Эльвира Плотникова - Родственный обман

Значит, придется уговаривать и сглаживать неудобства каким-то новым подарком. Неужели есть на свете мужчины, которые счастливы в браке?

Память услужливо подсказала — есть. Его родители были счастливой парой, они любили друг друга, и он — лучшее тому доказательство.

— Мартин… — позвала Эмилия.

Да, что-то он замечтался. Он открыл глаза и посмотрел на жену. Та стояла рядом и теребила пальцами складочку на платье.

— Эми, давай договоримся…

— Нет, подожди, — перебила она его. — Сначала я хочу извиниться.

— Извиниться? — Мартин подумал, что ослышался.

— Да. Прости меня, пожалуйста. Я не должна была повышать голос на твою маму.

Сама невинность. Глазки опущены долу, разве что не ковыряет пол носком туфельки.

— Ты сейчас играешь или искренне?

Вспыхнула, прикусила губу.

— Я же говорил, наедине можешь не притворяться.

— Мне на самом деле неприятно, что я повысила голос на человека, который старше меня. — Теперь Эмилия не отводила взгляд.

— Хорошо, принимается, — вздохнул Мартин. — Я поговорил с мамой, попросил оставить тебя в покое. Навряд ли она послушается, но ты должна знать, она не имеет права тебя тиранить.

— Если что, жаловаться тебе? — усмехнулась Эмилия.

— Да. Я решу любую проблему.

Она как-то странно на него посмотрела. Не скептически и не с восхищением, скорее с приятным удивлением. Или ему только показалось?

— И все же давай договоримся. — Мартин вернулся к вопросу совместного проживания. — Ты спишь здесь, в этой спальне. Я даю тебе слово, что пальцем тебя не коснусь. Вообще-то я тебя нанял, и этот брак для тебя ничего не значит. Так что играй мою жену, как и согласилась. Тем более, здесь тебе придется только спать. Не велика работа, не находишь?

— Да, утром ты меня уже «не тронул», — проворчала Эмилия.

— Еще скажи, что ты была против! Или что тебе не понравилось! — вспылил Мартин.

— В том-то и дело. — Она смотрела на него серьезно, без тени улыбки. — Ты мне поверишь, если я признаюсь, что ты был моим третьим мужчиной?

Мартин чуть не поперхнулся. И зачем ему эти подробности?!

— Я очень разборчива в связях, и оба раза до тебя это было после длительного знакомства. А утром… утром мне как будто крышу снесло. Нет, я не жалею. Все было превосходно. Но я хочу сама решать… понимаешь?

Мартин кивнул на всякий случай. Он ничего не понял, но предпочел согласиться. Для него самого было несколько неожиданно… Даниэль! Черт! Если этот паршивец устроил не только их совместное пробуждение, но и приворотным зельем опоил, он его убьет. Собственноручно! И не посмотрит, что брат!

— Эми, я настаиваю, — сказал он вслух. — Больше такого не повторится, ты будешь решать сама. У меня много дел скопилось, я редко буду бывать дома. У тебя будет собственная комната, куда никто не зайдет без твоего разрешения. Только делай вид, что мы спим вместе, и все.

— Собственная комната? Будуар? — Глаза у Эмилии загорелись. — Можно посмотреть?

Звереныш сделал еще одну лужу на полу и уснул прямо на прикроватном коврике.

— Хорошо, пойдем, — согласился Мартин, прощаясь с мечтой о теплом ужине. — Здесь пока все уберут. И Ло нужно где-нибудь устроить.

— Тут, — решительно сказала Эмилия. — Если ты хочешь, чтобы я тут спала, то Ло останется тут. Не хочу, чтобы о нем заботились слуги.

Черт! Ему только звереныша в спальне не хватало. Даже Джеку и Леди, его любимцам, вход сюда закрыт. Но если это ее условие…

— Согласен. Но только не на кровати.

— Договорились.

Мартин привел Эмилию в угловую комнату. Здесь французское окно выходило на балкон, широкий и солнечный. Правда, сейчас уже темно, но днем она непременно оценит, сколько здесь света.

