Франческа Хейг - Огненная проповедь

Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы спуститься по лестнице туда, где у первой ступеньки я видела гаечный ключ. Я бежала обратно, отсчитывая баки. Парень больше не двигался. Изо рта и поврежденного запястья быстрыми всплесками вырывались тонкие струйки крови. Высвободившиеся трубки опутывали его, как щупальца. Глаза были закрыты.

Казалось, что ключ врезался в стекло абсолютно бесшумно. Секунду ничего не происходило. А потом, словно предварительно задержав дыхание, бак с ревом выплюнул стеклянный поток, который сбил меня с ног и отбросил прочь.

Парень приземлился сверху, и меня по инерции протащило по осколкам. Нас обоих унесло в темноту и впечатало в противоположную стену клубком из конечностей и битого стекла.

По моим ощущениям, грохот раздавался довольно долго: рухнули огромные стены резервуара и жидкость с шумом полилась, разнося потоком по полу тяжелые осколки. Когда все закончилось, облегчение от тишины длилось самую малость. Почти тут же прозвучал сигнал тревоги и на потолке резким светом вспыхнули яркие полоски ламп, источавшие такое же белое сияние, что и шар в моей камере, только во много раз ярче. Вот такая она, реальность: на мне лежал голый юноша, а вокруг визжали сирены и мигала сигнализация. И это заставило меня подняться. Он тоже неуверенно встал, а затем привалился спиной к стене и сполз. Я схватила его за руку и рывком подняла.

Несмотря на громыхание приближающихся шагов, я отметила, как непривычно и странно после нескольких лет, проведенных в одиночестве камеры сохранения, ощущать плоть другого человека.

Я стояла лицом к двери, через которую вошла в зал, но она располагалась в том конце, откуда слышались тревожные голоса и стук каблуков о бетонный пол. Повернувшись, я увидела, что парень стоит на четвереньках и делает частые короткие вдохи в перерывах между непрекращающимся кашлем. Я не могла сосредоточиться — слишком шумно: гул машин, вой сигнализации, приближающиеся люди. А под всем этим — река. Я попыталась сконцентрироваться на ее течении. И оно вытащило мой разум, как в детстве вытаскивало тело, когда я плавала. Взгляд проследил за переплетением труб, которые вились вдоль зала над рядами резервуаров. Разбитый бак походил на вырванный зуб.

Несколько сосудов в самом конце пустовали — ни тел, ни жидкости. Вероятно, каким-то образом ее сливали. Таща парня волоком, я приблизилась к зубчатой короне разбитого бака и увидела в круглом основании утопленную в пол пробку почти такого же диаметра, как и резервуар.

Я перешагнула через то, что осталось от стен, и опустила ногу в мелкую лужицу. Парень отпрянул, когда я попыталась потянуть его за собой. Я дёрнула сильней, чтобы он опустился рядом со мной на корточки в центре своей бывшей темницы. Имелось всего два рычага, и я дотягивалась только до ближайшего. Когда я его повернула, на нас хлынул сладкий вязкий поток из свисающей с потолка трубы. Я плотно сомкнула губы и прищурилась, чтобы защитить глаза. Юноша под напором жидкости опять упал на четвереньки. Я потянулась ко второму рычагу, несмотря на то, что стекло оцарапало руку. Сквозь льющуюся на голову глазурь было видно, как открывается дверь в дальнем конце помещения. Я чувствовала, как рычаг сопротивлялся, сопротивлялся, но потом все же поддался, и мир под нами рухнул. Мы оба провалились в темноту.

Уже потом я думала, что побегу много что могло бы помешать. А вдруг там стояла бы решетка? Или дренажная система не выходила бы в реку? Или труба, по которой нас несло потоком без доступа воздуха, оказалась бы длиннее. Или если мы упали бы в реку с большей высоты. Всегда трудно определить, где заканчивается удача и начинается интуиция. Я так и не поняла: то ли я предвидела путь побега, то ли нам фантастически повезло.

В дренажной трубе я отмеряла время лишь столь необходимыми вдохами. Сначала меня взбудоражила скорость падения. Нас неумолимо тащило потоком. Далее потребность в кислороде отодвинула все остальное: как надвигающуюся клаустрофобию, так и острые края и стыки, на которых я подпрыгивала. А затем темнота изменилась, и падение продолжилось уже в открытом, ничем не ограниченном пространстве. Я пролетела еще где-то метров пять и нырнула в глубокий омут. Но пока падала, блаженство от возможности дышать затмило страх. От двойного удара — сначала о воду, и тут же о другое тело — меня накрыло одновременно болью и облегчением, а когда я всплыла, то заметила неподалеку очертания головы. Парень дергался, неистово колотил единственной рукой, и у него даже получалось удерживать голову на поверхности.

Вокруг простиралась пещера, освещаемая через обширное далекое отверстие в куполообразном своде. Было достаточно светло, чтобы разглядеть силуэты, но и только. Выше из скалы с одной стороны торчало несколько широких труб, в том числе та, по которой мы спустились. Из одной громко и непрерывно стекала жидкость, из другой поток бежал лишь иногда, сливаясь в глубокую запруду, где мы сейчас и барахтались. Выше по течению русло терялось в сумерках, а вот метров на пятнадцать ниже пещера открывалась, и река текла к дневному свету.

— Они за нами погонятся? — впервые заговорил парень. Удивительно, но, несмотря на одышку, его голос звучал вполне нормально, что не стыковалось у меня в голове с его фигурой, плавающей в резервуаре, или трубкой, которую я недавно вытащила у него изо рта. Он продолжил: — Если они нас видели, станут ли рисковать?

Я кивнула, но потом сообразила, что он вряд ли меня видит.

— Они догадаются, что мы выжили, по крайней мере я. По моему близнецу.

— Он тоже у них?

— Типа того. — Я окинула взглядом сочащиеся вязкой жидкостью концы труб, что торчали выше из скалы. — Они придут. Если не по трубам, то другим путем. Им известно об этом месте, ведь это они тут все построили.

А он уже неловко плыл к берегу, к освещенному солнцем выходу из пещеры.

— Стой! — сказала я. — Они наверняка поторопятся и станут искать нас именно ниже по течению.

— Так давай уберемся подальше от реки. Пошли.

— Их слишком много, и они быстры. Они будут здесь через несколько минут.

Он уже выплыл на мелководье; встал по пояс в воде и посмотрел в мою сторону. Его худое бледное тело выделялось в темноте пещеры.

— Я не собираюсь возвращаться и не собираюсь оставаться с тобой, чтобы меня поймали.

— Знаю. Но есть другой путь.

Он замер:

— Тебе известно это место?

— Да. Они наверняка ожидают, что мы покинем пещеру именно этой дорогой, но если мы пойдем в противоположном направлении, то найдем другой выход. Пещера тянется через всю гору, здесь другой рукав реки.

Я не могла объяснить природу своих знаний: строение русла просто было у меня в голове, я чувствовала все изгибы и пороги. Наши голоса, странно искажаясь, разносились по пещере эхом, и я подумала, не работает ли мой дар провидения точно так же: улавливая и отражая какой-то безмолвный сигнал, полученный от внешнего мира, и оценивая все пути и закоулки.