Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

Комната стала расплываться, а мне становилось всё хуже. Слишком много попыток

использовать Антона как спасательный круг. Но ноги дрожали, мне нужно было сесть,

хоть я и не знала, где мне это делать позволено.

Квартет перестал играть. Стоявшие ранее дворяне, встали, а дамы отпустили своих

поклонников. Мужчины на углах, с бородами, обратились на третий стол, что стоял во

главе комнаты. Двое слуг одновременно потянулись к ручкам из слоновой кости.

Повинуясь чувствам, которые разливались у меня внутри, я, как ребёнок, спряталась за

какого-то дворянина, который только-только опрокинул любимую чашку его матери.

Тишина длилась слишком долго. От этого моей голове стало определённо лучше. Стук

каблуков. Император приближается? Ещё несколько таких постукиваний. Я пыталась

отыскать внутри какое-нибудь новое чувство, которое станет искрой суровости, драмы

или даже жестокости. Но тщетно. Ничего из этого так и не произошло. Теперь я даже не

могу вспомнить, почему пару минут назад была в таком ужасном состоянии.

Я выдохнула всё, что накопилось внутри, как увядающий цветок. Всматриваясь в свою

обувь, выглядывавшую из-под подола платья, я поняла, что пол сделан из тех же

материалов, что и потолок. Почему мысли об Антоне действовали на меня как гипноз?

Мои веки стали тяжелее, а в задней части шеи появился дикий зуд. Когда я смогу сесть? Я

на грани истощения. Выглянув из-за человека, я хотела понять, почему тишина так

затянулась?

И поймала первый взгляд императора Валко.

Он был слишком молодым. Я знала, что он молод, но как-то не думала о том, что он почти

одного возраста со мной. Император был старше Антона на год. Интересно, как это

проявляется в их отношениях? После того, как моё удивление внешности успокоилось, я

принялась изучать его лицо.

Холодные серые глаза. Брови были настолько тонкими, что, казалось, их нарисовали

одним штрихом. Широкий рот был обрамлён параллельной линией снизу, а нос был по-

настоящему аристократичным. На самом деле, лица подобные его собственному казались

более суровыми только благодаря взгляду исподлобья. Но, в его случае, было что-то

такое, что делало его более привлекательным, более кошачьим. Он выделял этого

человека среди всех присутствующих здесь.

Бояре шептались, что это доказательство того, что его родословная действительно

благословлена богами.

Он разговаривал с другими людьми, давая им понять, что он выше их. Наверное, это

были советники. Один из них, судя по форме, вообще был генералом. У Ромска была

шутливая песенка о мужчине в генеральской форме, с золотыми погонами и другими его

атрибутами. Император кивнул и что-то сказал ему в полголоса, не удосужившись даже

посмотреть человеку в глаза. Но честь, которую оказывал монарх, разговаривая с ним, тут

же заставила мужчину выпятить грудь. Дав же ответ, император не спеша поднял руку в

заглушающем жесте. Генерал сразу же закрыл рот и расплылся в поклоне.

Когда генерал отвернулся, обсуждая со своими советниками что-то новое, император

зевнул, едва сдерживая этот порыв. Он ни разу не посмотрел на тех, кто ожидал. По мере

того, как советники продолжали приглушенно беседовать с императором, монарх водил

большим пальцем по дорого обитому стулу. Ему было скучно. Я почувствовала это около

минуты назад. Мне внезапно стало неинтересно, и это чувство точно принадлежало ему .

Я глубоко вдохнула. Его аура ясно выделялась из всех остальных в этой комнате, даже до

того момента, когда он появился здесь. В конце концов, я не потеряю голову.

Я могла чувствовать себя более непринуждённо, поэтому просто окинула взглядом

комнату. Помимо членов совета, около императора стоял ещё один человек. Антон .

Какое-то внезапное тепло прошло сквозь мои ладони и стопы, когда я поняла, что он

смотрит на меня.

Его волосы были зачесаны назад и очарование растрёпанных на ветру волос, которое я

видела в нашем путешествии, исчезло. На нём был зелёный шелковый кафтан, а кожаный

коричневый пояс был на бёдрах, полностью соответствовал по цвету его ботинкам. Я

посмотрела на него, на его брови и сжала губы. Не нужно было считывать его ауру, чтобы

понять. Что он недоволен. Он смотрел на мои волосы, моё платье и я почувствовала,

будто на мне вообще нет одежды. Ещё хуже, чем тогда, когда Ленка и горничные

оценивающе смотрели на моё тело. Наверное, мне следовало надеть мой плащ и головной

убор. Ясно, что, не надев их, я совершила преступление. В них я могла бы скрыть намного

больше.

Я отвернулась от принца, и, подняв подбородок, посмотрела на стену. На ней висело бра –

самое обычное, что могло бы здесь быть. Но этот было увенчан алмазами.

В конце концов, император счёл, что разговор с советниками окончен. Валко сел, а за ним

сели и все придворные. От их движений тафта шуршала, а стулья скрипели.

Моё сердце стало биться быстрее. Я вцепилась в юбку платья. Мне не хотелось

привлекать к себе внимание, но, казалось, все места в этом зале были заняты. Все, кроме

одного – кресла около трона императора. Он предназначался для Имперского

Прорицателя?

Определённо. Идеальное место для того. Чтобы его защищать.

Я сделала три шага вперёд, но Антон покачал головой. Движение было едва заметным, но

от того не менее понятным, отрицательным . Я остановилась. Его взгляд чётко твердил о

том. Что я избежала катастрофы века.

Император Валко же не знал об этом. Он сделал глоток вина и лениво отставил кубок, беря его только за ножку. А я всё ещё не могла отыскать себе места.

Я осмотрела комнату. Люди, собравшиеся здесь, казались взрывом из жемчуга, перьев и

пастельных цветов зимы. Как бы я ни старалась, отыскать свободное место не могла.

Глаза Антона расширились, и он склонил голову к левой стороне. Я нахмурилась, а он

повторил это снова. Я посмотрела в ту сторону комнаты, но стула там не обнаружила. Он

взял вилку. И, протирая её, зубцами указал мне на левую сторону. Я пожала плечами.

Где? Я произнесла это одними губами.

Там! Он поджал губу.

Глаза императора сузились. Он посмотрел на своего брата. Потом – через два места от

себя. Наконец, глаза его Императорского Величества всё же нашли меня. Я же прокляла

каждого из семи богов, и, спотыкаясь в реверансе, посмотрела налево, где, наверное, должен был материализоваться стул.

Тучная женщина около меня пододвинула к себе тарелку и, будто по волшебству, на месте

рядом появился стул. Я тут же села и положила на колени салфетку, надеясь, что румянец

у меня на щеках – это всего лишь румянец, а не признак смущения. В конце концов, я