Ольга Герр - Эльфантина. Союз стихий

— Я полагала, меня оставят здесь в качестве заложницы, — сказала она.

— Там ты будешь полезнее.

Дейдра сглотнула ком в горле:

— Но безопаснее мне будет здесь.

— Чего ты боишься? — Джеймс впервые видел девушку напуганной. Даже стоя на краю окна, готовая уйти из жизни, она была спокойна. Но стоило заикнуться о родных краях, как она потеряла самообладание.

— Меня пугает встреча с отцом, — призналась она шепотом. — Боюсь того, как он посмотрит на меня. Боюсь его осуждения и презрения. А главное его мести.

— Не факт, что вы встретитесь, — заметил Джеймс.

Дейдра слабо улыбнулась, словно говоря — от взора владыки не укрыться. Ее страх передался Джеймсу, и он впервые задумался над тем, что им предстоит. Каков владыка из себя? Он столько о нем слышал. Например, что тот ужаснее всех снежных вместе взятых. А еще, что он живет тысячу лет. И что его плоть целиком изо льда, а он сам — ожившая снежная статуя. Никто из людей не встречал владыку Мораны, но все его боялись. Даже собственная дочь.

— Он действительно так страшен, как о нем говорят? — спросил Джеймс.

— Ни одна из ваших баек не передает его сути, — вздохнула Дейдра. Но когда он попросил рассказать о владыке, ответила: — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

При всем желании она не могла описать весь тот ужас, что внушал ей владыка севера. Стыдно признаться, но она не знала имени собственного отца. С рождения она звала его владыкой и никак иначе. Долг, честь и субординация — три опоры, на которых стояла Морана. Привязанности, любви, нежности не нашлось места в мире вечной мерзлоты. Тем удивительнее Дейдре было ощущать странную и необъяснимую щекочущую теплоту в районе солнечного сплетения каждый раз, когда Джеймс находился рядом. Она не знала название этого чувства, а так же откуда и почему оно взялось. Оно одновременно пугало и радовало ее, но она бы ни на что его не променяла. Даже на возвращение домой.

Джеймс не настаивал на ответе, хоть его и разбирало любопытство. Слишком болезненны воспоминания Дейдры о родине. Вместо расспросов, он рассказал о своей жизни на севере. О том, как чудом выжил, как к нему относились односельчане, как его хотели повесить. Пусть знает, что отбытие на север тревожно не для нее одной.

— Почему они ненавидели тебя? — поинтересовалась девушка.

— Потому что я урод, — Джеймс пригладил волосы. Во дворце Валума он мог не скрываться. На улицах Эльфантины в него не кидались камнями, но желающих завести знакомство все равно не было.

— По меркам морейцев, — улыбнулась девушка, — ты недурен собой. Разве что черная прядь немного тебя портит.

Джеймс смутился. Никто еще не называл его симпатичным. Полукровка, страшилище, выродок — к таким обращениям он привык. Не зная, как ответить на первый в жизни комплимент, он сделал вид, что любуется улицей через дыру между досками, закрывающими окно.

На плацу маршировали солдаты, но мысли Джеймса крутились не вокруг отъезда на войну, а вокруг Дейдры. Он и под пытками бы не признался, но она ему нравилась. Сперва экзотическая для людского глаза внешность снежной показалась ему отталкивающей. Недаром северяне называют морейцев ледяными призраками. Своей бесцветностью они напоминают привидений. Но привыкнув к бледности, замечаешь какие точеные у девушки черты, какая гладкая кожа и густые волосы.

Джеймс невольно сравнил Дейдру с Аурикой. Девушки были как две противоположности, две стихии — лед и пламя. Каждая прекрасна по-своему.

Войска вышли из столицы на рассвете. Джеймс с Дейдрой ехали в дормезе вместе с первым магистром. Нельзя сказать, что снежной нравилось такое соседство. Валум тоже был не в восторге, и Джеймс всячески пытался сохранить хрупкий мир между ними. Получалось не всегда.

Но чем ближе они подбирались к северным границам, тем тише делалась снежная. Когда солнце окончательно зашло за горизонт, и дормез въехал на территорию ночи, а по бокам дороги выросли сугробы высотой с взрослого мужчину, Джеймсу тоже стало не по себе. Он вжал голову в плечи и по привычке поискал капюшон. Только у новой куртки его не было.

Через пару дней вдали стеной вырос лес. Черные вершины, припорошенные снегом, острыми пиками упирались в небо. Грозные стражи севера. Где-то там за непроходимым лесом притаилась земля снежных.

— Морейцы живут в ледяных пещерах, — произнес Валум, глядя на лес. — Не странно ли, что они и солнечные — два разных народа — оба селятся в горах, роя в них норы, как кроты в земле. Разница лишь в строительном материале. Солнечные предпочитают камень, снежные — лед. Это ли не доказательство их общего происхождения.

— Вы верите в легенду о серебряной колеснице? — удивился Джеймс.

— В ней есть смысл.

Валума прервал подъехавший к дормезу всадник. Судя по нашивкам на рукаве — три волнистые линии — капитан. Он сообщил, что они добрались до места дислокации, и первый магистр велел раскинуть лагерь.

Палатку, превосходящую размерами деревенский дом Джеймса, поставили неподалеку от шатра Валума. Ему и Дейдре предстояло жить вместе — первый магистр переложил ответственность за девушку на плечи Джеймса. Внутри палатка делилась надвое занавесью, так у каждого была своя комната.

Шатер Валума был и того больше. Помимо личного пространства первого магистра, там расположился штаб. Едва лагерь был разбит, в шатре собрался совет, на котором присутствовали все магистры севера и командиры войск, а также старый маг с учеником. Джеймс с Дейдрой сидели в уголке.

По донесению шпионов армия снежных стояла в лесу. То ли доносчики у морейцев работали лучше, то ли они сами готовились напасть, но застать их врасплох не удалось.

— Что ж, — Валум упирался ладонями в стол, на котором лежала подробная карта севера. — У нас есть еще одно преимущество — мечи из стального льда, пригодные для людей. Об этом снежные не знают.

Дейдра могла поспорить с первым магистром. Люди беспечны. Полагают, если не видят снежных в своих городах, то шпионов нет. Ведь что может быть проще, чем отличить снежного от человека? Но у ее народа есть секреты, неведомые теплокровным. Они не подозревают о связи морейцев с окружающей природой. А та теснее, чем можно вообразить. Белые ястребы часто приносят вести из столицы на своих хвостах. Ее отец давно в курсе нового вооружения теплокровных. Преимущество первого магистра надуманно.

Обо всем этом и многом другом Дейдра умолчала. Да и кто бы ее слушал, вздумай она говорить? Люди верят в свое превосходство. Отказаться от него — подорвать боевой дух армии, а значит проиграть до начала боя.

Спустя десять часов две армии встретились. Снежные вышли из леса белыми тенями. Там, где люди проваливались в снег по колено, они шли, словно по мощеной дороге. Где люди терялись в темноте ночи, снежные видели ясно, как днем. Люди путались в одеждах, защищающих их от холода. Снежные же были в набедренных повязках. Дыхание мороза лишь бодрило их. Казалось, сам север на их стороне.