Кэтрин Валенте - Сказки сироты: В ночном саду

Леандр колебался лишь мгновение, а потом вонзил свой нож в грудь короля со всей силой, навалившись на рукоять, и клинок вошел как следует, глубоко.

Но король продолжал смеяться, даже когда у него на губах появилась кровавая пена.

– Помни, сын мой, – прохрипел он, умирая, – смертью своей наставляю тебя. Вот что такое власть. В конечном итоге нож всегда оказывается в твоих собственных руках.

Гнёздышко стояла на балконе Замка, одетая в мерцающее белое платье. Она смотрела вдаль, где предгорья превращались в настоящие горы.

– Я всегда желал одного – покинуть это место, – сказал Леандр, приблизившись и положив руку ей на плечо. – Освободиться. А он сумел меня поймать и запереть здесь навсегда. Меня приравняли к нулю навечно.

– Но гнездо выживет, братец, – ответила она.

Её голос с каждым днём становился мелодичнее. Леандр обнял сестру.

– По крайней мере ты со мной, Гнёздышко. Хватит и этого.

Но она выпуталась из объятий и с грустью посмотрела в его усталые глаза.

– Нет. – Она вздохнула. – Я ухожу. Я должна уйти. У меня есть долг, как и у тебя. Ты спас королевство своего отца, а я должна позаботиться о землях своей матери. – Её взгляд опять скользнул к дальним холмам, точно они были тенями, что охотились за ней. – Когда летала, я знала, кто я и что мои крылья… взяты взаймы, но не думала об этом. Не знаю, почему сохранила разум в теле птицы, – заклинание не должно было так подействовать. Но я любила ветер, и луну, и мою мать. Без причины – просто любила. Теперь причин предостаточно, и все они сходятся в пещере где-то в тех холмах, и лишь у меня есть право войти в неё. Ты рождён для престола – тебя назовут Королём-калекой, утратившим благословенные пальцы. Появятся истории, а затем легенды. Тебе от этого не сбежать, как мне не сбежать от воспоминаний о ветре, что ласкал мой живот. Вероятно, ты сможешь что-то изменить и остаться принцем, хотя все, у кого есть голос, будут звать тебя королём. А возможно, и нет. Но я не могу остаться, чтобы учить тебя. Я утратила всё, что имела, и мне нужно отыскать это снова у бедных потерянных Звёзд. Мы оба должны отыскать свой путь к силе и научиться с ней обращаться. Твоё гнездо не может быть моим.

Леандр сдерживал слёзы, грозившие вот-вот упасть на изящное плечо сестры.

– Но ты уйдёшь не сразу, верно? – спросил он сдавленным голосом. – Я этого не вынесу. Здесь так одиноко! Со временем я научусь держать власть, как уголь, и не обжигаться. Но ты должна остаться ещё хоть ненадолго, ради меня. Мы должны быть семьей, хотя бы на некоторое время. Хоть чуть-чуть.

Гнёздышко повернулась к нему с улыбкой ярче десятка полуденных солнц.

– Конечно, я побуду с тобой, мой единственный брат, мой родной.

Утром она исчезла, словно её и не было. Король в одиночестве стоял посреди огромного зала цвета слоновой кости.

Рассвет принялся наряжаться в синее и золотое, украшать волосы красными самоцветами. Он протянул руки к двум детям, почти заснувшим на подоконнике на вершине башни. Голова мальчика лежала у девочки на коленях, её руки гладили его волосы, пока она договаривала последние слова сказки. Ветер прошелся по Саду, подняв вихрь белых лепестков, которые потекли прохладными реками, то и дело сливаясь в водовороты. Дикие птицы вскинули головы и запели с такой страстью, что песня чуть их не убила.

Мальчик взглянул на девочку, чья голова украсилась короной из солнечного света, сияющим венцом из жидкого золота. Её тёмные глаза тепло светились, будто камни, отполированные течением реки.

– Это была удивительная история! – воскликнул он, восторженно обнимая девочку.

Скользнув вниз по плющу и осыпающимся камням, девочка напоследок одарила мальчика робкой улыбкой. Он следил за ней, сияя, и нежные руки солнца касались его лица.

– Завтра я расскажу тебе другую, ещё более странную и удивительную, историю, если ночью ты вернёшься в Сад, ко мне…

Смеясь, она спрыгнула на траву и унеслась прочь от башни, исчезла среди деревьев, и волосы струились за нею, точно обещание.

– Но как же так, отец! – воскликнула Динарзад, и голос её надломился, как зелёная ветка. Фиолетовые глаза метали молнии, высокие скулы сильно покраснели. – Он был с демоном! Я их видела!

– И я верю тебе, дочь. – Султан, посмеиваясь, тряхнул курчавой бородой, что спускалась на грудь, точно поток ежевичных лоз. – Не стоит, право слово, так беспокоиться из-за малышей, оставленных на твоё попечение. Дети, особенно юные мальчики вроде твоего брата, должны совершать неосторожные поступки. Когда я вижу их маленькие бунты, у меня внутри всё успокаивается. Так лучше, чем если они начнут бунтовать всерьёз.

Динарзад нахмурилась и упёрла руки в бока – этот жест она часто видела в исполнении своих нянечек.

– Отец! Вряд ли это можно назвать маленьким бунтом. Он едва не навлёк на всех нас то же проклятие, что лежит на этом ужасном ребёнке! Я не понимаю, почему вы не изгнали её раз и навсегда. Пусть хоть сгниёт где-нибудь далеко, среди холмов…

– Вижу, дитя, что твоё сердце ожесточилось. Оно прячется в груди, точно свежевыкованное лезвие, и шипит, исходя паром. До тех пор пока она не вошла во Дворец, её демоническая природа нам не угрожает. Поживи на свете столько же, сколько я, и поймёшь, что с демонами нужно обходиться дипломатично. Изгнать её в пустоши означает навлечь на себя гнев созданий, давших ей жизнь. Почему она должна нас волновать? Она ведь не приближается ни к одним из серебряных врат. А мальчишка пообещал больше с ней не видеться. И над всем этим высится один-единственный довод, подобный заснеженной горной вершине: ты не можешь наказывать младших за проказы, запирая их в башне. Это неподобающее поведение, свидетельствующее о прискорбной нехватке изобретательности. Придумай что-нибудь другое, Динарзад. А теперь иди!

Взмахом унизанной золотыми кольцами руки Султан отпустил дочь. Она покрылась тёмно-красным, будто гаремные шелка, румянцем и вышла из тронного зала, держа спину неестественно прямо и вскинув подбородок.

– Эта девочка – маленький деспот. Какая жалость, что она не родилась мужчиной. Из неё получился бы превосходный султан, – задумчиво произнёс монарх и принялся за еду.

Разумеется, Динарзад не могла перечить отцу. Однако, снуя по залам, как быстрый челнок, она то и дело потирала спину – одна из матерей отлупила её, узнав о случившемся под крышей дома предательстве. Жестокость необходима – Султан просто не позаботился узнать, что за неблагоразумные поступки детей гарем наказывал её. Лиловые и желтые синяки расцветали на коже, словно цветы на лугу, и Динарзад с трудом сдерживала слёзы. Подымаясь по ступенькам узкой винтовой лестницы, она придумывала новое наказание, и замысел рос в её воображении, как хрупкий стебелёк пшеницы.