Доминика Арсе - Невеста поневоле (СИ)

Когда погасли факелы? Я не помню… просто ночь. И надвигаются крысы! Хочу кричать и звать на помощь. Вот тут — то и поняла, что ничего не могу сделать.

Память возвращает назад, будто видео перематывается обратно. Напротив, в клетке — заключенный. В полумраке, видно только глаза, что пристально смотрят на меня. Под его ногами кусочек земли подсвечивается факелом. Песок, на которых символы, похожие на те, что я видела в книге о Друме.

Черчу знак, что часто повторялся. Кружок с галочкой. Трясу прутья, привлекая его внимание, указываю ему рукой на свое художество. Киваю, мол что это?

Молниеносным движением рвется вперед и бьется о прутья двери. Но моя реакция заторможена, испугаться не успеваю. Худой пучеглазый старик смотрит на знак, как на манну небесную, оазис, спасительный свет, свободу, мечту!

— Амулет Клесаны! — Выдает сипло. — Амулет Клесаны!

— Что за шум? — кряхтит охранник.

Затаив дыхание, стираю знак и рисую зерна и корзины, все как в книге. Быстро рисую, чтобы охранник не успел нагрянуть. Сердце замирает… Я касаюсь тайны! Мне это нужно.

Заметила разочарование заключенного, чуть ли не плачет. Ведь пропало то, что так взбудоражило… На новый рисунок указываю.

Кивает, скалится, обнажая гнилые зубы.

Киваю нервно в ответ, снова указываю на рисунок. Скажи мне, что это значит!

— Бремя этого мира, — отвечает, впитываю всеми фибрами этот сип. — Бремя мира, бремя, бремя, бремя. Все мы должны искать, искать, искать. То, что потеряно, потеряно, потеряно. Смысл мира в поиске.

Падает без сил. Трясу клетку. И вдруг в ужасе отскакиваю. Он мертв, глаза уже не смотрят осознанно, они пустые.

Отворачиваюсь к стене. Холодно, мерзко и некуда деться.

Вспышка.

Охранник зажег факел. Как непривычен свет. Жмурюсь. Вскоре привыкаю. Тот, кто по ту сторону клетки, молчит. Наслаждается зрелищем, видит, в кого я превратилась.

Эльфийка Аллария пришла, даже умудрилась на корточки присесть, чтобы получше меня рассмотреть и себя показать.

— Тебя еще не кормили, бедняжка, — выдает издевательски ласковым голосом. — Понимаешь, мой лорд в запое, у него бывает такое. Если поддерживать в беседах, он охотно уходит в мир хмели. И о тебе он забыл. Но я не такая жестокая, как ты бы решила. Поешь. Два дня без еды, это плохо сказывается на здоровье и внешности. Ты плохо выглядишь. Какая досада.

Молчу, вспоминая Гордона в подвале. Если бы он тогда просил пощады, я бы не прониклась к нему так. И эта… Не уходит.

— Почему ты все время молчишь?! — Кричит, беспокоя некоторых заключенных, из числа еще живых.

Протягиваю ей руку через прутья. Просто хочу понять, настоящая она или мне это снится. Смотрит брезгливо, и вдруг ее глаза расширяются. Хватает мою руку, рвет с худого пальца кольцо Юджина.

— Он и на это осмелился! Свое родовое! Тебе!

Улыбаюсь, пытаясь ухватить ее. Сбоку настороженно смотрит тюремщик. Эльфийка быстро успокаивается, убирая кольцо себе. Смотрит на мою руку, тянущуюся к ней.

— Да ты безродная. У тебя нет колец! Покажи вторую руку!

Что ж. Протягиваю и вторую.

— Ни одного кольца. Крестьянка? Кто ты? Ответь? Да я казню тебя на площади, дерзкая безродная тварь! Не поняла… стой, стой, как?!

Щупает мои руки, стряхивает с них песок.

— Следы, где… у тебя следы от колец, — говорит с тревогой. — Три кольца. Где эти кольца?!

