына Фредерик. — Замкнутая на Веронику.

И он перевел взгляд на меня.

— И кто его … так? — внимательно оглядела я Ричарда, который за этот вечер побил все рекорды по странному поведению

— Я так понимаю — он сам. Ричард, я прав?

— Я был с русалкой. Она прекрасна, но я не люблю ее. Ей подчинялись змеи. Змеи высасывали силу — ровно столько, чтобы я не умер, но и сделать ничего не мог. Я должен был быть счастлив, любить ее так же сильно, как и она меня. Но я не мог. Я помнил лицо другой женщины — ваше лицо. Любовь нельзя получить насильно. Ее нельзя уничтожить заклятием…

— Очешуеть, — процитировала я сына.

В данном случае словечко было более чем к месту. Слишком много чешуйчатых в этой истории.

— Вас угнетает, что я стремлюсь к вам?