Эльвира Плотникова - Родственный обман

Милена, не обладая даром эмпата, чувствовала Эмилию лучше, чем он.

— Миля, ты не заболела? — спросила она.

— Нет. С чего ты взяла? — удивилась Эмилия.

— Глаза блестят как-то лихорадочно…

— Волнуюсь, только и всего, — отмахнулась Эмилия. — А еще тут невыносимо пахнет розами.

— Это проблема? — тут же нахмурился Мартин.

— Да, — ответила Милена. — Миля плохо переносит запах роз, вплоть до обморока.

— А раньше, как обычно, нельзя было сказать, — язвительно заметил Даниэль. — Придется потерпеть.

— Потерплю. Мы не опаздываем?

Официальная церемония проходила в тронном зале резиденции. Приглашенных немного — куда меньше, чем гостей на балу. Только самые именитые фамилии и семьи дебютанток Девочки притихли, как только вошли в зал. Тут было на что посмотреть. Белоснежные мраморные колонны с золотыми волютами. Горельефы, изображающие знаковые события в истории Диволены. На возвышении — трон из розового перламутра, символ летнего дворца.

Они успели вовремя и заняли свои места по левую сторону зала. Мартин представлял Эмилию последним, перед ними три дебютантки и жена маркиза. Даниэль с Миленой пристроились в хвосте «очереди». Церемониймейстер пытался воспротивиться этому, но Даниэль лишь приподнял маску, и их оставили в покое.

В зал вошел король. Седоволосый, поджарый, крепкий. И не скажешь, что ему уже за семьдесят. И юноша, сопровождающий его, наследный принц, — не сын, а внук. Георг не любил пышных одеяний, предпочитая простые покрои и черные цвета. Из украшений лишь рубиновая цепь, символ власти.

Король опустился на трон, принц расположился рядом и чуть сзади. Церемония началась. Если опустить все витиеватые фразы, поклоны и музыкальное сопровождение, то суть сводилась к тому, что мужчина подводил женщину к трону, снимал с нее накидку и маску, называл имя, король благосклонно кивал, позволял облобызать руку и говорил какой-нибудь вежливый комплимент. Скукота. Даниэль расслабился и лениво разглядывал присутствующих.

«Очередь» продвигалась, Милена нервничала все сильнее.

«Успокойся, — передал ей Даниэль телепатически. — Доверься мне».

«Эмилия, — отозвалась Милена. — Ей плохо».

Зал тоже был полон роз. Даниэль чертыхнулся про себя и потянулся к эмпатическому полю Эмилии. Делать нечего, легкое внушение, чтобы убрать тошноту от запаха, не преступление. Мартин как раз подвел Эмилию к подножью трона.

Все произошло одновременно. Даниэль «коснулся» Эмилии и наткнулся на мощный ментальный щит. Мартин помог жене снять накидку, и зал судорожно, в едином порыве, охнул и замер.

Даниэль и сам застыл, шокированный увиденным. Яркий вызывающий макияж — черная подводка глаз и темно-вишневые губы. Вместо светлых волос, собранных в прическу — черные, распущенные по плечам. Вместо бального платья — наряд одалиски. Тело прикрывали только короткий лиф и шортики, каким-то невероятным образом держащиеся на бедрах. Шаровары и туника, украшенные золотым орнаментом, — прозрачные. И весь ужас даже не в том, что жена виконта Стивенса предстала перед королем практически голой, а в том, что костюм наложницы гарема запрещен в Диволене под страхом смертной казни.

Прежде чем Георг пришел в себя, Даниэль успел метнуться вперед, увлекая за собой Милену.

— Ваше величество, произошла ошибка! — выпалил он, срывая маски с себя и с Милены. — Это моя вина, позвольте объясниться прежде, чем вы вынесете приговор.

Мартину хватило ума завернуть жену в накидку, у Эмилии — молчать. Даниэль надеялся, что Милена и брат поймут его замысел и подыграют. Иначе их не спасут даже его особые отношения с Георгом.

Побледневший король едва заметно кивнул, делая знак охране, чтобы они повременили с арестом.

— Эти девушки — близнецы. Вот настоящая жена виконта Стивенса, — Даниэль подтолкнул вперед опешившую Милену. — Вы же видели, они пришли сюда в одинаковых накидках и масках.

— Зачем? — коротко спросил король сквозь зубы.

Присутствующие старались не дышать, в зале стояла гробовая тишина.

— Я поспорил с братом, что он не сможет отличить, кто из двоих его жена. Так оно и вышло.

«Молчи! — мысленно рявкнул Даниэль Мартину, заметив, что тот собирается вмешаться. — Я выкручусь».

— У меня не было цели посмеяться над вашим величеством. У меня не было цели оскорбить ваше величество, — продолжил Даниэль вслух. — Все пошло не так, я сам в итоге их перепутал. Девушки не виноваты, виконт Стивенс — тем более. Позвольте ему представить вам свою настоящую жену, а я отвечу за свою оплошность.

— Честно говоря, герцог, от тебя я такого не ожидал. — Георг говорил вроде бы бесстрастно, но его настроение выдавали глаза, в которых словно полыхал яростный огонь. — Но ты еще не объяснил мне, почему вторая нацепила на себя эту мерзость.

— Милена из другого мира, ваше величество. В нашем она всего неделю. Она не знает о запрете. Вероятно, неправильно поняла мои слова о бале в масках, в их мире он называется бал-маскарад, и все переодеваются в костюмы разных персонажей. Я не проконтролировал. — Даниэль опустился перед королем на колени. — Прошу вас, ваше величество, накажите меня и помилуйте тех, кто оказался жертвами моей беспечности.

Король молчал. Сжав губы, он смерил тяжелым взглядом Милену, застывшую перед троном в глубоком реверансе, и испуганную Эмилию, зябко кутавшуюся в накидку. Мартин, сравнявшийся в бледности с мраморными колоннами в зале, опустился на одно колено и склонил голову. Даниэль, изображая раскаявшегося грешника, уже обдумывал дальнейшее расследование. Возможно, грозу удалось отвести, и Георг не велит сейчас казнить Эмилию. Но как?! Где она взяла эти чертовы тряпки? Почему нацепила? О чем думала? И откуда у нее такие мощные щиты, если она вообще не эмпат и не телепат? Он чувствует, сейчас она в полуобморочном состоянии. Неужели только от запаха роз?

— В кабинет, — велел Георг Даниэлю. — Ждать меня. Виконту Стивенсу вернуться в свои владения и не покидать их до моего распоряжения. Женщин пусть забирает с собой. Для всех остальных праздник продолжается.

«Мартин, немедленно убирайтесь отсюда, — приказал Даниэль брату. — Не смей возражать, я тебя умоляю».

Мартин поджал губы, но послушался. Перемещаться из тронного зала было нельзя, поэтому он спешно вышел прочь, подхватив под руки сестер. Толпа расступалась перед ними все в том же беззвучном изумлении.

— Слушаюсь, ваше величество.

Даниэль ушел другим путем, через внутренние коридоры. Он остро сожалел, что не может расспросить Эмилию. Сейчас он вообще ничего не может сделать. Любой его приказ до разговора с королем — пустой звук. Ничего, он разберется со всем, да так, что только перья лететь будут.