Мария Ефимова - Потомок Хранителя

Иглария болезненно поморщилась.

— Люди слишком суетливы и боязливы, — пояснила она. — Это толкает их на неоправданные, жестокие поступки, которые, в руках королей еще и оказываются вхожи в незыблемые законы. Лес же учит нас спокойствию и гармонии. И даже я, королева, часто вынуждена прислушиваться к мнению народа. Я никогда не сделаю того, что не по душе моим подданным.

— Это действительно великолепно, — утвердил Хару, — теперь и я восхищаюсь вашим народом. Но позволь мне задать еще один вопрос.

— Конечно, — разрешила Иглария, делая пригласительный жест.

— В лесу, почти рядом с границей между лесом и нашим пристанищем я видел ров с водопадом, у подножия которого стоят прекрасные статуи мужчины и женщины, только… женщина была полу — деревом, а мужчина с оленьими рогами. Это место принесло покой в мою душу…

— И в мою, надо сознаться, тоже, — с улыбкой вставила Ирен, дополняя Хару, — кто же были эти статуи?

В глазах королевы заблестела гордая искорка.

— Вы видели Ирмену и ее возлюбленного Наргхала. После появления нашего леса, Ирмена стала его сердцем и духом и, за много тысяч шагов от себя ощутила страдания своего возлюбленного, сокрушенного ее исчезновением. Тогда она призвала его в свой лес. Наргхал, не раздумывая, ушел от соплеменников и принял предложение Ирмены. Он стал таким же духом леса, как и она. Они и по сей день следят за жизнью нашего народа и за деревьями. — Иглария вновь обвела присутствующих торжественным и гордым взглядом. — Я безмерно рада, что смогла так близко познакомить вас с нашей культурой. Ну, а теперь, прошу вас! Пир в самом разгаре и мы просто не имеем права тратить все время на разговоры. Отведайте нашей пищи, пейте и ешьте за храбрую Зилирин и за здоровье своих близких!

Хару с радостью поддался общему веселью, хоть его и трогала и страшила отстраненность Зилирин. Он все пытался поставить себя на ее место и, каждый раз делая это, ощущал смертельную тоску. Он считал, что дриаде должно быть одиноко и неизмеримо грустно. От этого он даже приуныл, едва ворочая на тарелке мясистые и аппетитные ножки куропатки. Иглария, чуткая ко всему, моментально поняла, что гложет ведьмака.

— Не грусти, — мягко сказала она, — Зилирин сама выбрала свой путь, он рада, что ее энергия перейдет лесу. Поверь, на ее лице не тоска, а смирение. Я сама долго разговаривала с ней и поняла, что она ни о чем не будет жалеть, а ее решение непоколебимо.

Хару немного помолчал, обдумывая слова королевы, а затем молвил:

— Спасибо.

После слов Игларии он тоже смирил свою душу, принимая судьбу Зилирин, как должное. И тогда — то его захлестнула эйфория праздника. Вино, мед и эль в кубках ярко переливались в свете феерических огней, как озера жидких самоцветов, а в громкую и быструю трель лютен и дудок музыкантов вплеталась тихая и размеренная мелодия, плывущая из самого сердца леса. Эта музыка была наполнена радостным благодарным теплом, которое окутывало все: от красочных лент на деревьях, до душ всех присутствующих на празднике. А может, решил Хару, так кажется из — за терпкого меда в сверкающем кубке?

По широкому лесному тракту, через склонившиеся под тяжестью снега небывалые зеленые ветви, в глубины лесной обители продвигался яркий эскорт из дриад и друидов. Они шествовали за Зилирин, торжественно провожая ее к аринам, которые должны были принять жертву дриады и воссоединить ее жизненную энергию с лесом.

Рядом, мерно покачивая черным хвостом, прошествовал черный саблезубый тигр, на котором восседала Иглария. Хару и Ирен, уже давно желающие задать королеве важный вопрос, окружили ее с боков.

— У тебя найдется минутка для нас? — вежливо спросил ведьмак.

— Пока да, — деловито кивнула Иглария, — мы еще далеко от лесной чащи.

