Елизавета Дворецкая - Солнце Велеса

Молинка в тревоге вскинула на него глаза. Старший брат все-таки намерен увезти ее отсюда! Но слова возражения замерли на губах: она тоже понимала, что ей мало чести войти в дом мужа без благословения собственных родичей, без прощания с чурами, без приданого. При таких условиях она будет считаться не женой, а наложницей, и ее дети будут зваться «холопкиными детьми»! Как Хвалис в Ратиславле! Такой судьбы себе и своему потомству она не хотела и беспомощно оглянулась на Ярко, надеясь, что он что-то придумает.

– Нет, мы ее из дома не отпустим. – Святомер покачал головой. – Наша она, с благословения Лады и Ярилы в наш род вошла, и теперь она уж не в вашей воле. А приданое – везите, мы не откажемся.

Лютомер нахмурился. Лютава оглянулась на него, в свою очередь надеясь, что брат найдет выход из такого сложного положения. Все-таки они были заперты в чужом лесу и располагали силой неизмеримо меньшей. Мало того, что они хотели вырваться из земли вятичей – еще было бы очень неплохо вывести всех своих людей невредимыми.

– А где мой брат Хвалис? – обратился вдруг Лютомер к князю. – Он со своими людьми, со старейшинами угренскими, тоже в лесу был, а теперь угряне есть, его нет. Не берегини ли увели? Не знаешь?

– Знаю. – Святомер кивнул. Что делать с Хвалисом, он уже успел подумать. – Твой брат со старейшинами угренскими у меня. Сговоримся с тобой добром – получишь их в целости. Не сговоримся – пеняй на себя.

Хвалис, стоявший с Неговитом и Глядовцем поодаль, опустил глаза. Угряне понимали, что зависли на краю обрыва. Святомер повел себя не так, как они рассчитывали. Вместо того чтобы сразу послать дружину на стан Лютомера, расположение которого им указали, Святомер пустился в какие-то переговоры, а теперь его руки связаны пленением Семиславы. Может быть, князь хитрит, ловчит и тянет время, надеясь получить свою жену, а потом истребить оборотня со всей его стаей. Но если Святомер действительно намеревается отпустить Лютомера восвояси, то для Хвалиса и его людей это верная смерть. Оборотень не дурак и наверняка уже задал себе вопрос: кто его выдал? А кроме Хвалиса некому. Кто исчез из лесного стана еще почти засветло? Кто обнаружился рядом с вятичами? При таких условиях вернуться в Ратиславль сможет только один из сыновей Вершины. А надежды справиться с бойниками в открытом бою у Хвалиса было очень мало. Тем более что угренские вои двадцать раз подумают, прежде чем поднять оружие на бойников. Свои как-никак, у иных ополченцев среди бойников – сыновья и младшие братья, а дело темное, и не вдруг разберешься, кто прав!

На счастье Хвалиса и его советчиков Святомер хотел сохранить на Угре хотя бы таких союзников и не хотел их выдавать.

– Послушай, княже… – Лютомер будто в раздумье почесал подбородок. В его мыслях уже сложился некий замысел – безумный, но обещавший надежду на успех. – Ты вроде как говорил… будто готов свою дочь мне в жены отдать?

– Говорил! – Святомер оживился. – Пять дочерей у меня незамужних, любую выбирай.

– Я согласен. Беру твою дочь в жены, но с условием, что она сейчас же со мной уедет.

– А Молинка? – в нетерпении выкрикнул Ярко.

– Молинка останется. – Лютомер непроницаемым взглядом посмотрел на новоявленного зятя. – Но тогда вы нам брата и прочих угрян возвращаете в целости и отъезду моему со всеми моими людьми не препятствуете.

– Согласен. – Немного подумав, Святомер не нашел подвоха и кивнул.

Вроде бы Лютомер выразил согласие на то самое, что он ему и предлагал.

Позвали Чернаву и других старших женщин рода: без Семиславы им принадлежало право решать, какую из девушек выдать замуж. И быстро договорились: если уж невесту от угрян берет Ярогнев, то и взамен отдать его родную сестру Гордемилу, дочь Чернавы. Святомеру она приходилась не дочерью, а племянницей, но при расположении наследственных прав именно ее родному брату предстояло стать следующим князем вятичей.

Лютомер не возражал против этого выбора. Даже не попросил посмотреть невесту; впрочем, ее видела Лютава.

– Значит, завтра поутру снарядите нам лодьи и приведите сюда, – сказал он. – Договоримся так: завтра при отъезде ты мне мою невесту приведешь, а жена твоя нас по Зуше до Оки проводит. Брат мой Хвалис с его людьми, что у тебя, останутся, пока княгиня к тебе не вернется. Тогда ты их отпустишь.

– Нет, жену мою сейчас отдай! – возразил Святомер.

– Не отдам! – Лютомер жестко качнул головой. – Я знаю, как в твоем роду иные меня любят. Я должен точно знать, что хотя бы до Оки вы за мной погоню не снарядите. Потому жена твоя со мной поедет, а я обещаю никакого зла ей не чинить и назад отпустить, как уговорено. Ты же обещай брата моего и его людей отослать восвояси невредимыми, когда жена твоя вернется. Идет уговор?

Он глянул на Святомера, и князя вятичей пробрала дрожь под взглядом этих узких волчьих глаз. Сам этот взгляд резал, как нож из острой серой стали, подавляя волю к сопротивлению и подчиняя. Самое жуткое в оборотне – не клыки, не шерсть, в которую он порой одевается, не вой. А вот это – звериные глаза на человеческом лице.

– Идет, – через силу вымолвил Святомер. – Ну, смотри, Вершиславич. Если жена моя…

– Так ведь у тебя мой брат остается. Ну, прощай до завтра. Да подарки родне нашей не забудь!

Приветственно помахав рукой, Лютомер отступил назад и вместе с сестрой скрылся в чаще.

А Святомер горестно отметил про себя: обмен неравноценный. Если для него жена была всем, то Лютомер будет только рад, если его брат Хвалис никогда домой не вернется.

Едва лишь стена деревьев отгородила их от опушки, Лютава вцепилась в рубаху на его груди, словно он убегал, и затрясла.

– Ты что, с ума сошел! – напустилась она на брата. – Молинке Ярила голову снес, да и ты не лучше! Ты согласен ее оставить? Хочешь девку здешнюю себе взять? Да нам домой с такой добычей лучше не показываться! На хазар идти хочешь? Удаль в заднице заиграла?

Она раскраснелась, глаза сверкали гневом и недоумением, но Лютомер только засмеялся, сжал ее лицо в ладонях и несколько раз звонко поцеловал.

– Ты чего так радуешься? Будто клад нашел! – Лютава отбивалась, думая, что он просто уходит от ответа. – Пусти!

– Не волнуйся, душа моя! – Лютомер крепко обнял сестру и прижал ее лицо к своей груди, усмиряя. – Все наше с нами будет. Поможет мне Велес – вернемся так, что ни отец и никто другой нас не упрекнет. Вот только что с Хвалисом делать – ума не приложу.

– Правда, что ли, эту дуру вытащишь? – глухо спросила Лютава.

– Вытащу. Сам клятву нарушу – но уж тут авось простят меня боги, оборотня лесного, бессовестного. Не для себя же стараюсь, а для чести рода, для блага племени. Как ты думаешь – можно ради чести рода своей пожертвовать?