— Вот тут можешь теперь дуться и капризничать, — блеснул эрудицией Мартин. — Ты же знаешь, в переводе с французского…

— Да, — откликнулась Эмилия, — boudoir. Капризничать или дуться.

Она с любопытством осматривалась.

— Мебель можно заменить, стены перекрасить, а на балконе при желании — выращивать цветы. Делай тут, что пожелаешь. Я пришлю дизайнера…

— Я сама сделаю дизайн, можно?

— Да, конечно. Но тебе понадобятся образцы и человек, который будет руководить ремонтом. Или красить ты тоже хочешь сама?

— Да, сама. Пришли кого-нибудь с каталогами, чтобы я сделала заказ.

Эмилия заметно оживилась. Она прошлась по комнате, провела ладонью по стене, обвела взглядом потолок. «К черту! Пусть красит, шпаклюет, вбивает гвозди… Что угодно! Вот только…»

— Ты будешь выполнять условия договора?

Эмилия вздрогнула. Кажется, вопрос прозвучал резко. Она даже изменилась в лице. Но потом ее губы дрогнули в усмешке:

— Да, Мартин, буду.

Дрова в камине почти прогорели. Маленькие язычки пламени лизали серые угли. Даниэль смотрел на огонь и крутил в руке бокал с красным вином. Контрабандное бордо урожая 1989 года, по исчислению чужого мира, разумеется. От хандры оно не спасало. Стоило прикрыть глаза, и воображение тут же рисовало образ, который Даниэль пытался забыть. Бесперспективное занятие.

Тонкий абрис лица, медовые волосы в высокой прическе, выбившаяся прядка на хрупкой шее, простое черное платье, подчеркивающее стройную фигуру и матово-белую кожу, босоножки на маленьких изящных ножках. И взгляд… Преданный, искренний, чистый. Ни одна женщина не смотрела на него с таким обожанием. И эта не посмотрит. О, если бы он встретил ее раньше!

Даниэль сдавил в кулаке тонкую ножку пустого бокала. Стекло треснуло и осыпалось на ковер.

— Сибаритствуешь?

Мартин, как обычно, появился без предупреждения и без доклада. Ему единственному было позволено нарушать покой и уединение герцога Аберкорна. Даниэль лениво взглянул на брата. Взъерошенный, определенно злой и взвинченный. И еще притащил какую-то корзинку и пристроил ее у камина на полу.

— Присоединяйся. Ты знаешь, где взять бокал.

— Нет, мне чего-нибудь покрепче. — Мартин рухнул в соседнее кресло. — Прикажи принести арманьяк.

Даниэль усмехнулся и отдал необходимые распоряжения. Мартин не спешил делать первый глоток, согревая в руках бокал с янтарным напитком.

— Может, сигару?

— Иди к черту.

Даниэль прекрасно знал, что Мартин на дух не переносит табачный дым, но неизменно предлагал ему сигару под арманьяк.

— Новый рекорд? Думал, ты еще утром сбежишь из дома.

Мартина передернуло.

— Не вышло, — признался он и сделал первый глоток.

— Сочувствую. Тетушка одна десяти девиц стоит, а их там у тебя?..

— Четверо. И матушка. Плюс чудовище, которое я сам притащил в дом.

— Чудовище? Марти, вы всего два дня женаты, а Эмилия уже превратилась в чудовище? — хохотнул Даниэль.

Мартин тихо застонал и снова пригубил арманьяк. Похоже, ему пришлось нелегко. Надо же, брат может организовать работу целого предприятия или призвать к порядку разбушевавшихся адептов в ордене, но с женщинами он предпочитает сдержанность и поиски «подхода». Мартину нетрудно показать матери, кто в доме хозяин, но он признавался, что потом на душе гадко, как будто несправедливо обидел маленького и беззащитного ребенка. Даниэль справедливо замечал, мол, леди Айрин сама кого хочешь обидит, мало не покажется, однако не осуждал брата. С сестрами же обычно проблем не было. А вот Эмилия… Эмилия — загадка и вызов. Видимо, Мартин боится напугать ее чрезмерной властностью. Предпочитает, чтобы жена испытывала к нему уважение, а не страх.