Елизавета Дворецкая - Солнце Велеса

– Зачем ты зовешь нас? Какая помощь тебе нужна? – двумя голосами спросили духи.

– У нас беда. Мы заклинали богов послать нам дождь, кто-то из мужчин подсмотрел за обрядом. Я нашла бы его по кровавому следу, но чужая ворожба след перебила. Помогите мне найти его. Вы знаете его?

– Мы знаем его, – на два голоса отозвались духи. – Мы знаем.

– Но лучше тебе не знать его, сестра, – добавила Угрянка. – Не принесет это знание ни радости тебе, ни покоя твоему роду.

– Но я должна найти. Укажите мне его.

– Следуй за мной, – предложил голос Радомира. – Я покажу тебе его след.

Впереди мелькнула темная тень, и Лютава различила во тьме крупного темного волка, почти черного, с полоской бурой шерсти от загривка до хвоста. Мелькнув пушистым хвостом, волк побежал куда-то по невидимой тропе, и Лютава понеслась за ним. Вот знакомый берег Угры, рощи, тропки, поляны… Вот она снова стоит над водой, пристально вглядываясь в заросли на той стороне реки. Белое пятно среди зелени… Потом оно резко приближается, будто она сумела каким-то образом скакнуть через реку и зависнуть над водой. Взор заостряется, пронзает березовую листву… Вот уже ясно видна фигура мужчины в белой рубахе, темноволосая голова… Смуглое лицо с густыми черными бровями – княжич Хвалис замер, вцепившись в березу, и его горящий взор не отрывается от фигуры Далянки. Та стоит по пояс в воде, мокрые волосы облепили высокую грудь, травы и цветы плывут перед ней, будто рождаются под ее руками, она смеется, и капли воды катятся по ее лицу…

Миг – и Хвалис хватается за плечо, в увлечении не заметив ни Лютаву на другом берегу, ни сулицы, вдруг прилетевшей оттуда. Сулица на излете бьет его в плечо и падает в траву, но на полотне рубахи проступает кровь. Хвалис отскакивает от березы, поняв, что обнаружен, и пускается бежать через лес. Он знает – если его догонят, то утопят в омуте за поворотом реки, и тогда уже одни навки да водяницы будут обнимать его своими холодными руками…

– Спасибо тебе, брат, – едва успела поблагодарить Лютава Радомира, который выследил для нее добычу. – Идите своими тропами.

– Иди и ты своей! – прозвенел в ответ голос Угрянки.

– Не упускай добычу, сестра! – добавил Радомир.

Пушистый хвост волка Нави мелькнул в последний раз, растворяясь во тьме.

А Лютава открыла глаза. В Яви времени прошло совсем чуть-чуть, несколько мгновений.

Когда мужчины вернулись от Перунова дуба – по такому поводу, угощая бога, и самим медовухи выпить неплохо, все равно день не рабочий, – князя уже поджидала Молигнева. Приведя себя в порядок, одетая уже не в цветы и травы, а в рубаху, поневу с нагрудником, увенчанная рогатым убором многодетной матери, еще немного красная после обряда, она вид имела внушительный и даже грозный.

– Ну как, матушка? – весело спросил князь. – Хорошо ли ваше дело сладилось? Услышал ли Перун ваши мольбы?

– Нерадостная весть у меня, брате! – ответила старшая жрица. – Подсматривал кто-то, как мы дождь заклинали, отсюда и все беды эти. Надо виноватого искать.

– Подсматривал? – в изумлении повторил князь. – Быть не может!

– Лютава сказала.

– А ей не показалось?

– Да здесь она, сам спроси.

Князь вышел во двор и увидел старшую дочь. С разлохмаченной и кое-как приглаженной косой, с волчьей накидкой, свернутой и перекинутой через плечо, румяная и возбужденная, она стояла посреди двора, держа в руке свою сулицу, а вокруг нее толпились женщины, участницы обряда. Почти все, как Лютава, были взбудоражены, у многих рубахи липли к мокрому телу, у девушек травинки и увядшие цветочные стебельки запутались в косах. Пахло от них речной водой и травами, так что все мужчины вокруг жадно втягивали запах, жмурились, крутили головами – дескать, эх…

– Когда заклинали мы дождь, кое-кто с другого берега подглядывал, – говорила Лютава. – Я его видела и сулицей моей его ранила.

Мужчины загудели.

– Да кто ж такой-то? – заговорили со всех сторон.

– Да не может быть!

– Что же у нас, глупые такие?

– Леший это был, Лютавка! – кричал Боголюб, старший сын Богони.

– Померещилось тебе, девка! – оторопело воскликнул Толига.

– Не могло мне померещиться! Я свое дело знаю!

– Это верно, она знает!

– Ты, Новина, до смерти так сулицу метать не научишься, как она!

– Да все здоровые у нас, княжна. Косень только хромает, так ведь он с весны хромает.

– Что ты такое говоришь, волчица моя? – обратился князь к старшей дочери. – Говоришь, видел вас кто-то?

– Да, батюшка. А я видела его. И сулицей достала, потом гнала его по лесу, да он затаился где-то. Я бы нашла его, да Галица мне попалась.

– Галица?

– Она. Сказала, что она и была – собирала, дескать, чернику, а как меня увидела, напужалась и бежать! – сердито передразнила Лютава. – Бух на колени, мордой в мох тычется и твердит: прости, не губи, не убивай!

– Так, может, она и была? – с надеждой спросил князь. – Она – девка, на нее боги не огневаются.

– Не она, батюшка! – Лютава подавила досадливый вздох. – Я тоже удивилась, да сперва вроде поверила. А потом уж поняла – я ведь сулицу метнула в того, кто подглядывал, и ранила его. А Галица была целехонька, и рубаха не рваная, и крови ни капли.

– А где же Галица-то? – спросила Богониха, жена Богорада. – Давай ее сюда, мы уж выведаем, кого она под подолом прятала!

Женщины вокруг засмеялись.

– Точно ли ты ранила? – усомнился князь. – Где же в лесу, сквозь ветки, сулицей попасть?

– Точно ранила, – уверенно ответила Лютава. – Здесь – следы крови! – Она показала сулицу, которую подняла в лесу после первого броска. – И у него свежая рана на правом плече.

Мужчина стали тревожно переглядываться, искать друг у друга кровавое пятно на рубахе.

– Надо, княже, виноватого искать! – снова сказала Молигнева. – А не то разгневаются боги, не прислушаются к мольбам нашим, не дадут дождя. Поля выгорят, и будет у нас опять голодный год.

Народ загудел. Два недавних голодных года всем были памятны, повторения их никто не хотел.

– Ты сказала, знаешь, кого ранила? – обратилась к Лютаве Молигнева.

– Да. – Лютава повернулась к ней. – Это был Хвалис!

Толпа взорвалась криком, загудела, заволновалась. Все завертели головами, отыскивая виновника.

– Да он у дуба-то был с нами? – загомонили Ратиславичи, переглядываясь.

– Я не видел.

– И я не видел. Он ведь не шел с нами, да, Богоня?

– Я его вовсе сегодня не видел! Видать, дома сидит.

– У Замили он! – кричала толпа. – Пойдем к ней!

– Тише, Ратиславичи, тише! – взывал князь. – Я все это дело разберу, правду узнаю, и кто виноват, того вы в руки получите! Ступайте по домам, ступайте!