Елизавета Тьма - Господин Вечности [СИ]

— Каждый из них заслуживает казни, — ледяным тоном отозвался я. — Но мы не можем себе позволить убить их сейчас, отец-Император. Это политически невыгодно в сложившейся ситуации. Я считаю, что мы должны рассмотреть ситуацию более полно в отношении десяти из двенадцати присутствующих.

— Ты уверен? — повернулся ко мне отец.

Я прекрасно понял подтекст его вопроса. И сам посмотрел на дядю.

— Мне понадобится Тень. — Ильен тоже всё правильно понял.

— У Кордана ар'Каэрта есть пара учеников, — проговорил Шон. — Любой из них будет рад стать настоящей Тенью тебе.

Ильен не ответил, пристально глядя в глаза одного из тех, кто лишил его крыльев.

— Нет, — тихо, но твёрдо ответил дядя. И добавил понятное нам всем слово: — Одиннадцати…

— Ван, Шон, проводите консорта в северную башню, — холодно приказал папа. — Остальные будут ждать решения Владык Мира, и выполнять полученные ранее приказы.

Арсен поднялся со своего места и тяжело произнёс:

— Тень желает остаться с действовавшим до сего момента правителем. Я уже и так похоронил двух императоров, двух императриц и потерял двух наследников. Больше не хочу и не могу. Прости нас, если сможешь, Ильен. Мы совершили слишком много непростительных ошибок.

— Воля твоя, Арсен, — ледяному тону могли позавидовать айсберги. Только на дне зрачков потемневших глаз отражалась горечь пополам с обидой. Ильен никогда не сможет их простить. — Отправляйся с Кайреаном, — и родителя своего "папой" он больше никогда не назовёт.

Не могу сказать, что не понимаю родича.

Шон с Ваном повели двух покорно шагающих тёмных в тюрьму. Проходя мимо нас, Кайреан замедлил шаг и с такой мукой взглянул на своего сына, что даже я едва смог удержать каменную мину. Но Ильен и бровью не повёл, не удостоив родителя взглядом.

Папа, если б ты только знал, как я безмерно счастлив, что именно ты мой отец. И что мама у меня нормальная. Ну, то есть, примерно такая же нормальная, как всё семейство.

Когда мы трое вышли из тронного зала, я уже всерьёз прикидывал, как бы половчее упасть куда-нибудь в наименее пыльный угол, и сколько мне удастся там поспать.

— Папа, — я бессильно привалился к ближайшей опоре, оказавшейся отцовским плечом. — Пойдём кого-нибудь съедим.

— Может, "чего-нибудь"? — сочувственно, но всё-таки с улыбкой спросил родитель.

— Нет, пап, "кого-нибудь", — уверенно откликнулся я, заставляя себя встать прямо. — И прибейте меня кто-нибудь, пожалуйста…

— Это мы всегда с удовольствием! — как из ниоткуда появились вездесущие близнецы. — Но мы предпочитаем здоровые и вменяемые жертвы. Поэтому мы тебя сначала покормим…

— Какой ужас, — убито произнёс я, и повис на плечах Маньяков, молча эти плечи подставивших.

Собрались мы только на следующий вечер. После допроса никто из нас не был способен даже говорить внятно. Нет, папа ещё более-менее держался, но я, оказавшись в той комнате, где мы вчера обменивались стратегически важными сведениями, с некоторым трудом одолел организованный двойняшками ужин, выпихал их с дивана и провалился то ли в сон, то ли в глубокий обморок…

Утром папа куда-то испарился, а без него мы с Ильеном решили ничего не делать. Я так вообще прикинулся обивкой дивана, лёжа с книгой в руках и периодически таская со стоящего рядом столика еду. Делать что-либо ещё я отказывался наотрез.

— Ух ты, какой дружный читальный зал! — папа стоял на пороге и ехидно скалился. Позади отца привалился к дверному косяку Шон.

Да, дружненько вышло… Ильен забрался в кресло с ногами, что-то читая, близнецы валялись на полу тоже с книжками, Ван сидел на подоконнике с учебным пособием по риторике. Я, конечно же, занимал самое выгодно лежачее место. И читал отнюдь не учебник, а интересную космофантастику. "Долгий восход на Энне" # Второй раз перечитываю в условиях жестокой информационной голодовки. И не надоедает.

# Евгений Гуляковский

— Где вас обоих носило? — поинтересовался я с дивана, не спеша закрыть книгу и демонстративно глядя на страницу.

— Где надо, там и носило, — хитро сощурился отец.

Ой-ой-ой! Я знаю эту ухмылку на папином лице! Ой, знаю! Паранойя меня сейчас сожрёт, а ж… индикатор неприятностей предупреждает, что они, неприятности, будут крупными!

Убрав книгу, сел, пристально взглянул и проникновенно спросил:

— Ты что задумал, родитель?

— Тебе понравится, — пообещал папа.

— Пап, тебе по части неожиданностей дедушку не переплюнуть, но ты каждый раз стараешься, — проворчал я. — Может обойдёмся без сюрпризов?

— Но так же совершенно не интересно! — воскликнул папа и улыбка на его лице стала широкой и довольной как никогда.

Интересно, насколько крупную гадость отец задумал?

Папа согнал с лица шкодливое выражение, задержал взгляд на Ильене. Дядя отложил книгу, поднялся. Папа повернулся к Шону:

— Останься, сын.

Шон вздохнул тяжко, но согласился. Мы переглянулись с Ваном и отправились за отцом и дядей.

— Вы уверенны? — спросил нас отец.

— Пап, ты об этом кого спрашиваешь? Нас с Ваном? Так мы, вроде бы, не новички в таких делах.

Отец только кивнул. Шон отвернулся, чтобы мы не увидели, как исказилось его лицо. Брат на самом деле жалеет нас обоих. И злится на себя за то, что не мог защитить и отгородить нас от пролитой крови в прошлом, а теперь уже поздно что-то менять.

— Ирдес, Ван, — позвал Данька и показал нам растопыренные пальцы. В тот же момент Манька едва заметным кивком указала на Шона, объясняя, почему они не с нами.

Мы ответили молчаливым согласием.

В северную башню поднимались в тишине.

Покои заключения, которые язык не поворачивался назвать казематами, для двух пленников оказались обставлены хоть несколько аскетично, но удобно. Обычный набор — зал, кабинет, спальня, ванная комната. Обычная обстановка… Только решётки на окнах, чрезвычайно толстые стены и дверь, закрытая на наружный замок.

Пленники сидели в креслах под окном. Облачённые в церемониальные одежды Рыцарей. Те, что без доспехов. Ополовиненный бочонок вина возле стены. В комнату проникали закатные лучи, окрашивая деревянный пол и светлые стены в багрянец. Арсен не шелохнулся, когда мы вошли. Кайреан поднял голову. Усталое, постаревшее лицо. Бездонная пустота в глазах.

— Почему не позвали палача? — глухо спросил он.

— Палач перед тобой, — с ледяным спокойствием отозвался отец. — Это семейное дело. Никто не имеет право казнить родичей Владык, кроме самих Владык. Являясь отцом моего брата ты — часть моей семьи, выродок.

На последнем слове папа сорвался на рык. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Мы с Ваном отступили за папину спину. Понадобимся — перестанем изображать предметы интерьера.

Кайреан кивнул, прикрыв глаза. Произнёс медленно: