Ирина Лакина - Арабские сны

— Элена! — я натянуто улыбнулась, памятуя о ее мечтах касательно падишаха.

— Вот же ты везучая. Сама Дэрья Хатун тебя заприметила, — с сарказмом заметила Элена, но тут же вновь улыбнулась и положила руку мне на плечо, — ну как она тебе? Говорят, что у нее изо рта воняет, как с помойки, а живот уже такой огромный, что никакие платья его скрыть не могут. Наш повар, Омар-ага, сказал, что она съедает по двадцать куропаток в день, а еще и пахлавы целый чан!

Я поморщилась — еще одна завистница. Простая джарийе, а все туда же метит — в постель к падишаху.

Я осмотрелась вокруг и поняла, что завистница тут вовсе не одна. Остальные девушки словно замерли, искоса бросая на нас недобрые взгляды и вслушиваясь в наш разговор. Нечего сказать — дружный женский коллективчик. Террариум, проще говоря.

— Омар-аге этому язык надо отрезать за такое вранье! — сказала я как можно громче, чтобы все услышали, — Дэрья Хатун прекрасна, как солнце! Она умна, красива, добра. Лучшую хозяйку и желать трудно! Да вот только не сильно ее в гареме любят, завидуют. Была одна такая хатун, вздумала на ее месте оказаться, да в хамаме поскользнулась и темечком о мрамор стукнулась. Нет больше ее, а Дэрья Хатун есть.

Элена вытаращила на меня свои коровьи глаза, а сзади послышался тихий гул возмущенных «ахов» и «охов». То-то. Не суйтесь, куда не следует. Мне и без вас конкуренции хватает.

Я сделала пару шагов по направлению к комнатам уста, как вдруг Элена вновь подала голос:

— Смотри, как бы на месте этой бедняжки ты не оказалась! Дэрья Хатун опасная соперница.

Меня словно пронзили насквозь огромной сосулькой. Гречанка была права — эта рыжая бестия обид не прощает. У нее все — власть, деньги, положение, падишах. А у меня что? Только наполеоновские планы да диплом учителя физики.

Я поежилась, представляя, как какой-нибудь евнух накидывает мне ночью петлю на шею или толкает с каменной лестницы. Зрелище, честно говоря, малоприятное.

Я сделала над собой усилие и с натянутой улыбкой обернулась к своей недавней подруге, превратившейся в самую настоящую змею-завистницу.

— Когда-то и Дэрья Хатун была простой джарийе, не так ли? — я игриво приподняла бровь и усмехнулась, — да только ума у нее было побольше, чем у вас.

Элена повела плечами и скорчила в презрительной гримасе лицо.

— Это мы еще посмотрим! — она бросила мне эти слова, словно перчатку, вызывая на дуэль.

«Посмотрим!» — подумала я про себя и поспешила к Лерке. Любопытство снедало меня изнутри. Несмотря на мое внезапное помутнение разума от встречи с падишахом, я по-прежнему пребывала в неведении — какая сила нас сюда занесла, и можем ли мы как-то отсюда выбраться.

Про «выбраться» — это я уже так, на всякий случай, если разъяренная Дэрья Хатун или Элена какая-нибудь задумают меня со свету сжить. По доброй воле покидать это место, не вкусив сладких губ шаха Джахана, я уже не собиралась.

К подруге я вошла без стука. Комната уста была уютной, но весьма скромно обставленной — две одинаковые кровати, между ними высокое овальное зеркало в полный рост, возле маленького окошка с деревянными ставнями стоял низкий диван с двумя подушками. Напротив дивана располагался небольшой столик на трех кованых металлических ножках. В углу возле двери стояли два больших сундука с одеждой.

Лерка-Зулейка сидела на большой подушке возле высокого овального зеркала в фигурной раме и причесывала свои длинные черные волосы деревянным гребнем. Рядом с ней топталась ее соседка — Фатьма, высокая черкешенка с темно-русыми волосами и пухлыми губами, на которых волей-неволей останавливался взгляд. Она подавала Лерке на примерку различные диадемы и украшения, а моя подруга недовольно фырчала и возвращала их обратно.

— Тебе не угодишь, Зулейка. Чего ты сегодня такая злая? Радоваться должна, вдруг падишах на тебя внимание обратит, — с придыханием сказала Фатьма, мечтательно всматриваясь в окно.

— Замолчи уже, и так тошно… — буркнула моя подруга и буквально вырвала у нее из рук очередное украшение для волос — заколку в форме бабочки.

— Привет! — радостно выпалила я, заставив их обеих обернуться на мой голос.

— Лекси! — лицо моей подруги мгновенно просветлело, — Ты что, сбежала от Дэрьи Хатун? Тебя накажут!

— Никуда я не сбежала, — я насупила лоб, — меня к тебе Арзу-калфа прислала, помочь со сборами.

— А-а-а… — пропела погрустневшая Лерка и тяжело вздохнула. — Фатьма, сходи в кладовую, принеси еще украшений. Эти мне не нравятся, — Лерка ласково погладила запястье своей соседки и бросила на нее умоляющий взгляд.

«Вот же подлиза!» — подумала я, наблюдая, как Фатьма проходит мимо меня к выходу, недовольно сдвинув брови.

Как только за Фатьмой закрылись тонкие деревянные двери, украшенные резным орнаментом, Лерка набросилась на меня с объятиями.

Она прижала меня к себе так сильно, что мне стало трудно дышать.

— Ну же, успокойся, дорогая! — Я гладила ее по голове и приговаривала: — Я тоже по тебе соскучилась.

— Лекси, мы с тобой в дурку попадем, когда вернемся! — сказала она, отстранившись. — Я сама глазам своим не верю! Похоже на сон. Только я еще не поняла — кошмар это или сказка.

— Давай сядем, и ты мне все расскажешь, пока Фатьма не вернулась, — предложила я.

— Угу, — кивнула Лерка.

Мы уселись на ее кровать — узкую, размером почти с лавку, но с настоящей периной, перьевой подушкой и приятным на ощупь хлопковым одеялом.

— Ты помнишь, как мы здесь оказались? — спросила я, ощущая, как внутри меня все начинает дрожать от волнения.

— Да разве такое забудешь! — выдала Лерка и схватила меня за руку. — До сих пор вспоминаю это, а по коже мурашки да холодок по спине. Сейчас бы пару бокалов «Rose», а лучше еще чего покрепче, ибо чувствую — крыша едет, катится себе по наклонной.

Подруга тяжело вздохнула и посмотрела мне в глаза:

— Короче. Ты помнишь, как этот раскрасавец Ахмед завел нас в пустыню? — Я кивнула. — Ну так вот. В какой-то момент ты перегрелась и рухнула в обморок прямо на горб верблюда. Я тогда кричала, как потерпевшая, требуя, чтобы он остановил животных и спустил нас на землю. Но ему хоть бы что, — на Леркином лбу появилась глубокая складка, — чертов араб!

Она на пару секунд отвернулась от меня и отдышалась, как будто только что подняла пару мешков с углем.

— Ну и? — не выдержала я.

— Ну и! Черт его знает, сколько мы еще так плелись, пока он не крикнул что-то на арабском и не остановил верблюдов. Я уж было обрадовалась, думала, он одумался и сейчас развернется назад, но не тут-то было. Мы постояли так еще несколько минут. Он как будто чего-то ждал — то смотрел на солнце, то вглядывался куда-то в даль.

— А ты что?