Пешка

- Рад, что вы это помните, Дафна. Позвольте мы перейдём к дополнительным вопросам. Кто нынче глава Восьмого Дома?

- Кристиан Крог, - я мысленно благодарю Луну за своё знакомство с этой семейкой, ибо совершенно не разбираюсь в политике и более ни одного главу никакого Дома назвать не смогу.

- Хорошо, - кивает господин Заречный. - А кто был до него?

- Ещё какой-то Крог? - спрашиваю неуверенно.

Преподаватель закашлялся.

- Вы, несомненно, правы. Его звали Дункан Крог. Увы, последнее время вы много пропускали и ваши оценки ухудшились, так что я вынужден поставить вам лишь восемь баллов.

- Не страшно, - я улыбаюсь теперь без стеснения.

Восемь из десяти! Да это лучший результат во втором семестре, а учитывая, что экзамен по истории последний перед каникулами, я рада любой оценке.

- Тогда поищите свою зачётку, а пока дайте мне ваш лист.

Я потянулась к коробке с серыми книжечками до того, как Ламберт договорил. И не успела перехватить свой лист. Преподаватель взялся за огрызок бумаги обеими руками и начал читать. Какого же было его удивление, когда я вырвала свои записи и скомкав их, выкинула в мусорное ведро, стоящее возле стола.

- Агнус, что это значит?

- Моя зачётка, - пролепетала я, извиняющимся голосом и протянула книжечку ошарашенному преподавателю.

Он сморгнул и расписался. Закинул зачётную книжку обратно в коробку. Хотел было что-то сказать, но я его опередила.

- Можно идти?

- Да, вы можете идти, - историк ещё не успел придти в себя.

Я же поблагодарила его за экзамен и выскочила за дверь.

- Можно входить? - за дверью меня встретила перепуганная Лиза.

- Да, заходи, - бросила я через плечо. - И расслабься, Ламберт всегда добрый.

Девушка, вроде, приободрилась и шагнула в аудиторию, неспешно прикрыв за собой дверь.

- Ты готова? - рядом со мной мгновенно оказался довольный Каиль.

- А ты уже всё сдал?

- Да, можем отправляться.

- Нет, не можем. Мои вещи всё ещё в моей комнате. И не смотри так. Не с полной сумкой же на экзамен идти?

Каиль согласно кивнул и направился со мной по коридорам. Мы быстро преодолели весь путь и оказались в моей комнате. Пустой и тихой, так как у Алисы последний зачёт был вчера, тогда же она и отправилась на каникулы, светясь от счастья и без умолку рассказывая мне о том, как сильно она соскучилась по своему жениху.

Теперь и моя очередь собирать вещи. Не к жениху, конечно, но кто знает, что ждёт впереди?

- Можешь быстрее? - заныл Каиль. - Мы так на корабль опоздаем!

- Не говори под руку.

- Что? - он плюхнулся на кровать. - Ты не могла вчера собраться?

- Не отвлекай!

Юноша досадно замычал, наблюдая, как я ношусь по комнате, кое-как заталкивая вещи в сумку. Дело в том, что Каиль уговорил меня погостить у него на каникулах. Уговорил он меня дня за два до их начала, так что я понимаю его недовольство.

Во время этих же каникул Агата и Лукас собирались пожениться. Ничего не предвещало беды, но что-то пошло не так.

- Ненавижу тебя! - вопит Яна, разрывая хрупкую тишину.

Она несётся на меня, высоко подняв кулак с зажатым в нём кухонным ножом.

- Умри! Ты не должна была приходить! - плачет девушка, размазывая слезами чёрный уголь под подведёнными глазами.

Яна с оглушающим воплем кидается на меня. Валит на холодный каменный пол небольшой комнатки на втором этаже храма. Нож снова и снова пронзает мою грудь, а иногда и горло. Его лезвие с лёгкостью протыкает мягкую плоть. Яна заливается слезами, её личико перекошено гримасой гнева.

Чёрные слёзы льдинками падают на моё лицо. И её плачь - единственное, что я слышу. А холод - что чувствую.

- Нет, - прошу я, не слыша собственного голоса. - Так не должно быть! Это не правда!

Я стараюсь кричать всё громче, но понимаю, мои губы не шевельнулись ни разу. И Яна продолжает плакать и колоть меня блестящим наточенным ножом.

Нет брызг крови, нет жгучей боли, нет ран. Яна роняет нож и наклоняется ко мне, совсем близко. Вот её лицо замерло перед моим, а глаза девушки раскрылись в ужасе. Она издаёт последний хрип и падает назад, запрокинув голову. Девушка падает на каменный пол, разбиваясь тысячью чернеющих мотыльков. По моей руке вьётся металлическим змеем обжигающий холодом нож. Я отхожу назад от подруги, шаг и ещё, вот я уже на краю. За мной покинутое селение, ещё шаг. И я падаю в хрустящий снег. Он пеплом обволакивает меня, засыпая серыми хлопьями, неугомонно падающими с таких же серых небес.

- Ненавижу! - доносится со всех сторон.

И я вновь перед Яной. Та лежит беззащитно на каменном полу и плачет. В моих руках украденный с кухни нож.

- Прошу тебя, ну, прошу, - шепчет она чужим голосом.

- Проснись, ну, прошу тебя, Дафна!

Каиль прижимает меня к себе и укачивает, будто малое дитя. Его горячие ладони нежно гладят меня по волосам, по руке, по спине. Он сидит на своей постели, облокотившись на стену. Сижу на его коленях, завёрнутая в лоскутное одеяло.

- Всё хорошо. Я рядом, стрекоза.

- Прости, - смущаясь, хочу спрятать лицо в одеяле, но Каиль не даёт, упорно убирая от моего лица его уголок. - И не обращай внимания, договорились?

- Нет! - отвечает резко, хмурится, кусает потрескавшиеся губы.

Мы приплыли в Ардор три дня назад. Агата уже была дома, чему я очень рада. Ведь эта молодая женщина - единственная, кто попытался и смог угомонить Маргариту и Каиля. Агата выселила своего младшего братца из его комнаты и ясно наказала Калебу впустить Каиля в свою комнату на недельные каникулы. Агата сказала, что жених не должен видеть невесту перед свадьбой, а потому до самой субботы она собралась жить в отчем доме.

- Девушка и юноша не должны оставаться наедине! - строго заявила Агата, глядя на Каиля и Маргариту.

- Да? А как насчёт тебя и... - хотел высказать своё "фи" Каиль.

Он был прерван громогласным голосом Агаты, продолжающей читать нравоучения. И больше эта тема не поднималась. Меня поселили в уже знакомую комнату. Каиля же подселили к Калебу. Агата заняла свою комнату, заставив мальчишек перетаскать коробки из неё на чердак.

И вот уже третий день, как Каиль знает - кошмарный сон не думает оставлять меня. Я уверяю, что это пройдёт, юноша обиженно хмурится и на следующее утро вновь будит меня, в попытке успокоить, унять крики и стоны, разносящиеся по всему дому. Маргарита, Калеб, Дамиль и даже Агата, учтиво молчат и не спрашивают меня ни о чём. Только заботливая мать семейства перед сном старается напоить меня пахучим травяным чаем, в надежде, что он поможет мне успокоиться.

Мне ужасно неловко встречать по утрам обеспокоенные взгляды, слышать: "как себя чувствуешь?", вместо: "доброе утро". И отвечать, что всё хорошо. Видеть беспокойство и настороженность.