— Нас мучает один вопрос, — неуверенно начал Хару, переглянувшись с Ирен, — если феи — души дриад, отдавших свои жизни лесу, то кто же тогда такая фея Кристл?

Иглария широко улыбнулась, показав белоснежные, как окружающий путников снег, зубы. Хару даже сначала оторопело подумал, что королева знает о таинственном пророчестве Вирджила, настолько хитра была ее улыбка, но затем он откинул эти мысли. Никому кроме Горана ведьмак о Кристл не рассказывал, а старый учитель не выдал бы тайны. Хару не решался кому — либо еще открывать пророчество, боясь, что его сочтут сумасшедшим или слишком возгордившимся своим родством с одним из Хранителей. В душе он знал, что в свое время придется открыть все тайны перед своими союзниками, но пока ведьмак желал все оставить как есть.

— Ты мыслишь в интересном, а главное, правильном направлении, ведьмак! Кристл действительно была из нашего народа, и мы безмерно гордимся этим.

— Расскажи нам, пожалуйста, ее историю, — попросила Ирен.

Иглария слегка сжала пятками широкие бока тигра, удобнее подстраиваясь под темп езды ведьмаков. Тигр зашагал мерно и пружинисто, перестав обгонять впередиидущих.

— Что — ж, — задумалась королева, — начать стоит с того, что дриады — одни из исконных народов Токании, как, например, и орки, драконы, а так же давно истребленные людьми племена варваров. Когда в Токанию пришли четыре народа во главе с Хранителями, дриады ничего не имели против, лишь бы не трогали их лес. Хранители пришли к тогдашней королеве с дарами и предложением мира, и та приняла их. Надо сказать, именно тогда Вульфгар магическим способом обучил королеву дриад общему языку четырех народов… — Иглария встрепенулась, — но я отхожу от темы, простите. В обмен на мир и дары королева оказала и Хранителям услугу, в которой так же было немало личной выгоды. Впрочем, это было выгодно обеим сторонам союза. Дело в том, что год назад, еще до прибытия народов в Токанию, дочь королевы — Кристл, принесла себя в жертву лесу. Королева дриад никак не могла смириться с утратой, но смогла договориться с духом дочери о том, чтобы она стала помощницей Хранителей и дала им возможность возродить ее тело. Тогда Хранители, истратив все свои силы и умения, призвали фею Кристл и воссоздали ее тело. Она вновь стала смертной, а так же — первой дриадой, которая могла колдовать. Кристл обрела Дар Хранителей, получив от каждого из них по великолепной способности. От Вульфгара же она получила могущество волшебницы. Так, Кристл стала стражницей мира и благоденствия в Токании. До тех пор, пока таинственно не исчезла. Все это: — Иглария сокрушенно покачала головой, — утрата драконами своей силы — разделение их на водных и пламенных, а так же исчезновение Кристл через пару сотен лет, завязано вокруг Сферы. Посему, исчезновение нашей великой соплеменницы — один из мотивов нашего союза с народами Токании.

На миг Хару увидел в глазах Игларии дикий, первозданный гнев, и с твердой уверенностью понял, что ничто не поколеблет верности дриад Союзу Королевств. Не только из — за страха потерять свой лес и из — за мести, в память о Кристл, но ради благополучия и восстановления гармонии в мире они пойдут до конца. Всегда замкнутые и обособленно живущие дриады теперь открывали перед ведьмаками самое сокровенное, что у них было — тайны леса Ирмуллар. Хару осознал, что союзников всех королевств давно связывают прочные узы дружбы, и ведьмак почти решился рассказать Игларии о пророчестве, но тут же остановил себя, рассудив, что все карты итак будут раскрыты чуть позже, когда все королевства соберутся на бой со Сферой. Да, решил он, время уже настало, но нужный момент для рассказа еще не пришел. Ведьмак косо глянул на Ирен, и та тоже покачала головой, молча сообщая, что сейчас новость о том, что жизнь Кристл как — то зависит от одного из них и, возможно, от Хару, будет ошеломляюще нелепой.