Елизавета Дворецкая - Солнце Велеса

– Можно, – без колебаний ответила Лютава. – Ради чести рода зубами можно грызть.

– Стало быть, будем грызть.

В самый темный час короткой ночи из леса выскользнули две фигуры. Заметь их кто-нибудь сейчас – пустился бы бежать со всех ног, уверенный, что это берегини бродят, выискивая неосторожных. Вернее, берегиня на пару с лешим.

Небо затянули тучи, не пуская к земле свет луны и звезд, и только черная громада леса слегка выделялась на фоне неба. Дороги под ногами Лютава совершенно не видела и крепко держалась за руку Лютомера. Хорошо, что он сам знал, куда идти – святилище Марены он приметил еще вчера.

В святилище все давно спали. На счастье гостей, обычая запирать ворота на ночь тут не имели – впрочем, Лютомера и засов не остановил бы, но пришлось бы терять на это время. Сейчас же две тени почти бесшумно просочились во двор.

– Она вон там, – шепнула Лютава, потянула брата за руку и кивнула на избу, где жили жрицы. – Только и Чернава тоже там, вот ее бы нам не разбудить.

– Если спит, то не разбудим. Погоди пока.

Неслышно приблизившись к землянке, где две его сестры прожили несколько дней, он принюхался.

– По-моему, ее тут нет, – прошептал он, обернувшись к Лютаве. – След старый. С прошлой ночи она здесь не была.

– Значит, в городце. – Лютава вздохнула. Впрочем, они приготовились к тому, что после всего произошедшего Святомер не оставит больше Молинку в святилище, за пределами городских стен, и заберет в Воротынец, под охрану. – А Гордяна?

– Я ее запаха не знаю. Если там девок несколько, придется тебе смотреть. Обожди, я погляжу, что там.

Лютомер осторожно потянул дверь избы. Та открылась с легким скрипом, и Лютомер мгновенно проскользнул внутрь. Прикрыв за собой дверь, он немного постоял неподвижно, прислушиваясь. Никто не проснулся, в темноте раздавалось дыхание трех… четырех спящих женщин. Даже в полной темноте, принюхавшись, он определил, что на широкой лавке за печью спит Чернава, на полатях справа и слева две незнакомые женщины средних лет.

А вот на другой лавке, под окошком определенно находилась молодая девушка. Должна быть Гордяна – больше некому. Обостренное чутье оборотня помогало Лютомеру разбираться даже тогда, когда обычное зрение и слух не могли помочь. Вот и хорошо. Если бы девушек тут оказалось две или больше, пришлось бы звать Лютаву смотреть, которая из девушек – обещанная ему невеста. А нужно закончить как можно быстрее: Чернава может и проснуться. Старшая волхва слишком сильна, чтобы даже он, оборотень, мог достаточно надежно ее усыпить.

Жаль все-таки, что Молинку отсюда забрали. Если бы она была здесь же, где они с Лютавой проводили прежние ночи, он завершил бы свою ворожбу прямо сейчас и завтра только пожинал плоды. Но раз Гордяна и Молинка находятся в разных местах, дело усложняется.

Подойдя к лежанке, он еще раз принюхался. Слабые-слабые следы именно этого запаха он улавливал на рубашке и волосах Лютавы – ведь она несколько дней прожила бок о бок с Гордяной.

Значит, это она. Лютомер поднял руки над лежащей девушкой, стараясь слиться с ее духом, чтобы получить возможность им управлять. Затем вызвал в памяти образ Молинки и принялся за дело. Чары сплетались, ткали новый образ, а кончик ниточки оставался в руках Лютомера – чтобы потянуть за него, когда придет время, и затянуть петлю ворожбы.

Лютомер наконец показался из землянки, Лютава ждала его, сидя на земле и привалившись к стене.

– Все хорошо, – шепнул он. – Дева там только одна.

– Идем… скорее… – прошептала Лютава и протянула руку, чтобы поднял.

И Лютомер почуял: она только что выходила в Навь.

– Чернава… сторожей послала. Я тут кругами перед ними носилась, чтобы тебя не заметили.

Лютава говорила о не простых сторожах – о кудах-помощниках, которых предусмотрительная волхва призвала охранять покой святилища. Но это были не самые сильные из кудов – никто не ждал, что угрянский оборотень задумает злое против собственной невесты и ее матери. Гордяну ведь и так уже завтра должны были ему отдать. Охраняли от Лютомера его сестру Молинку…

Так же бесшумно две тени выскользнули из святилища и закрыли воротную створку. Хорошо, что на эту ночь Святомер уже не ставил здесь дозорный десяток – кого теперь охранять-то? Может быть, Семислава могла бы угадать замысел оборотня – но Семислава спала сейчас на поляне, в шалаше из лапника, под охраной бойников. Пользуясь тем, что вчерашние ночные приключения оставили ее без сил, Лютомер зачаровал молодую княгиню и погрузил в глубокий сон.

– Возвращайся, – шепнул он Лютаве. – Дорогу найдешь?

– На ощупь разве что.

– Ну, посиди на опушке, обожди меня.

– Я здесь посижу. На опушке ты меня не найдешь.

– Найду. – Лютомер усмехнулся. – Но ты правда лучше тут жди, а то еще спотыкнешься во тьме, придется мне тебя на руках уносить. На вот, посторожи заодно.

С этими словами он расстегнул пояс, сбросил на землю и стал развязывать оборы.

– Что – не понесешь меня на руках? – уточнила Лютава, глядя, как он раздевается. – Только лебедь эту теперь носить будешь?

– Не выдумывай! – весело ответил Лютомер.

А про себя отметил, что ее не проведешь и она видит все, что с ним происходит, так же хорошо, как и он сам. Если не лучше. Близость Семиславы не давала ему покоя, и возвращать ее мужу он не имел ни малейшего желания. Но сначала дело, остальное потом.

Оставив на земле всю свою одежду, Лютомер распустил волосы, чтобы ничего не мешало и не сковывало – ему предстояли нешуточные испытания всех сил тела и духа. Лютава уселась на бревнышко, которое притащили для себя отроки Колосохи, а Лютомер склонился к земле, собрался – и в воздух взмыл сокол. Лютава невольно закрыла лицо руками, защищаясь от вспышки неземной силы, сопровождавшей превращение. Когда она открыла глаза, никого уже не было видно. Где-то над головой сокол набирал высоту, осваиваясь с новым обликом.

Промчавшись над луговиной, сокол пролетел над рвом, валом и частоколом воротынских укреплений, мельком заметив на заборе головы дозорных. Угрян ли опасался Святомер или кого другого, но городец охраняли.

Внизу в глаза бросилось огненное пятно – на площадке позади ворот горел костер. Освещал он только ближайший пятачок, но колдовской птице глухая тьма не мешала. Сделав круг над городцом, сокол осмотрел крыши обчин вдоль вала, три-четыре избы княжьего двора. Со слов Лютавы он знал, где искать.

Неслышно снизившись, сокол над самой землей крутанулся в воздухе и пал на землю на четыре волчьих лапы. На его счастье, в городке не оказалось собак, в летнее время обитавших вместе с пастухами на пастбищах. А люди, кроме дозорных на стене, спали, и некому было увидеть зверя, бесшумно скользившего между построек.