Евгений Щепетнов - Тот, кто ходит сам по себе

Что касается пут – а с какой стати я решил, что их вообще можно перегрызть? Да и не собирался я совать себе в пасть всякую гадость – а что, если они ядовиты? Ну… как змеи? Или лягушки, из которых добывают кураре? Хотя… в этом случае Элена давно бы померла. Эти путы и в самом деле были похожи на совершенно гадких, отвратительных и опасных ядовитых змей! А если набросятся на меня? Задушат?

Элена вздохнула, приподняв меня, как на волне (Я так и стоял на ней, внимательно следя за каждым движением Леммы), и начала свой рассказ. Колдунья не перебивала, ничего не говорила, только пристально смотрела в лицо девушке, будто надеясь узнать – говорит та правду или врет.

Когда Элена закончила, двумя словами описав свое бесславное поражение (одно из слов было матерным, второе – «задница!»), Лемма не произнесла ни слова, уставившись в пространство над головой пленницы. Видеть там особенно было и нечего, если не считать здоровенной жирной зеленой мухи, появившейся из ниоткуда и занудно гудевшей в безуспешных попытках выбраться на волю через небольшое окошечко, застекленное цветной мозаикой.

Молчание длилось минут пять, в течение которых колдунья сидела, будто ее заморозили, превратив в ледяную статую. Молчала и Элена, фиксируя взглядом противницу, молчал я, ожидая чего угодно и продолжая лихорадочно придумывать способы разделения «воюющих сторон». И чем дольше затягивалось молчание, тем гаже становилось на душе – похоже, что мы с Эленой и Амалией в полной заднице.

Я спрыгнул с груди Элены и медленно, тихо подошел к Лемме, сидящей в кресле. Помедлил секунду, мягко тронул ее лапой.

Колдунья опустила взгляд, посмотрела в мои глаза и тихо сказала:

– Никому верить нельзя. Вот сколько раз меня жизнь била, сколько раз я убеждалась, что все вокруг негодяи, – и никак не научусь! Ведь ты меня предал, котик. Ты приходил ко мне, подглядывал, подслушивал, ел мое угощение, а потом уходил и служил своей хозяйке. Ты разбил мое сердце.

– Нет! – сердито крикнул я (Мяв‑Мяв!). – Нет!

– Что ты говоришь? Нет? – переспросила колдунья. – Ну как же это нет?! Ты предатель! Я‑то думала, ты хороший, добрый котик, который пришел ко мне, чтобы утешить, чтобы доставить радость, а ты что? Ты просто шпион! Первый раз, когда ты пришел ко мне, – ты попался в ловушку, но я тебя не убила! Думала, что ты был очень голоден, потому и залез в дом. Думала, что ты мой друг. А ты? Ну как ты мог?!

– Нет! Нет! – яростно завопил я, и Элена усмехнулась:

– Послушай, он же не может тебе объяснить, рассказать! Его нужно спрашивать так, чтобы он мог ответить «да», «нет» или «не уверен». Я же тебе сказала, неужели трудно понять?

– Я тебя не спрашивала! – огрызнулась Лемма. – Мне вообще не о чем с тобой разговаривать!!! И с ним тоже!

– Ты обещала! Ты потеряешь честь! – нахмурилась Элена. – Ты должна рассказать мне все о том, как твой ученик убивает мою подругу!

– Да зачем тебе? – скривилась колдунья и запрокинула голову на высокую спинку резного кресла. К спинке была приделана мягкая подушечка, и голова удобно улеглась на блестящую ткань. – Все равно умрешь, на кой демон тебе лишние сведения? Честь, честь… я потеряла честь, когда мне было десять лет! И ты мне будешь говорить про честь?! Этот мир отнял ее у меня! Как и жизнь! Как и семью! И я ему ничего не должна! И вообще – никому ничего не должна!

Я подошел и не раздумывая врезал лапой по голени Леммы:

– Нет! Нет! Нет!

Колдунья вздрогнула, снова посмотрела на меня:

– Что, недоволен?! Тоже считаешь, что я поступаю нечестно?!

– Да!

– Да вы дураки! Какая может быть честь у колдуньи, использующей черное колдовство, злое колдовство! Вот скажи, должна у меня быть честь, если я напускаю порчу на человека?!

– Да! Да!

– Вот только не надо этого, а?! Мол, от таких денег воняет, и все такое прочее!

– Да!

– Ладно. Расскажу, раз ты так настаиваешь. Но только я ее все равно убью!

– Нет!

– Да что – нет?! Захочу – и убью! А кровь использую для магических снадобий! На то я и черная колдунья! Ох, как вы мне все надоели, морализаторы проклятые! Теперь и коты меня поучают!

– Да! – фыркнул я и снова ткнул колдунью лапой. – Да!

– Есть старое, древнее колдовство, – начала Лемма, скосив глаза на мою кошачью физиономию. – Очень опасное и редко применяемое. Но сильное. Применить его может только тот, кто хорошо владеет рисованием. А еще – является совершеннейшим придурком.

– Как твой ученик? – холодно спросила Элена. – Зачем ты учишь этого гада? Этого подонка?

– Деньги, конечно, – просто пояснила Лемма. – Ну и еще кое‑что, о чем тебе знать не нужно. Нет, не секс – сдался мне он, чтобы с ним еще и спать! Парень и правда дрянной, опасный. Даже для меня опасный. Но ты хочешь знать о колдовстве или нет?! Или отправишься на реинкарнацию без требуемой тобой информации? Тогда не перебивай!

– Рассказывай. Только я уже кое‑что слышала об этом заклинании. – Элена вздохнула, пошевелила пальцами ног, будто разгоняя застой в кровеносных сосудах. – Это заклинание запрещено. Не понимаю, как это тебя до сих пор не сожгли…

– Откуда ты узнала про это заклинание? – недоверчиво помотала головой колдунья. – Я сама‑то случайно его нашла, разбирая заброшенные склады городской библиотеки. За хорошие деньги, замечу! Везде одна коррупция… Потом понадобилось около года, чтобы полностью его восстановить, – часть заклинания была утеряна, пришлось перелопатить еще кучу старых свитков. И теперь ты мне заявляешь, что знаешь об этом заклинании?! Врешь! Уверена! Только не пойму – зачем врешь?!

– У нас, «Настоящих людей», свои источники информации и свои библиотеки. – Элена презрительно скривила губы. – Кстати сказать, у нас тоже это заклинание под запретом. Я боялась поверить, что он это сделал! Все‑таки, как ты могла? Это же негодяи! Оба! И какой из них хуже – даже не могу сказать! Но продолжай.

– Можно, да? Нет – прямо вот так, и продолжать? – Лемма ехидно усмехнулась, помолчала для важности секунд десять, но все‑таки продолжила свой рассказ: – Да в общем‑то и так все ясно. Этот придурок, как ни странно, хорошо рисует. Он нарисовал портрет твоей подружки своей кровью, напитал магией и положил портрет в гроб с покойником. И теперь на ее изображение капает трупный яд, по нему ползают черви, и вся отрава передается твоей подруге. Скоро она умрет, отравленная трупными соками. Вот и все.

– Вот и все?! – Элена задергалась в путах, и я увидел, как зеленые веревки глубже впились в ее тело, так, что в одном месте на руке выступила кровь. – Ну как ты могла?! Я понимаю – убить ножом, мечом, огнешаром, но чтобы вот так?! Ты, которая обижена миром, как ты можешь допустить, чтобы молодую невинную девушку убили таким страшным, гадким способом?! У тебя внутри ничего не шевелится?!