Пожимаю плечами, когда смотрит на меня круглыми глазами, такими большими, как овальные лужицы. Я бы выпила… пить хочу, кушать тоже.

— Ты немая?! — Спохватывается.

Киваю.

Аллария садится на задницу. У нее шок.

— От тебя похитил?! — Выдает догадливая. Поздно же до тебя дошло.

Киваю.

— Против твоей воли брак заключил?

Киваю.

— Освободи ее! — Взревела Аллария.

— Лорд не велел!

— Я тебе покажу, как лорд не велел! Да она умрет еще до заката! Чем ты ее кормил?!

— Как и всех…

— Заткнись! Выпускай, пока я тебе самого не бросила в яму с дикими кошками! О, владыки, девочка, прости одержимую.

Появился рыцарь, подхватил меня на руки и понес из темницы. Впереди идет эльфийка и кроет аристократическим эльфийским матом Юджина и его ближайшую родню…

Слышу Юджина и меня начинает бить дрожь. Он ломится в покои эльфийки. Она укрыла меня у себя. Но это ненадолго!

— Ты пьян, ее тут нет! — Отбивается через массивную дверь Аллария. — Ты лучше сходи посмотри, что от нее оставили крысы в темнице!

— Нееееет!! — Душераздирающий крик виконта заставляет поджилки трепетать и подрагивать. Он уносится прочь, вероятно, решил проверить версию эльфийки.

Та подползает ко мне.

— Ты без сил. Но я могу тебя укрыть в потайной комнате. Он не всегда был такой. Все дело в его медальоне, артефакте, найденном в руинах древнего замка гномов. Он сделал его магом и затмил разум, очернив сердце…

Дверь слетает с петель. Врывается виконт. От удара наотмашь Аллария влетает в стену. Лорд нависает надо мной, его глаза расширяются, превращаясь в две черные пропасти.

— Как это допустили! — Ревет и прислоняет свое лицо ко мне, обнимает. — Прости, любовь моя, меня опоили, я не владел собой… Прости, прости. Я чуть не погубил тебя.

Плачет… Псих.

Подрывается вдруг.

— Стража!

Влетают мужчины, среди которых и Бернард. Юджин кивает на Алларию.

— В клетку эту коварную тварь! В клетку!!

Эльфийка рыдает, но на это никто не обращает внимание. Меня хватает Юджин и уносит к себе в покои. Ощущаю на его груди горячий медальон, о котором обмолвилась Аллария. Вот в чем твоя сила, полуэльф несчастный…

Прошло пять дней.

— Недомогание не связанно с недоеданием, — говорит лекарь, на которого Юджин последние дни молится. Вьется вокруг да около.

— Сделай что — нибудь, или я скину тебя с самой высокой башни, — рычит виконт.

— Если вы снимите проклятье, я смогу спросить у нее, возможно, она знает, в чем недуг…

— Нет! Вон отсюда!

Смеюсь. Мне все по — барабану. Чувствую себя пьяной, или обкурившейся, или под химией какой — нибудь. Не знаю точно, как это бывает. Но мне хорошо, и ничего не хочется.

Появилась Аллария с какими — то отварами. Видимо, ее реабилитировали. Юджин заставил отхлебнуть эльфийку своего лекарства, прежде чем вручить мне.

Пью снадобье, быстро — быстро проглатываю, чтобы обняться с ней. Такая хорошая, добрая эльфийка. У такой мрази не может быть такой хорошей жены. Вскоре мне полегчало, восприятие стало острее, настроение снова пошло на убыль.

Внутри что — то болит. Яд продолжает точить. Мне то холодно, то жарко. То грустно, то весело. В этом ли недуг? Может, стадии прогрессирующей болезни?

— Я помогу тебе сбежать, — шепчет Аллария, когда остаемся наедине. — Бернард согласился прикрыть, он пойдет с тобой до границы. А дальше поскачешь к родным. У тебя есть родные?